8
Оказавшись вне досягаемости зловонного дыхания Моргантау, я почувствовал себя лучше. Во всяком случае, появилось время сообразить, что же произошло. Если Лансмана убили, то мужчина в красной пуховой куртке как-то к этому причастен. Я хотел рассказать про него полицейским, но те были так уверены в моей виновности, что, полагал я, могли истолковать любые переданные мною сведения как подтверждение моей вины. Опыта в полицейских процедурах у меня не было, но о праве я был осведомлен очень хорошо благодаря отцу и деду, П. Дж. Орлеану.
Я знал, что, прежде чем начну любого рода значимый диалог с законом, мне нужно побеседовать с адвокатом. Но все шло к тому, что полиция не горела желанием позволить мне сделать телефонный звонок, предписанный Конституцией. Я набирался мужества обратиться к Финни, похожему на выходца со Среднего Запада, с просьбой дать мне позвонить разочек, когда гигант, сидевший в двух местах от меня, заговорил:
— А ты на целочку похож, — обратился он ко мне. Прозвучало это почти как вопрос.
— Целочка-вишенка, целка-вишенка… — напевно заканючил, продолжая раскачиваться, тот что сидел с другой стороны.
— Тебе, видать, дружок нужен, — предположил гигант.
— Мне и так хорошо, — произнес я, нисколечко не дрогнув голосом.
— …целочка-вишенка, целка-вишенка…
— Ты, сучка, что, мною брезгуешь?
Я не знал, что ответить. Извинение выглядело неуместным, а падать на колени и молить о прощении мужчине в такой ситуации не подобало.
Молодой человек напротив беззвучно говорил мне что-то губами — вроде грозился меня то ли грохнуть, то ли чмокнуть; что именно, я так и не понял.
— Охранник, — позвал я. — Охранник…
— …целочка-вишенка, целка-вишенка…
— Охранник!
— Заткнись, — отозвался Финни.
— Охранник, мне до сих пор не предоставлено право на телефонный звонок. Я хочу позвонить прямо сейчас.
Клубничный блондин и ухом не повел. Что-то читал. Я искренне верил, что он больше меня не слышал.
— Я тя, падла, размажу, — пообещал гигант слева.
Я принялся соображать, каким оружием располагаю.
«Мужчина настолько силен, насколько у него глотка крепка или пах, — пришли мне на память слова тети Альберты, и сразу весь череп обдало сначала жаром, а потом холодом. — Крепко запомни, малыш: никаких колебаний, ни на минуту».
— …целочка-вишенка…
Я взглянул на гиганта. Кулачищи у него — со ствол небольшого дерева. Я решил: когда случай представится, я его в самый низ ударю, так чтоб он жизни не взвидел. Тюрьма делала меня кровожадным, а я ведь в ней и часа не сидел.
Зазвонил телефон: дело само по себе не удивительное, только я нигде телефонного аппарата не видел. Он снова зазвонил.
— …целочка-вишенка, дайте-ка и мне, — канючил качающийся взад-вперед.
Малый без рубашки напротив все еще изображал губами свои неистовые обещания.
Телефон зазвонил в третий раз. Охранник перевернул страничку журнала.
Неожиданно гигант слева что было мочи рванул свои кандалы. У меня сердце екнуло. Я был уверен, что он их в два счета порвет.
— Трэйнер, утихни, — произнес блондинистый полицейский. Потом поднялся и подошел к стене, у которой скамей не было.
Зазвонил телефон.
— Ты мне пятки будешь лизать, ниггер, — пообещал мне гигант, которого звали Трэйнером.
Малый напротив беззвучно сулил мне что-то еще.
Зазвонил телефон. Комната пошла кругом. Охранник отыскал в стене скрытую дверь и рывком отворил ее. Потянулся и достал из-за двери желтую телефонную трубку на черном шнуре.
— Финни слушает.
