Глава 7
ОДИНОКИЕ ДЕРЕВЬЯ
Оправданна ли английская система воспитания? Идет ли она, в конечном счете на пользу психологии и характеру детей? На сей счет могут быть разные мнения. Но вряд ли вызовет споры вывод о том, что система эта не проходит бесследно для самих родителей. Подавлять естественные проявления чувств к собственным детям, сдерживать душевные порывы уздой самоконтроля – все это неизбежно влечет за собой различные последствия, наиболее очевидной и безвредной из которых является страсть к домашним животным.
В родительском сердце кто-то должен занять место отчужденных детей. Чувства эмоциональной привязанности должны получить какую-то отдушину. Ведь если нежность к собственному ребенку не принято открыто выражать даже наедине с ним, то самое бурное и необузданное проявление любви к собаке даже на людях не считается зазорным. Но может ли пристрастие к домашним животным служить равноценной заменой?
Думается, что сознательное охлаждение родительских чувств, преднамеренное ужесточение сердец к собственным детям сказывается в конечном счете и на других формах личных отношений в семье, включая отношения между мужем и женой. Возводя в культ понятие частной жизни, независимости и самостоятельности человека, который должен полагаться лишь на свои силы, англичане обрекают себя на замкнутость и, стало быть, на одиночество.
Крепостные стены для защиты от непрошеных вторжений не только опоясывают домашний очаг, но и разделяют его обитателей. Если японская семья замкнута для посторонних, то английская семья замкнута еще и внутри – каждый из ее членов куда больше сохраняет неприкосновенность своей частной жизни. Словом, душа англичанина – это его крепость в не меньшей степени, чем его дом.
Англичанин традиционно чурается излишней фамильярности, избегает проявлений душевной близости. В его духовном мире существует некая зона, куда он не допускает даже самых близких. Между личностью и семьей в Англии существуют, пожалуй, более высокие барьеры, чем между семьей и обществом.
Муж и жена здесь меньше вмешиваются в дела друг друга, чем это обычно свойственно супружеским парам в других странах. Внутрисемейную атмосферу отличает сдержанность как своего рода самооборона от чрезмерной фамильярности. Но если открытые проявления симпатий подавляются, то так же подавляются и знаки раздражения, обиды, гнева. В английских семьях почти не бывает шумных сцен, а стало быть, и демонстративных примирений. Там, где супружеская пара в другой стране предпочла бы добрую ссору, которая, подобно грозе, разрядила бы атмосферу и прояснила какие-то претензии или подозрения, англичане постараются как бы не замечать, игнорировать повод для размолвки.
Для англичан обычно существует два ярлыка: их принято считать либо по-детски сентиментальными, либо бесчувственно невозмутимыми. Истина лежит, пожалуй, ближе к первому из этих стереотипов. Англичане болезненно чувствительны к обиде, но эту черту они глубоко прячут от окружающих. Вместо того чтобы возмутиться, поднять шум, устроить сцену, они предпочтут затаить обиду в сердце. А поскольку не было ссоры – не может быть и примирения, так что разлад остается безмолвным, скрытым и бесконечным. Не удивительно, что главными человеческими достоинствами в супружеской жизни три четверти англичан назвали понимание, тактичность, предупредительность, а главной помехой для нее свыше половины опрошенных сочли плохой характер. Эти данные, основанные на результатах авторитетного социологического исследования, приводит автор книги «Английский характер» Джеффри Горер. При всей относительности любых анкетных опросов результаты их во многом показательны.
Горер, в частности, обобщил мнение тысяч опрошенных о том, какие качества они ценят в своих супругах выше всего. Отвечая на вопрос о мужьях, 33 процента английских жен назвали понимание, 28 – заботливость, 24 – юмор, 23 – честность, 21 – верность, 19 – щедрость, 17 – любовь, 14 – терпимость. По мнению английских мужей, жена прежде всего должна быть хорошей хозяйкой (29 процентов), за чем непосредственно следуют такие качества, как уживчивый характер (26), понимание (23), любовь (22), верность (21;. внешность (21), умение готовить (20), ум (18).
С другой стороны, английские мужья больше всего осуждают в своих женах такие черты, как сварливость (29 процентов), глупость (24), сплетничанье (21), мотовство (17), эгоизм (16).
