Немного позже, в 14.00, в обычный тренировочный полет до Тампы — во Флориде — вылетели четыре патрульных бомбардировщика. Огромный самолет прогрохотал в нескольких сотнях ярдов над «Лейчестером» и опекающим его буксиром.

Спустя двадцать минут после этого руководитель полета вызвал свою базу на Бермудах. Его сообщение вызвало вспышку бешеной активности у метеорологов базы. В результате этого переполоха на радио Бермудов поступила телефонограмма, и в 14.52 станция передала ее ключом и по голосовой связи.

Ватчер, которому Коули дал распоряжение непрерывно слушать эфир, едва не оглох, когда через громкоговоритель пошел международный код на частоте 500 килогерц:

Если не считать капитанов нескольких кораблей, находящихся в бермудских водах, — эти люди чувствовали изменение погоды без всяких сообщений по радио, — внезапная смена курса урагана захватила островитян врасплох. Даже после штормового предупреждения многие считали, что это ложная тревога.

Для таких сомнений у них были причины. Чтобы непосредственно угрожать острову, ураган IX должен был изменить свое направление почти на 40°, и сделать это всего за час или два. Поверить, что такое случится, было просто невозможно.

Но это случилось.

— Похоже, что кто-то внезапно огляделся с высоты пятнадцати тысяч футов и увидел Бермуды на востоке — с «Лейчестером», стоящим на мюррейской стоянке. Был ли это человек или другое существо, но оно не могло среагировать более точно. С минуту оно целилось на северо-восток. Потом заметило корабль, который не смогли потопить два предыдущих урагана, и, казалось, сразу же решило довершить их работу. — Это сказал метеоролог, ученый, хотя ученые редко дают очеловеченные объяснения природных явлений.

Патрульный самолет столкнулся с передним фронтом циклона примерно в 75 милях от острова. Хотя пилоты без труда определили, что он сменил направление, они не могли предсказать скорость, с которой он двигался. Поэтому время прихода урагана на Бермуды они обосновывали на последнем прогнозе его скорости — 18 узлов в час. Но летучее чудовище, повернув в сторону выбранной им жертвы, неслось с запада со скоростью более 35 узлов — с почти неслыханной скоростью для циклонов на этой широте в Вест-Индии.

Жители острова могли и не придать серьезного значения предупреждению по радио. Но капитаны судов, стоявших в мюррейской бухте, не допустили такой ошибки. Все утро наблюдая за погодой по собственным барометрам, большинство из них, заметив падение давления на одну десятую, отдали соответствующие приказы в машинные отделения своих судов. Даже до передачи штормового предупреждения. К 15.10 все суда, кроме двух, находящихся на мюррейской якорной стоянке, либо уже тронулись в путь, либо торопливо выбирали якоря.

Якорная стоянка была не тем местом, где стоило пережидать ураган. Оставаться в этих закрытых, утыканных рифами водах, абсолютно не защищенных от северных, западных или юго-западных ветров, значило с риском для жизни проверять свое везение. Альтернатива этому рискованному решению — выйти в море, подальше от рифов и там маневрировать так, чтобы держать остров между кораблем и преобладающим направлением урагана.

Стоя на мостике «Лейчестера», Главный Спасатель наблюдал за крейсером, тремя эсминцами и шестью торговыми судами — все они мирно стояли на якорях всего полчаса назад, а теперь на полной скорости устремились к выходному каналу. Фетерстон успел сделать все для защиты «Лейчестера». Он не мог двигаться к гавани Сент-Джорджеса — ураган наверняка захватил бы его по дороге. Не мог и отбуксировать корабль в море, и дело отнюдь не в отсутствии времени для маневра. Просто у него было мало шансов выдержать ураган. Все, что он мог сделать, — стоять там, где стоит, как говорят ньюфаундлендцы. И довериться двойному креплению к трем десятитонным бетонным якорям военного буя.

Но были и иные возможности. Судно могло, если так решат Фетерстон с Коули, довериться «Джозефине».

В 15.20 катер отошел от «Лейчестера», преодолевая все нараставшую волну, Фетерстон причалил к «Джозефине» и переговорил с Коули.

