Август 2016 г. Суббота – воскресенье

Новосибирская Зона Посещения

Дожидаться, пока объявится Стеблов, не стали. Отошли с полкилометра на юго-восток и устроили ночевку на берегу маленькой речки около «бетонки» старого Периметра. Здесь до Скачка располагался контрольно-пропускной пункт UFOR для прохода легальных экспедиций: здание блокпоста из железобетонных плит и несколько щитовых домиков, где раньше жила охрана и технический персонал. В одном из домиков, проведя разведку, и устроились на отдых.

Ночь прошла спокойно и почти в дружелюбной обстановке. Если не считать того, что дежурство несли по очереди Закир, Нагаев и Колян, а Лукич, лишенный оружия и доверия, весь вечер промолчал: то ли переживал, то ли просто злился. Варнакова душевное состояние Лукича не интересовало – главное, чтобы не напакостил чего. В искренность добрых намерений старого сталкера он не верил, помня характеристику Нагаева «за копейку удавится». И понятия у него бандитские, а не сталкерские. Хотя, если разобраться, сталкерские представления от бандитских мало отличаются: тоже живут по принципам «моя хата с краю» и «каждый отвечает за себя». Бандиты даже дружнее в каком-то смысле. Вот и получалось, что со всех сторон Лукич был ненадежным человеком: хоть сталкером его считай, хоть приблатненным.

Потому Колян и оставил себе самую длинную и тяжелую смену: с трех часов до шести утра. Кто его знает, чего Лукичу в голову взбредет? Сбежать, конечно, не сбежит – только совсем больной на голову ночью по Зоне шастает. А вот прирезать спящих… Хм, почему бы и нет. Особенно его, Варнакова – бывшего срочника внутренних войск, бывшего служащего военной полиции, а теперь офицера ППС. Мента, короче говоря, по понятиям Лукича. Однако тот вел себя смирно: как завалился после ужина дрыхнуть, так и прохрапел до самой побудки.

Побудку Колян устроил на час раньше, когда еще не рассвело. Это тоже была дополнительная хитрость. Если кто-то сидит у них на хвосте, пусть не надеется на поблажки – лишней минуты он не получит. И, если информацию о передвижении сливает кто-то в группе: Лукич ли или, к примеру, Закир, то их тоже надо сбивать с толку, часто меняя планы.

Но тут обнаружилась новая неприятность. Нагаев, как проснулся, сразу пожаловался на пораненное колено. Когда развязали, оказалось, что колено покраснело и опухло. Не так чтобы уж очень сильно, но заметно. И цвет у опухоли оказался какой-то не такой: не просто красный или, там, синюшный, а с зеленоватым оттенком. Варнаков, как увидел эту опухоль, сразу вспомнил о мутной воде, через которую они брели по камышам. Эта «тухлая» вода наверняка попала в открытую рану. И если зеленый оттенок – ее след, то Нагаев обречен.

Но Колян ничего не сказал. Так же, как и Лукич, осматривавший рану. И так же, как Нагаев. Они все промолчали. Но все, скорее всего, подумали об одном и том же. Просто не захотели поднимать паники. Мало ли чего, всякое бывает…

Лукич продезинфицировал рану, сменил повязку, поставил обезболивающий укол. Варнаков стоял рядом и наблюдал. Лукич разбирался в медицине куда как лучше его – после школы окончил медицинское училище, проработал несколько лет фельдшером. Но он вышел из доверия и поэтому требовал контроля. Наблюдая за перевязкой, Колян похвалил себя за предусмотрительность. Если бы они проснулись немного позже, то эту задержку могли использовать их противники. А так они уложились в график. Даже успели вскипятить на спиртовке кофе и перекусить бутербродами. Затем прикинули маршрут по карте Лукича.

– Нам, вообще, в какую сторону двигать? – спросил Варнаков.

– К Лебедевке, – после небольшой паузы сказал Нагаев. Перед этим он отошел в сторонку и что-то посмотрел по своей секретной карте.

