Часть первая

Утром 28 августа 1948 года судно «Джозефина» компании «Фаундейшен» стояло в порту Галифакс в Новой Шотландии. Фарватер в этот день был забит кораблями. Пока «Джозефина» пробиралась вдоль берега Мигхер, ей встретился авианосец, сопровождаемый крейсером, двумя огромными танкерами и сухогрузом водоизмещением в 20 ООО тонн. По сравнению с любыми из этих кораблей «Джозефина» казалась еще меньше. И все-таки, несмотря на свои скромные размеры — всего 200 футов в длину и водоизмещением в 1 000 тонн — в ней чувствовалась такая скрытая мощь и такой истинно морской дух, что она не теряла лица даже в сравнении с куда более мощными судами.

Ее высокие нос и корма, взметающие клочья пены, придавали ей дьявольски воинственный вид. Но на этом сходство и кончалось. Палубная надстройка и мостик располагались в передней части, а сзади лодочная палуба внезапно обрывалась, переходя в длинную и широкую корму, которая, казалось, лежала почти на одном уровне с океаном. Судно словно бы кренилось на корму, как молодая норовистая лошадь, приседавшая на задние ноги, с трудом сдерживаемая натянутыми поводьями. Наклон двух мачт и трубы увеличивал ощущение скрытой мощи.

Рубка и мостик, по контрасту с глянцево-черным корпусом, блистали ослепительной белизной, с ними по цвету гармонировала и широкая зеленая полоса вокруг трубы. Яркие нос и корма, изящные обводы придавали судну женственный облик, который так ценят моряки.

Рубка и мостик, по контрасту с глянцево-черным корпусом, блистали ослепительной белизной, с ними по цвету гармонировала и широкая зеленая полоса вокруг трубы. Яркие нос и корма, изящные обводы придавали судну женственный облик, который так ценят моряки.

Скорость судна уменьшилась, когда «Джозефина», плавно покачиваясь, начала огибать остров Джордж, направляясь по проходу к причалам. При резком звуке ее сирены два рыбака, возившиеся на палубе стоящего у причала корабля, проводили ее внимательным взглядом.

— Что ты думаешь об этом корабле? — спросил на пристани один из зевак соседа.

Молодой рыбак на мгновенье задумался.

— Я бы назвал его буксиром, сэр, — ответил он, растягивая слова, как это обычно делают жители Ньюфаундленда.

Старший сердито поглядел на него.

— Вот еще, — с досадой сказал он, — я узнаю буксир с первого взгляда. С буксирами все просто. А этот выглядит так, словно радуется, что угодил в шторм посреди океана.

Ньюфаундлендец ухмыльнулся:

— Да, сэр. Это так. Раз или два случалось, что этот корабль оказывался в море, когда ветер дул что есть мочи, а ближайший клочок суши находился за тысячу миль.

— Дурак ты, — сказал старший рыбак, судя по произношению уроженец Новой Шотландии, — этот корабль называется морским спасателем, он хорош для океана — может быть, самый лучший из всех. На нем, конечно, ньюфаундлендская команда, которая не подходит этому кораблю. Но он действительно может идти куда угодно и в самую плохую погоду.

«Джозефина» направилась к своему причалу, столь близкому, что казалось, она сейчас выскочит на него с середины канала. Но как раз в этот момент резко зазвонил телеграф, грязная вода пристани под кормовым подзором вспенилась, как только мощные дизели закрутили огромный бронзовый винт в обратную сторону. Корабль резко остановился, словно столкнулся с чем-то под водой, и затем очень медленно заскользил вдоль причала, где его уже дожидалось несколько человек, готовых принять канаты.

На крыле низкого изогнутого мостика за швартовкой наблюдал хозяин корабля, капитан Джон Коули, коренастый темноволосый человек в добротной вязаной шапочке-капитанке, низко натянутой на глаза. Раздался сигнал телеграфа: «Стоп машина», и глубокая дрожь дизелей прекратилась, «Джозефина» затихла. Корабль не казался уснувшим, как большинство кораблей на стоянке. Готовый к движению, он словно стоял на страже.

«Джозефина» была задумана в 1940 году. В начале войны в распоряжении союзников оказалось лишь несколько спасательных судов и аварийных буксиров, к тому же большинство из них было рассчитано на работу в прибрежных водах. Любой корабль, атакованный подлодкой на пути в Северную Америку или Европу, даже оставшийся на плаву с помощью этих немногочисленных прибрежных буксиров, имел мало шансов уцелеть. Корабли же, атакованные посреди Атлантики, вообще не имели шансов.

Стало ясно, что нужен новый тип буксира-спасателя. Требовался корабль такого размера, чтобы он мог выдержать самое худшее из того, что способна обрушить на него Северная Атлантика. И не просто выдержать, но и удерживать поврежденное торговое судно грузоподъемностью в 15 000 тонн и буксировать его со скоростью конвоя — 8-10 узлов на расстояние 1500 миль.

Британским конструкторам, которым поручили разработать проект нового типа буксира, было дано всего 48 часов на создание комплекта чертежей. Шотландской кораблестроительной верфи для постройки прототипа таких судов отвели три месяца.