— Выбор за тобой, Джон, — сказал он. — «Джозефина» — твое судно, и я не могу тебе приказать, когда на карту ставится его безопасность. Если ты думаешь, что тебе следует выйти в море, я тебя поддержу. Но если полагаешь, что стоит рискнуть и остаться рядом с «Лейчестером», я и тут тебя поддержу. Откровенно говоря, мне не хочется, чтобы ты ушел. Я чувствую, тогда мы потеряем этот корабль. Твои машины смогут удержать корабль, его не выкинет на берег. Если же мы оставим его, он сорвется с якорей и выскочит на рифы. Тогда ему конец. Но если ты останешься и случится то же самое, возможно, придет конец и «Джози». Но это должен быть уж слишком чудовищный ураган. Сдвинуть с места оба корабля, да с этими бетонными якорями и вашими тридцатью двумя сотнями лошадиных сил, которые противостоят ветру и волнам, мне кажется — это слишком.

Коули не колебался. Он уже все обдумал и решил, что не бросит «Лейчестер», даже учитывая, что это не его корабль, что он не находится на попечении команды спасателей после того, как выполнен контракт по Открытой форме Ллойда.

— Мы выдержим, кэп, — сказал он Фетерстону. — Справимся.

Когда Фетерстон снова поднялся на палубу «Лейчестера», катер здорово снесло к корме. Он выглядел так, словно совершил трудный переход, его «капитан» и «инженер» были заняты вычерпыванием и откачкой воды, пока пятеро из команды «Джози» стояли с баграми, не давая ему разбить фальшборт о корпус буксира.

За последние полчаса волны и ветер разбушевались настолько, что достигли силы настоящего шторма. Валы, опередившие ураган, разбивались о барьерные рифы с оглушительным ревом, который можно было слышать за семь миль, в Сент-Джорджесе. Они ударяли с такой силой, что брызги взлетали в потемневшее небо на пятьдесят футов.

На западе небо приобрело жутковатый черный цвет, окольцевавший всю полосу урагана. Давление воздуха стремительно падало, оно стало почти ощутимым без всяких механических приборов — любой человек имеет такой барометр — органы, регистрирующие снижение давления, чувствительность которых обостряется под воздействием страха. Штормовые облака неслись уже почти над самыми верхушками мачт. Через мутные перистые облака слегка пробивался серый свет.

Люди из местных, работавшие на борту «Лейчестера», шумно требовали немедленно доставить их на берег. Всю жизнь они имели дело с ураганами и хорошо представляли себе, какая опасность грозит «Лейчестеру», когда ударит Большой Ветер. Фетерстон готов был убрать с корабля и их, и часть таможенников. Он не хотел без особой нужды рисковать чьей-либо жизнью. Но пока он не знал, что безопаснее: оставаться на борту или рискнуть в шторм двигаться по якорной стоянке.

Он уже пришел к выводу, что отходить слишком рискованно, особенно когда ветер вдруг приутих. Рабочие продолжали яростно требовать отправки на берег, их поддержали, хотя и более сдержанно, таможенники. Впрочем, таможенники не доверяли лодочнику, не желая плыть по разбушевавшимся волнам. Лодочник и не настаивал, ему доводилось плавать лишь в порту, он никогда до того не встречался с большой волной в открытом море.

Терзаемые страхом и нерешительностью — то ли оставаться, то ли плыть по большой волне, — пассажиры, всего их было двадцать пять человек, зря тратили на споры драгоценные минуты. Временное затишье не могло длиться долго, после него должен разразиться ураган.

Фетерстон решил поторопиться.

— Я хочу отправить их! — крикнул он, обращаясь к Коули, стоявшему на мостике. — Если успею, я попытаюсь вернуться к вам.

Коули махнул рукой в знак согласия, но Фетерстон уже прыгнул на борт катера. Вскоре он уже поворачивал в подветренную сторону, направляясь к суше.

Едва катер вышел из-под защиты «Лейчестера» на настоящую штормовую волну, Фетерстон занял место возле рулевого, командуя, когда направлять лодку вниз, когда взбираться на волну и как проходить большие волны.