— …целочка-вишенка, слаще не найдешь, — произнес качающийся заключенный. — Целочка-вишенка прямо вся в грязи.
— …мой здоровый черный елдак сосать…
— …Орлеан? — воскликнул Финни.
— Что?
— Это ты Феликс Орлеан? — спросил он.
— Да, сэр.
— «Да, сер», — передразнил Трэйнер. Он упрямо старался поднять меня на смех, только, полагаю, уже понял, что скоро ему, наверное, меня руками не достать.
— Он тут, — сообщил Финни в трубку.
Вернул телефон на место и отправился восвояси — к стулу и журналу.
— Хм, — хмыкнул Трэйнер. — Похоже, копы просто решили убедиться, что ты тут со мной.
— Да пошел ты! — огрызнулся я. Материться не хотел, правда-правда. Только меня мутило, а он был такой оболдуй…
— Что ты сказал?
— Я сказал, да пошел ты, засранец!
У Трэйнера глаза из орбит полезли. Вены на шее враз взбухли от крови. Губы задрожали. И тут я сделал то, хуже чего не мог сделать такому человеку. Я расхохотался.
А что мне было терять? Попадись я ему в руки, он бы меня так и так изуродовал. Может, удастся по кривой его объехать, как тетя Альберта советовала.
— Ну, ты покойник, — пообещал Трэйнер.
— Джеррик, скровянь его целик, — отбивал такт ногой на каждом слоге качающийся сосед.
Я опустил голову и постарался припомнить молитву Господу. Не сумел.
Потом я услышал, как открылась дверь странной комнаты. Увидел, как вошел какой-то белый. Высокий и одетый в дорогой серый костюм.
— Который из них Орлеан? — спросил он блондина.
— А вон, — дернул Финни подбородком.
— Освободите его.
— По правилам требуются два охранника, чтобы освободить буйного, — отчеканил охранник.
— А ну-ка оторви задницу от стула, молокосос, или будешь у меня весь век блевотину в вытрезвителе подтирать. — Серый костюм выговорил это убийственно уверенным голосом.
Охранник поднялся и снял с меня кандалы. Я встал и оделил улыбками Трэйнера и малого без рубашки.
— Сюда, Феликс, — велел человек в сером костюме.
— Ну, я тя упомню, Феликс Орлеан, — произнес Трэйнер.
— Мели-мели, урка, — отозвался я улыбаясь. — Может, чему и научишься.
И опять заключенный Трэйнер натянул свои кандалы. Ко мне рвался, но цепи не пускали. Я перепугался до смерти. Единственное, что не дало мне сойти с ума, — это возможность насмешничать над беспомощным мучителем.
Человек в сером костюме взял меня за плечо и повел из комнаты. Задержанный без рубашки сплюнул на пол, когда я уходил. Трэйнер визжал как взбесившийся слон.
Мы прошли по длинному коридору, добрались до небольшого лифта. Кабина поднялась на семь этажей и открылась в помещение, где были ковры, мягкие стулья, пахло приличным кофе.
— Можете пройти туда и привести себя в порядок, — предложил костюм, указывая на закрытую дверь.
— Как вас зовут? — спросил я.
— Капитан Дельгадо.
Дверь вела в просторную туалетную комнату с душевой кабинкой. Я стянул с себя свой студенческий наряд и простоял под душем минут как минимум пятнадцать. Затем смыл следы блевотины со свитера. От того, что час был поздний, от жары, обезвоживания и страха я чувствовал себя таким усталым, что едва ноги волочил.
На заплетающихся ногах вернулся в комнату, где меня поджидал Дельгадо. Он сидел в большом красном кресле и читал газету.
— Получше стало?
— У-гу.
— Тогда поехали.
Шаг за шагом мы в обратном порядке проделали весь путь, каким меня провели по участку. Я неотрывно держался возле блестящего полицейского, а он указывал дорогу. Никто нас не останавливал, никто ни о чем не спрашивал, когда мы проходили мимо.