Первый из буксиров новой серии спустили на воду в конце 1941 года. Назвали его «Бастлер», и оно дало свое имя целому классу кораблей, в который со временем вошло семь морских спасателей. Третий из новых кораблей был назван «Самсонией». Когда он вышел в море в первый раз для сопровождения конвоя из Галифакса в сентябре 1942 года, им командовал спокойный и осмотрительный моряк — Джон Коули, капитан третьего ранга из Королевского морского резерва.

К концу войны острая необходимость в новых буксирах сопровождения отпала. Один из них, «Турмойл», был нанят английской фирмой и позднее приобрел мировую славу во время эпохального спасения «Флайинг интерпрайз». «Самсонией» пришло в голову завладеть канадской спасательной фирме «Фаундейшен маритайм». Но главный спасатель и морской директор этой компании, капитан Роберт Фетерстон, видел в нем больше, чем просто буксир. И когда корабль отправился через Атлантику под своим новым именем «Фаундейшен Джозефина», им по-прежнему командовал Джон Коули.

Пятнадцатого января спарки на «Джозефине» (радистов на судах обычно называют «спарки») услышал слабый сигнал SOS. Не располагая подробностями, радист мог передать Коули, что сообщение получено от груженого британского танкера «Фоссуларка» — танкер идет ко дну. Через несколько часов спарки принял второе сообщение: пострадавший танкер находится теперь в 250 милях к северо-востоку от них, в 200 милях от берега Ньюфаундленда.

К этому времени «Джозефина» сама была в довольно тяжелом положении. Капитан Коули погрузился в невеселые размышления. Корабль во второй раз накрыло волной, одна из его спасательных шлюпок оказалась разбитой в щепки. Течь обнаружилась в нескольких местах. Температура воздуха упала ниже точки замерзания, и буксир, уже полузатопленный, так стремительно обрастал льдом, что его плавучесть оказалась под угрозой. Волны высотой от тридцати до тридцати пяти футов накатывали на судно, а скорость штормового ветра достигала семидесяти пяти миль в час. Коули, хладнокровно взвесив шансы, дал рулевому новый курс.

«Джозефина» оседала кормой под ударами волн, качалась с борта на борт и с носа на корму, как беспомощное существо. Пусть медленно, но она прокладывала свой путь сквозь снег и туман — к беспомощному танкеру.

Переход занял два дня. Корабль встретился с «Фоссуларкой» 17 июня. То, что пострадавшее судно вообще было найдено, следует отнести к одному из современных чудес, которыми мы обязаны радарам.

А утром 20 января следующего года толпа спасателей «Фаундейшен маритайм», стоявших на пристани Галифакса, с удивлением смотрела, как обледенелый буксир и его гигантский подопечный прокладывают себе путь к пристани. «Джозефина» добралась до своего нового порта приписки, успешно выполнив свою первую спасательную работу в водах Западной Атлантики.

Успех был достигнут не только благодаря искусству Коули и непотопляемым свойствам самой «Джозефины». Кроме Коули, главного механика Джона Гилмора и еще нескольких машинистов, команда состояла из людей компании «Фаундейшен», нанятых в Галифаксе для проводки нового буксира в порт его приписки.

Они были в основном жителями Ньюфаундленда, и в дальнейшем именно ньюфаундлендцы обеспечивали своими нервами, костями и мускулами — и, что не так уж мало, и мозгами — то, что помогло сделать имя «Фаундейшен Джозефина» притчей во языцех для всех моряков, плавающих на кораблях в Северной Атлантике.

Между февралем 1947-го и началом августа 1948 года «Джозефина» спасла или помогла спасти двадцать один корабль. Тринадцать из них пострадали в море. Пять кораблей, получивших повреждения у скалистого канадского побережья, были отремонтированы и откачаны, а затем продолжили плавание. Один — горящий углевоз, дрейфовавший в узких проливах. Еще один — огромный танкер, нагруженный авиационным бензином. Пережив столкновение в море, он был доставлен к берегу, отремонтирован и затем отправлен в дальнейшее плавание.

«Джозефина» редко оставалась без дела в первые полтора года работы под флагом компании «Фаундейшен маритайм», и к концу августа 1948 года на ней стали сказываться перенесенные деформации. Роберт Фетерстон, руководитель и гений спасательных и буксирных операций, решил перегнать «Джозефину» с ее летней стоянки в Норт-Сидни на северо-восточной оконечности Новой Шотландии и поставить в сухой док в Галифаксе для килевания и ремонта.

Для замены «Джозефины» в роли сторожевого пса в Норт-Сидни, где она принимала сигналы SOS со стороны Атлантики и залива Святого Лаврентия, «Фаундейшен маритайм» вызвала с его обычной стоянки на Бермудах свой второй океанский буксир «Фаундейшен Лиллиан». Таким образом Фетерстон обеспечивал судам, идущим с запада к континенту, помощь, если она могла им потребоваться. А в момент ранних ураганов сентября это было особенно важно.