– Тогда ни к «железке», ни к шоссе соваться нельзя, – деловито заявил Лукич. С утра он чувствовал себя намного увереннее. – Тут нас в первую очередь будут караулить. Предлагаю пойти вот здесь, – он провел пальцем по карте. – Немного попетлять придется, но, в принципе, маршрут проверенный.

– И сколько мы на этом петлянии потеряем? – спросил старик.

– Ну как удача ляжет. Часа три-четыре, наверное, надо прибавить. Зато надежно.

– Ты о моей ноге, видимо, забыл, – сказал Нагаев. – С ней мы и к ночи до места не дойдем. А это… Но, кажется, есть способ ускорить наше продвижение. Надо пройти вдоль стены метров сто до «железки» и поискать там дрезину. На ней мы сможем добраться… ну, в общем, почти до самого места.

– Дрезину? – с недоверием переспросил Лукич. – Какая тут, к черту, дрезина?

– Представь, есть такая штука. Вафида ею пользовалась. Самоделка, правда. Кто-то из умельцев соорудил, приспособив мотоциклетный мотор.

– Ничего я не слышал о дрезине в Зоне. Откуда Вафида про нее узнала?

– Ну сталкер один рассказал.

– Какой именно?

– Хочешь, чтобы я имя назвал?

– Хочу! – настойчиво произнес Лукич. – Я всех серьезных парней знаю. А если трепло какое-нибудь…

– Ну Котом его Вафида называла. Прозвище, видимо, такое. Ну или погоняло… Он несколько раз этой дрезиной пользовался.

– Знаю я такого парня, – сказал Варнаков. – Тертый жук, но сталкер вроде бы опытный. На Институт работает. Так что с этой дрезиной, Равиль Салихович?

– Вафида ее видела… в общем, незадолго перед смертью.

– То есть, – Колян начал загибать пальцы на руке, – дней пять назад?

– Примерно. Она на ней даже проехалась.

– Хочешь сказать, прямо у стены ее оставила для нас? – спросил Лукич. Вариант с дрезиной ему явно не нравился. – Садитесь, господа, и езжайте?

– Не для нас оставила, – тихо сказал Нагаев. – И не у стены. Она тогда немного отъехала, и мотор заглох.

– Ну вот, я же говорил.

– Подожди, Лукич. Мотор заглох, потому что бензин закончился.

– Это, в принципе, решаемо, – сказал Колян. – Бензин в Зоне можно найти. Тут брошенных машин полно. И цистерн.

– Да пока мы искать будем, больше времени потратим, – возразил Лукич. – А то еще на «ржавое мочало» напоремся или «коричневый мох».

– Не надо ничего искать, – сказал Нагаев. – У Закира в рюкзаке трехлитровая пластиковая канистра. Я у тебя, Лукич, в лодочном сарае забрал. Ты уж прости, что без спроса. Запишешь на мой счет.

Лукич открыл рот, да так и остался стоять в молчании.

– Решено, – сказал Варнаков. – Скорость для нас сейчас – это вопрос жизни и смерти. Потеряем время – нас затравят, как зайцев.

– Но, парни. – Лукич уже успел прийти в себя. – У нас же «трассера» нет. Как можно на такой скорости без «трассера» передвигаться?

– Можно, – сказал Колян, – если осторожно. А не нравится – проваливай к своим браткам.

Новосибирская Зона Посещения

Они заночевали в будке путевого обходчика: в кирпичном домике старой постройки, состоявшем из кухни, совмещенной с прихожкой, и небольшой комнаты. Это был лучший вариант, потому что накануне они провозились у переезда допоздна. Закончив допрос Француза и пристрелив его, Купер и Дергач продолжили осмотр места скоротечного боя. В итоге обнаружили еще четыре трупа и двух раненых, которых безжалостно добили. Но среди тех, кого они обнаружили, не оказалось ни одного человека из группы Нагаева. И это внушало оптимизм.