Еще до того, как они прошли первую милю, ветер вновь начал крепчать. Став северо-западным, он подул в направлении берега. Вдоль краев подводных скал вскипал белый гребень прибоя.

Фетерстон подвел катер почти вплотную к краю прибоя.

— Наши шансы были невелики, — вспоминал Фетерстон. — Три к пяти, что катер затопит в любой момент. Учитывая все обстоятельства, нам оставалось одно: направить его на буруны в надежде, что он продержится, пока волны не выбросят его на берег. Таким образом мы спасали пассажиров. Если бы я держал катер вдали от берега и он затонул, в живых остались бы немногие.

Все пассажиры сгрудились на носу, и когда катер подошел достаточно близко к берегу, откуда был слышен шум прибоя, похожий на удары по адским барабанам, они не выглядели счастливыми. Каждая вторая или третья волна накатывала на катер, и люди насквозь промокли.

Небольшой катер предназначался только для работ в самой гавани, но никак не в открытом море. Он нес на борту некую имитацию трубы над дизелем, и каждый раз, когда нас накрывало волной, часть воды попадала вниз, на двигатель. Слава Богу, что это был дизель. Бензиновый двигатель заглох бы после первой волны. Дизель продолжал работать, хотя временами и чихал, внушая опасения, доберемся ли до линии прибоя.

На Сахарной Голове собралось несколько лоцманов — они вышли, полагаю, посмотреть, что же мы собираемся делать с «Лейчестером». Я видел, что они машут руками, пытаясь убедить нас рискнуть и выброситься вместе с катером на берег. Я был готов к такому варианту, но не раньше чем очень припечет, и внимательно разглядывал береговую линию, отыскивая пляж или полоску гальки. Мне вспомнилась маленькая бухточка около залива Тобако, где имелось подходящее убежище. Я сообразил, что если удастся добраться туда, то мы сможем вполне безопасно сесть на мель.

Мыс Санта-Катарина лежал прямо за заливом Тобако, и, когда мы оказались напротив залива, я подумал — вот это место. Катер был наполовину залит водой, но все усердно вычерпывали ее, так что можно было надеяться: еще пару сотен ярдов он продержится. Что и требовалось доказать. Я держался твердо и был уверен, что мне удастся обогнуть мыс и подойти к берегу с подветренной стороны. Полчаса спустя мы были в Сент-Джорджесе. К этому времени вода в катере лишь на три дюйма не доходила до бортов, все пассажиры сидели по пояс в персональной ванне.

Вопрос о том, чтобы Фетерстон попробовал вернуться на борт «Лейчестера», даже не возникал. Ветер уже достиг десяти баллов. Сопровождаемый проливным дождем, он превратил весь архипелаг в кипящее месиво из пены и молочно-белых волн. Главный Спасатель был вынужден остаться на берегу.

На борту стоявших на якоре кораблей дела шли неплохо. «Лейчестер» стоял носом по ветру и не сдвинулся с места. Крепление между кораблями испытывало большую нагрузку, но держалось хорошо. Коули и его команда сделали вывод, что все пока нормально и осложнений не предвидится. Они почти уверились, что корабли выдержат шторм. Кое-кто из моряков даже спустился вниз, чтобы вымыться и побриться, готовясь вечерком, когда пройдет ураган, повеселиться на берегу.

Приборы на военно-воздушной базе зарегистрировали силу ветра в 80 миль в час, а барометр показывал, что «око» урагана прошло чуть ли не над самим островом. Поскольку ветры в передних квадрантах любого циклона обычно сильнее, чем в задних, все считали что ураган IX уже проявил себя в полную силу.

В 18.30 направление ветра переменилось на юго-восточное и он начал стихать. К 18.45 над Бермудами стало спокойно. Черные штормовые облака утончились, над головой появились полоски голубого неба. Снова был виден остров.

Напряжение у всех спало. На улицах появились люди, до того искавшие укрытия в подвалах или надежных зданиях. Те, кто сначала отнесся к урагану IX серьезно, были теперь довольны собой и своей предусмотрительностью. Казалось, что самое худшее позади.