Мы вышли к припаркованной перед участком «сабре» 98-го года выпуска, и Дельгадо повез меня дальше, в Гарлем.
— Мы куда едем? — спросил я.
— До Сто пятьдесят шестой, — был ответ.
— Я бы предпочел домой.
— Не предпочли бы. Уж поверьте мне на слово.
— Капитан, что происходит?
— Не имею понятия, сынок.
Мы остановились рядом с большим жилым домом на Сто пятьдесят шестой улице. Несмотря на поздний час, у подъезда с небольшим крылечком слонялись молодые парни и девушки.
— Восемьсот двадцать один, — произнес Дельгадо.
— Что?
— Квартира восемьсот двадцать один. Вам туда.
— Я хочу домой.
— Вылезай.
— Вы со мной?
— Нет.
Таким беззащитным я себя еще никогда в жизни не чувствовал.
Я открыл дверцу машины, и тут же все лица обернулись в мою сторону.
— А там кто? — спросил я у Дельгадо.
Тот захлопнул дверцу и уехал прочь.
— Мужик, ты коп? — спросил молодой человек, спускавшийся с верхней ступеньки крылечка.
— Нет. Нет. Он просто меня подвез.
Спросивший был, наверное, на год-два моложе меня. Очень темнокожий. Хотя в воздухе и морозцем веяло, он в одной футболке с короткими рукавами ходил. Руки тонкие, но бугрились узелками мышц.
— Мужик, ты меня на му-му взять хочешь?
— Нет. Собираюсь подняться в квартиру.
С крылечка спрыгнули еще двое сердитых юношей. Встали рядом, с любопытством принялись буравить меня взглядами.
— Зачем?
— Мне сказали, там находится человек, который помог мне освободиться.
И я пошел. Надо было обойти трех моих новых приятелей. Обошел. Поднялся на крылечко и вступил в темный коридор на первом этаже.
Света не было, и я едва ли не кожей чувствовал шедших вплотную за мной молодых людей. Пока мы поднимались по лестнице, они повели со мной разговор.
— Ну, если ты с копами, то тебе, шмурдяк, отсюда не выйти, — предупредил один.
— Дерки, — предложил другой, — а давай прям счас его сделаем.
— Надо посмотреть, куда он чапает, — отозвался Дерки, тот, кто первым ко мне подошел. — Надо удостовериться.
Добравшись до площадки восьмого этажа, я дышал как паровоз. Почти весь марш-бросок по лестнице проходил в полутьме. Иногда свет пробивался из открытых дверей квартир. При нашем приближении выходили молчаливые часовые — дети, старики, женщины, иногда мужчины. Только никто не спросил у Дерки с его прихвостнями, почему они идут за мной.
В местечках вроде этого мне приходилось бывать и раньше. В Наине-Уарде, в Новом Орлеане. Только там я всегда находился под защитой моей тети Альберты и ее кавалеров. На меня, светлокожего, выходца из семейства, принадлежащего к сливкам цветного общества, в негритянских кварталах всегда смотрели как на чужака.
Я постучал в дверь квартиры номер восемьсот двадцать один и стал ждать… и молиться.
— Там никого, — подал голос Дерки.
И дотронулся до моего плеча.
Дверь открылась, и на площадку хлынул поток яркого света. Рука Дерки дернулась, мое плечо стало свободным.
В дверном проеме появился Арчибальд Беззаконец.
— Мистер Мэдисон, — громко произнес он, — вы, я вижу, проводили моего гостя прямо до дверей.
— Слушай, Беззаконец, — почтительно произнес Дерки, — я не знал, что это твой пацан.
— У-гу, — кивнул анархист. — Теперь можете идти.
Моя свита хулиганов ретировалась. А мой нынешний — и бывший — босс улыбнулся:
— Заходи, Феликс. Хлопотный выдался у тебя денек.