Перед тем как лечь спать, Илья включил прибор, полученный от Француза, но сигнала не было. Француз объяснял, что приемник ловил сигнал в радиусе не более полукилометра. Таким образом, получалось – либо человек Арчибальда в группе Нагаева не включил «маячок», либо он находится слишком далеко. На том и порешили закончить невероятно тяжелый и выматывающий силы день, во время которого они не раз находились на краю гибели.

Купер растолкал напарника, едва на востоке заалело.

– Подъем, – сказал Купер. – Скоро солнце встанет.

– А куда торопиться? – пробормотал Илья. – Мы даже не знаем, в какую сторону идти.

– Ты в спецназе служил?

– Нет. Но в армии служил. У нас в армии говорят: «Солдат спит – служба идет».

– Ну и армия у вас. Как вы только воевать умудряетесь с такими поговорками.

– Еще как умудряемся, – сказал Дергач, осторожно, чтобы не задеть раненую руку, вылезая из спального мешка. – Если понадобится, за три дня до Ла-Манша дойдем.

– Это во сне, что ли?

– Именно. Наш солдат и во сне ходить умеет. Спит – а службу несет.

– Хватит трепаться, патриот, – с иронией произнес Купер. – Если ты такой патриот, чего на нас работаешь?

– Я не на вас работаю, а на ваш фунт стерлингов. Короче говоря, на золотого тельца. А на ваш коварный туманный Альбион мне насрать.

– Закончим операцию, я тебе морду набью. Давай включай свой приемник. А я пока в бинокль территорию осмотрю.

Дергач подошел к деревянному столу, где лежал рюкзак, и вытащил прибор Француза. Он представлял собой прямоугольную плоскую коробку, с одной стороны которой находилась складная антенна. Илья переключил тумблер и сразу же услышал пикающий сигнал. На экранчике отразилась пульсирующая зеленая точка.

– Купер, мы их нашли!

– Где точка? – Купер заглядывал снаружи в разбитое окно.

– Примерно четыреста метров на юго-восток.

– Точка двигается?

– Вроде бы на месте.

– Пять минут на сборы.

Когда Илья, наскоро собравшись, выбежал из домика, Купер поджидал его у боковой стены.

– Ну что, двинули?

– Подожди. Глянь-ка сюда.

Напарник вытянул палец и показал на стену. Там мелом была крупно нарисована стрелка, а под ней шли какие-то буквы. Дергач приблизился и прочитал: «Ю-В-В тсо вп бо лз».

– Что это может означать? – спросил Купер. – Я почти ничего не понял.

– Направление на юго-восток-восток. А вот дальше…

– Темнишь? – Глаза «спеца» недобро блеснули.

– Нет. Есть предположение, но… Зачем ломать голову, если можно нагнать группу?

– Это верно. Что там с нашей точкой?

Илья взглянул на прибор и присвистнул.

– Черт, появилась вторая точка.

– И что это значит? – Купер тоже склонился к экранчику.

Дергач пожал плечами.

– Наверное, активированы два «маячка» разом. Первый человек Арчибальда, скорее всего, оставил на месте привала. Второй активировал и несет с собой.

– Логично, – согласился Купер. – Тогда мы должны спешить…

Новосибирская Зона Посещения

Едва уферы отошли от домика обходчика и скрылись в лесополосе, как Стеблов выбрался из-за контейнера и поспешил к будке. Подозрительных иностранцев он засек еще вчера, когда в наступивших сумерках вернулся к месту перестрелки. Увидев, как двое мужиков с голубыми нашивками UFUR бродят по пустырю, он спрятался за изгородью и следил за ними до самой темноты – пока те не устроились на ночлег в будке около железнодорожного переезда. После чего сам залег до утра между двумя контейнерами.