Жены же считают наиболее нетерпимыми недостатками мужей эгоизм (56 процентов), недостаток ума (20), инертность, нежелание помогать жене по дому (18), неопрятность (17), нечестность (16).
Приведенные цифры дают пищу для размышлений. Они, во-первых, позволяют судить о слагаемых хорошего характера в представлении англичан. Во-вторых, они выявляют главенство этических критериев счастливого брака над эмоциональными: отметим, что ни любовь, ни верность не оказались на первых местах ни в одном из списков.
В целом английский образ жизни акцентирует нормы подобающего поведения, что, конечно, трудно совмещается с распущенностью нравов. Любовные интриги, супружеские измены – всего этого в беседах попросту не принято касаться. Не потому, что разговоры о сексе считаются непристойными. Англичане уклоняются от них по той же причине, по которой избегают говорить со знакомыми о своих делах и доходах. Привлекать внимание к любовным похождениям своим или чужим в Лондоне столь же неуместно, как хвастаться новой автомашиной или интересоваться, сколько собеседник зарабатывает. В представлении англичан область интимных отношений – как внутри семьи, так и вне ее – лежит по другую сторону священных рубежей частной жизни.
В представлении японцев, итальянцев и многих других народов семья – это как бы гавань, откуда человек отправляется в самостоятельное плавание и куда он вновь возвращается во время жизненных бурь. Англичане же не рассчитывают на поддержку со стороны близких родственников в случае каких-либо трудностей, но, с другой стороны, не испытывают по отношению к ним чувства долга или ответственности. Это, впрочем, скорее английская, чем британская черта, менее присущая многосемейным ирландцам, а также шотландцам с их кланами.
Семейные связи, понятие родственного долга ослаблены в Англии правом первородства. Все имущество (а в аристократических семьях и титул) издавна переходит по наследству одному лишь старшему сыну. Его остальные братья и сестры в принципе не получают ничего и должны устраивать свою судьбу самостоятельно. Не в пример французам или немцам англичане всегда меньше заботились о приданом для дочерей. Родители здесь и теперь редко делают какие-либо сбережения специально для того, чтобы впоследствии предоставить их потомству. Они прежде всего стремятся обеспечить детям хороший старт в жизни и выталкивают птенцов из гнезда, как только чувствуют, что они могут учиться летать самостоятельно.
Примечательно, что в японской семье, где также существует право первородства, дело обстоит совершенно иначе. Отчий дом, а на селе семейный надел играют там роль некоего страхового фонда, к которому при необходимости вправе обращаться все родственники. Целиком наследуя отцовское имущество, старший сын одновременно принимает на себя роль и ответственность главы семьи, причем не только по отношению к престарелым родителям, но и к младшим братьям. Если кто-то из них остался без работы, он может рассчитывать, что его жену и детей всегда приютят в родительском доме.
В Англии же сама идея о том, чтобы несколько поколений жили под одной крышей, представляется совершенно не совместимой с канонами частной жизни. Английские бабушки могут очень любить своих внуков, они с удовольствием будут угощать их по субботам и воскресеньям, они охотно возьмут их к себе на пару недель во время отпуска родителей. Но они никогда не согласятся быть для них постоянными бесплатными няньками, слишком ценя свою независимость.
Английская семья меньше ограждает ребенка от внешнего мира. И влияние родителей, стало быть, сознательно уступает свой приоритет влиянию социальной среды. Ребенка воспитывают так, чтобы он чувствовал себя в компании своих сверстников и наставников в такой же степени дома, как в собственной семье. Он с малолетства чувствует себя не только самостоятельной, но и социально ответственной личностью.
Английский подросток обычно обладает меньшим багажом знаний, но большим опытом человеческих взаимоотношений, большим умением вести себя в обществе взрослых, чем его зарубежные сверстники. Его подчиненность собственной семье меньше связывает его. Но зато он полнее сознает свои права и обязанности в собственном социальном окружении. Если умственное и эмоциональное развитие молодого англичанина, возможно, идет медленнее, чем у юношей в других странах, он, как правило, бывает раньше подготовлен к участию в общественной жизни, лучше оснащен необходимыми для этого навыками.
