Третья неделя августа знаменовала приближение конца засушливой зимы, и сразу дни стали жарче, в полдень царил жгучий зной, и голые шершавые деревья почти не давали тени. Во второй половине дня с севера плыли облака, белые по краям, темно-серые посередине, — предвестники летних дождевых туч, но сейчас от них тщетно было ждать дождя, дождь пойдет не раньше октября, когда Руйя почти совсем высохнет и животные, дикие и домашние, сильно отощают. Мы смотрели на облака и мечтали о дожде. Вот бы он каждую ночь орошал землю и смывал старые следы, чтобы лучше было видно свежие. Следопытам приходилось все труднее. Носороги уразумели, что за ними охотятся, и непрестанно совершали большие переходы, а на твердой сухой земле не так-то просто отличить сегодняшний след от вчерашнего.

А потом Томпсон растянул ногу, и стрелять из обездвиживающего ружья было поручено молодому Ричарду, тому самому Ричарду, который подходил под описание, полученное Куце от прорицателя. Не знаю уж, как Томпсон судил о прорицателях, но он сказал молодому Ричарду то же самое, что говорил Куце: чтобы не рисковал, не то он будет гнать его пинками до самого Солсбери, даром что нога у Томпсона растянута.

— Ясно, Рон, — сказал молодой Ричард, горя энтузиазмом. — Конечно, Рон.

Он был счастлив, что ему поручено такое дело.

— Это чрезвычайно коварные твари, и они могут в два счета прикончить тебя, и, если я услышу, что ты позволяешь себе рисковать, видит Бог, ты у меня докатишься до самого Солсбери, — твердил Томпсон.

— Ясно, Рон, — отвечал Ричард. — Конечно, Рон.

Мы сидели у Томпсонова костра; он положил распухшую, посиневшую вокруг щиколотки ногу на скамеечку.

— Куце — это Куце. А ты — Ричард Пик, двадцати лет от роду, с обычным набором отверстий в теле, и будь любезен не умножать их.

— Точно, Рон.

— Тебе известно, что я сделаю, если услышу, что ты рискуешь?

— Ты будешь гнать меня пинками до самого Солсбери, — отвечал Ричард.

— И до самого управления, до отдела картотеки, — добавил Томпсон. — Там ты и останешься.

Участь пострашнее смерти.

— Ясно, Рон.

Ричард был любимчиком Томпсона.

— Будь любезен помнить, что прорицатель сказал Куце. Чистейший вздор, но ты все равно помни. И помни, что я с тобой сделаю.

Ричард горел энтузиазмом, и, вздумай Томпсон для вящей убедительности тут же, не откладывая, прогнать его пинками до самого Солсбери, Ричард все снес бы, только бы ему позволили завтра выйти с обездвиживающим ружьем.