Ему не потребовалось сильно напрягать голову, чтобы догадаться, откуда здесь взялись эти двое в форме спецназа военной полиции и чем они занимаются. Тем более что иногда они говорили на английском. О возможном появлении опасных конкурентов из МИ-6 его успел накануне предупредить майор Коноплев. Его, это старшего лейтенанта ФСБ Михаила Фурсенко, а на данном этапе, волею обстоятельств и государевой службы, Михаила Михайловича Стеблова – агента ФСБ под прикрытием.

В Искитиме Михаил оказался в каком-то смысле случайно. До этого он три года прослужил в Африканской Зоне Посещения, в батальоне охраны ограниченного контингента UFOR. Там он занимался контрразведкой, контролируя, в первую очередь, российских военнослужащих – чтобы не попали под тлетворное влияние западных спецслужб, а также их наймитов в лице местных девиц легкого поведения. Непосредственно в Зоне Михаил несколько раз бывал, но, скорее, в ознакомительных целях. Ведь сотрудники караульно-патрульных подразделений в Зону не ходят, их основная задача – сторожить Периметр.

В средине третьего года Михаил начал донимать начальство рапортами о переводе – знойная Африка с ее крокодилами, мухами цеце и малярийными комарами достала до печенок. В конце концов начальство утомилось и решило перевести назойливого старлея в Искитим. Михаил за такой вариант ухватился с радостью: мошка и морозы по сравнению с лихорадкой Эболы – это и не проблема вовсе, а так, новогодний подарок. Тем более что в Зоне мошки не бывает, как, впрочем, и морозов. А то, что в Искитиме, по сравнению с африканским периодом, придется больше времени проводить непосредственно в Зоне, Михаила особо не смущало. Приноровится потихоньку. Зона, она везде Зона, что в Африке, что в Сибири. Да и ненадолго это.

Изначально планировалось, что его переведут служить в отряд особого назначения батальона военной полиции, в одну группу с Николаем Варнаковым. Как раз в тот момент, после побега Вафиды, Варнаков попал в ближний круг ее возможных контактов, и его следовало взять под оперативное наблюдение. Этим и должен был заняться Михаил. Но, пока он сидел на базе в Подмосковье, изучая досье Варнакова, ситуация изменилась. Николая после очередной выходки поперли из военной полиции, и Михаилу срочно придумали новую «легенду». Так в Искитиме появился сержант-водитель ППС Михаил Стеблов, бывший сотрудник налоговой службы из далекого Южно-Сахалинска.

Но от судьбы, как говорится, не убежишь. И в Зону, держась на хвосте у Варнакова и Нагаева, Михаил все-таки угодил. После выхода на Нагаева задачу перед ним руководство поставило четкую и ясную: находиться вместе с Нагаевым вплоть до того, пока тот не приведет к заданной цели; а мы, мол, прикроем, послав спецназ.

Однако коррективы в эту задачу пришлось вносить уже самому Михаилу. После того как они сначала попали в плен к бандитам, а затем чуть не погибли в перестрелке около башни, Михаил понял, что его командование что-то не рассчитало. В этой мысли он укрепился, наткнувшись около водонапорной башни на изрешеченного пулями парнишку из спецназа ФСБ. И когда увидел у контейнерной площадки двух уфров, то решил, что пойдет за ними. Что-то подсказывало – эти «спецы» должны вывести его на след группы Нагаева.

А уж след он держать умеет: восемнадцать лет, до самой армии, на Сахалине прожил, с десяти лет ходил на охоту с отцом-промысловиком. Тем более что в Зоне свежие следы читаются легко: почвы специфические и дожди редко случаются.

Зайдя в домик обходчика, Михаил быстро осмотрел его. Ничего особо интересного не нашел, если не считать пустых консервных банок и пищевых упаковок – все с надписями по-английски. Выйдя на улицу, продолжил осмотр. Сначала обнаружил окурок «Примы». А затем увидел надпись мелом на стене. Хмыкнул: «Вот идиоты, даже не стерли». Но полагаться на надпись не стал – лишь принял к сведению. Мало ли что – ее могли сделать и в целях дезинформации. Зато следы не соврут.