Англичанам присущ практический подход к морально-этическим проблемам. Другими словами, им свойственно вкладывать сугубо практический смысл и в такие вопросы, которые у других народов рассматриваются только в духовном плане. Школа, религия, правосудие – все эти силы делают в Британии упор на поведение человека, а не на его побуждения, все они направлены прежде всего на утверждение определенных общественных норм.
Английская система воспитания ставит во главу угла характер, а не интеллект. Причем считается, что о характере человека общество судит по его поступкам, а не по его взглядам. Отсюда та роль, которую английская школа придает воспитанию норм поведения.
Примечательно, что не столько на духовную, сколько на нравственную сторону религии делает упор и английская церковь. Она прежде всего стремится воздействовать не на личное сознание людей, а на их поведение. Она считает, что утверждение моральных норм – более действенный путь к совершенствованию человека, чем такие средства воздействия на личность, как, например, исповедь у католиков.
Не будет преувеличением сказать, что Англия является христианской страной главным образом в этическом смысле, где роль религии во многом подобна той, какую играет конфуцианство в Китае или Японии. Хочется подчеркнуть, что сходство это подметил еще не кто иной, как Джон Голсуорси. В своей трилогии «Конец главы» он писал: «Большая часть английской привилегированной касты не христиане, а конфуцианцы: вера в предков и традиции, почтение к родителям, честность, сдержанность в обращении, мягкость с животными и подчиненными, непритязательность в жизни и стойкость перед лицом болезни и смерти».
Стражем общепринятой этики служит в Британии и правосудие. Как и само общество, оно исходит в своих оценках только из поступков, а не из побуждений. Если адвокат будет строить защиту обвиняемого на объяснении мотивов или обстоятельств, которые толкнули его на подобный шаг, он вряд ли выиграет дело в Лондоне, где куда надежнее исходить из какого-то сугубо технического пункта закона.
Наслышанные о терпимости англичан, многие иностранцы ошибочно трактуют ее как способность одного человека понять побуждения и тем самым оправдать действия другого. На деле же англичане понимают под терпимостью невмешательство в чужую частную жизнь, предполагая в свою очередь, что каждый должен так же уважать частную жизнь окружающих.
Воспитание социальной ответственности считается в Британии важной частью формирования человеческого характера. С детства привыкший не замыкаться в семейной атмосфере, англичанин уверенно чувствует себя на общественном поприще, вступая на него естественно, без усилий. Навыки общественно-политической деятельности даются ему не в результате какой-то специальной тренировки. Они приходят к нему сами, из его собственного жизненного опыта как благодаря направлению английского образования, так и благодаря широкому распространению различных форм добровольного труда.
Общественная жизнь в Англии замешана на дрожжах любительства. В ее основе лежит традиционное представление, что всякий человек, помимо основных дел или занятий, обязан отдавать часть своего времени и сил какой-то деятельности, лежащей вне его личных, грубо говоря, своекорыстных интересов.
Вера в ценность добровольного труда на общественных началах глубоко присуща англичанам; и такого рода деятельность весьма распространена, многообразна и уважаема. Англичане, по их словам, гораздо охотнее берутся за любое дело, если видят в нем не служебную обязанность, а общественный долг, так сказать, «социальное хобби».
Многие виды социальных услуг организуются в стране на добровольных началах и осуществляются безвозмездно. В свое время это касалось и народного просвещения, когда на пожертвования состоятельных людей открывались школы для сирот. Такими же методами были созданы первые бесплатные больницы для нуждающихся.
Самая распространенная черта общественной деятельности в Британии – это комитеты, которые создаются буквально по любому поводу. Трудно встретить англичанина, который не стремился бы учредить комитет или стать членом комитета содействия чему-то, а еще чаще против изменения чего-то. Именно здесь совершенствуются навыки общественно-политической деятельности, заложенные чуть ли не со школьной скамьи. Бесчисленные комитеты, общества, ассоциации служат ареной предложений, отводов, компромиссов, голосований, докладов меньшинств, предвыборных соглашений. Именно здесь немногословная нация сполна отводит душу в словопрениях.
Умение излагать и отстаивать свои взгляды публично, не теряться перед большой и даже недружественно настроенной аудиторией присуще представителям всех классов британского общества. При этом англичане настороженно относятся к ораторской риторике, к людям, которые говорят слишком цветисто и гладко, а больше всего ценят непринужденность и простоту изложения.
Своеобразная черта общественно-политической жизни в Британии – это как бы ее естественность. Несмотря на обилие традиционных ритуалов, которые прежде всего бросаются в глаза иностранцу, англичанин не считает политику и повседневность чем-то раздельным, изолированным друг от друга. Политика у него, что называется, в крови. В парламентской атмосфере он целиком чувствует себя в своей тарелке. Когда впервые попадаешь в палату общин, больше всего поражает не парик спикера, а какая-то неофициальная, почти домашняя атмосфера дебатов.
Если в личном плане англичане в противоположность японцам возводят в культ независимость и самостоятельность человека, освобождая его от бремени родственного долга, то в общественном плане англичане, точно так же как и японцы, дорожат чувством причастности. Наряду с общественным началом их натуре свойственно желание принадлежать к небольшой, избранной группе людей с аналогичными интересами, взглядами или стремлениями.
Эта жажда причастности, которую на первый взгляд вроде бы трудно совместить с индивидуализмом, видимо, во многом порождена разобщенностью семьи. Это форма бегства от одиночества, на которое волей-неволей обрекает англичан их культ частной жизни. Если семья перестает быть центром человеческого общения, остается полагаться на круг людей, которых объединяет то ли общий интерес к коллекционированию марок, то ли общие воспоминания о школе, то ли общее стремление не допустить строительства химического завода на берегу живописного озера.
В Лондоне часто слышишь, что если француз склонен мыслить категориями семьи и государства, то более привычными координатами для англичанина служат личность и общество.
Чувство личной независимости – важный фактор человеческих взаимоотношений в Британии. Не только друзья и родственники – даже родители и дети не чувствуют себя связанными долгом или ответственностью друг перед другом. Такое отсутствие моральных обязанностей являет собой полную противоположность японскому образу жизни с его понятиями долга признательности и долга чести, с его неразрывными путами общинных связей. Дело тут не в пережитках феодальной патриархальщины. И в Соединенных Штатах человек постоянно испытывает на себе различные формы морального нажима со стороны родственников, соседей, сослуживцев и подчас вынужден подчинять им свое поведение. В Англии же личные склонности и даже личные странности людей не вызывают противодействия со стороны окружающих. Невмешательство в частную жизнь друг друга, невмешательство, которое, конечно, строго обоюдно, – вот краеугольный камень английской этики.
Однако такая раскрепощенность от родственного долга, от бремени моральных обязательств имеет, разумеется, свою оборотную сторону. Это палка о двух концах, одна из главных причин той отчужденности, на которую человек бывает столь часто обречен в Англии. Из-за того, что детей принято поселять отдельно, родителям приходится доживать свой век в одиночестве, а порой и в забвении. Эти одинокие старики, беспомощные в случае болезни и беззащитные перед лицом инфляции, старики, щепетильная гордость которых заставляет их скрывать от детей свою нужду и лишения, представляют собой одну из самых мучительных социальных проблем современной Британии.
Проблема эта, разумеется, присуща и другим странам. Но здесь она особенно остра именно из-за предубеждения, что дети не несут ответственности за судьбу престарелых родителей и что с ними достаточно встречаться лишь раз-другой в год, на рождество или пасху.
Может быть, именно английский подход к воспитанию детей и породил нацию индивидуалистов? Когда у человека с малолетства развивают чувство самостоятельности, когда ему внушают, что он не должен рассчитывать на других, он учится полагаться на самого себя. Одних такая система воспитания действительно закаляет, помогает им потом сносить любые невзгоды. Другим же она подчас калечит жизнь. Люди тут нередко жалуются, что испытывают неловкость и натянутость в отношениях с собственными детьми. Поскольку никто не поощрял их к искренности, к душевному контакту, они не смогли воспитать этих качеств и в следующем поколении.
Англичане любят повторять изречение Черчилля: если одинокое дерево выживает, оно вырастает крепким. Но все ли такие деревья выживают? Почему столь неизменным успехом пользуется у читателей газетная рубрика «Одинокие сердца»? Откуда в Лондоне столько бюро знакомств, клубов для неженатых, брачных контор с их газетными объявлениями и компьютерами? Словом, откуда столько разнообразных и, судя по их числу, бесполезных средств борьбы с одиночеством?
Американцев, попадающих в Англию, поражает, что это страна мужчин. (Подобным же образом англичане, посещающие Америку, поражаются тому, что это страна женщин.) Эта страна, послушная привычкам, удобствам и капризам мужчин, а не женщин. Здесь, как и в мире птиц, в ярком оперении щеголяет самец. Мужчины в этой стране наряжаются, женщины же лишь одеваются. Чтобы судить о процветании семьи, здесь скорее посмотрят на мужа, чем на жену.
В Англии уклад жизни прежде всего имеет в виду удобства мужчины, что в равной степени относится и к бедным и к богатым, ко всем слоям общества. В Америке уклад жизни прежде всего имеет в виду удобства женщин.
Английские мужчины проводят больше времени с мужчинами как в делах, так и в увлечениях, которым они посвящают свой досуг, чем это делают американцы. Американка ожидает, требует и получает больше внимания со стороны мужчины, чем англичанка. Сыну в английской семье с малолетства отдается предпочтение перед дочерью. Его воспитанию уделяется больше энергии и сил, на него затрачивается больше средств. В результате английские мужчины с детства привыкают считать себя обладателями особых прав и привилегий по сравнению с женщинами. Атмосфера английской семьи предполагает, что девочки смотрят на мальчиков снизу вверх, и большинство англичанок уже никогда не избавляются потом от этой привычки.
Прайс Кольер (США),
«Англия и англичане – с американской точки зрения» (1912).
Когда парижский ажан делает выговор девушке за рулем, нарушившей правила уличного движения, он ведет себя с ней иначе, чем с мужчиной. Когда парижский продавец помогает покупательнице выбрать перчатки, он выражает к ней свое отношение кок к женщине. Англичанин же способен думать лишь о чем-то одном – либо о выговоре, либо о перчатках, либо о любви и никогда не смешивает одно с другим.
Пьер Данинос (Франция),
«Майор Томпсон и я» (1957).
Уважение к частной собственности побуждает мужчин в Лондоне с уважением относиться к. чужим женам. Здесь, конечно, имеют место супружеские измены. Но в целом и чаще всего к замужним женщинам в Лондоне проявляется куда более осмотрительное отношение, чем где-либо еще, флиртовать с ними попросту не принято. Это неспортивно, это противоречит правилам, это попросту не крикет. А играть по правилам – основной принцип поведения в Лондоне.
Муж, которому наставили рога, никогда не становится в Англии предметом насмешек, как это бывает в соседних странах. Он, в конце концов, стал жертвой обмана в том, что ему принадлежит. А когда дело касается преступлений против собственности, шутки в Англии считаются неуместными.
Уолтер Генри Нэлсон (США),
«Лондонцы» (1975).
Англичане отличаются от американцев большей независимостью в личных привычках. Не только уклад, но и физические условия жизни в Соединенных Штатах имеют тенденцию как бы стричь всех под одну гребенку. Англичанин недоуменно раскроет глаза, если ему предложат в чем-то отказаться от его привычек, ссылаясь на то, что все другие поступают иначе. Американец же в подобной ситуации будет склонен уступить, хотя так называемые общие склонности на поверку часто отражают чью-то личную корысть. Англичанин инстинктивно сопротивляется любой попытке посягнуть на его независимость. И ничто, пожалуй, не способно вызвать больших возражений с его стороны, чем довод, что другие думают иначе.
Фенимор Купер (США),
«Англия: зарисовки об обществе и городах» (1837).
Британцы, наверное, самый одинокий народ в мире. Многие из них живут в одиночестве физически. Другие даже у себя дома или в школе одиноки эмоционально и духовно. Это страна, где разрыв между поколениями не только признается, но и одобряется, где человеку некому открыть душу, кроме как занятому доктору или автору колонки «Одинокие сердца» в местной газете.
Энтони Глин (Англия),
«Кровь британца» (1970).
