Наша планета, как известно, наряду с Северным полюсом (СП) имеет Южный полюс (ЮП) – условную точку, в которой воображаемая ось вращения Земли пересекает ее поверхность в Южном полушарии. На ЮП (так же как и на СП) нет географической долготы, а значение широты составляет 90°, нет и обычных сторон горизонта – в любом направлении только север.

Территориально ЮП располагается в пределах Полярного плато Антарктиды – самого южного материка, занимающего центральную часть Антарктики (обширного района земного шара, омываемого морями Южного океана). Антарктида, площадь которой составляет около 13,5 тыс. км², характеризуется особыми климатическими условиями: низкой температурой воздуха (минимальная температура зимой составляет ниже -80 °C, летом – ниже -15 °C), сопровождаемой сильными ветрами, снежными бурями и туманами. Вследствие этого материк и близлежащие к нему острова имеют покровное оледенение (здесь сосредоточено 90 % льда всего земного шара, а в районе ЮП его толщина составляет 2850 м). Полярный день длится 179 суток (с 23 сентября по 21 марта), а полярная ночь – 186.

Предположения о существовании южного континента высказывались еще античными мыслителями, которые полагали, что в Южном полушарии находится соединенный с Африкой материк, противостоящий и уравновешивающий северные континенты. Отсюда он получил и свое название – anti arctos (противостоящий медведю, т. е. Арктике). Все еще неизвестная Антарктида появилась на географических картах раннего средневековья под названием Terra Australis Incognita – Земля Южная Неведомая. После того как португалец Ф. Магеллан в 1519–1521 гг. открыл южные оконечности Американского континента, неведомый материк стали изображать на картах занимающим всю южную полярную область.

В течение двух веков мореплаватели неоднократно предпринимали попытки найти Антарктиду, но это никому из них не удавалось. Кругосветное путешествие английского мореплавателя Дж. Кука в 1772–1775 гг. в значительной степени было посвящено поискам Антарктиды. В январе 1774 г. Дж. Кук, встретив в районе, который впоследствии получил название моря Амундсена, сплошной ледяной барьер, остановился и повернул обратно. Через год он вновь был в антарктических водах, открыл остров Южная Георгия и Землю Сандвича. Однако Антарктиды Дж. Кук так и не нашел, что послужило ему поводом поставить под сомнение возможность существования материка, «который, если и может быть обнаружен, то лишь вблизи полюса, в местах, недоступных для плавания…». Южное полушарие, по его мнению, к тому времени было «достаточно обследовано», а дальнейшим поискам неизвестного материка, «который на протяжении двух столетий… привлекал внимание некоторых морских держав и был излюбленным предметом рассуждений для географов всех времен», положен конец. «Если кто обнаружит решимость и упорство, чтобы разрешить этот вопрос, и проникнет далее меня на юг, я не буду завидовать славе его открытий. Но должен сказать, что миру его открытия не принесут никакой пользы.»

Ошибочные выводы Дж. Кука значительно затормозили дальнейшие поиски Антарктиды – после его заявления почти полвека исследовательские экспедиции к неведомому материку не посылали. Опровергнуть утверждения Дж. Кука удалось только русским военным морякам И. Ф. Крузенштерну, Г. А. Сарычеву, В. М. Головнину и др. Основываясь на научных данных, они были убеждены в том, что Антарктида реально существует, и выступили инициаторами организации Морским министерством экспедиции для ее открытия с целью «приобретения полнейших познаний о нашем земном шаре».

В декабре 1819 г. русская экспедиция в составе двух кораблей (шлюп «Мирный», командир и руководитель экспедиции капитан 2 ранга Ф. Ф. Беллинсгаузен; шлюп «Восток», командир лейтенант М. П. Лазарев) достигла Южной Георгии, затем, взяв курс на юго-восток, открыла три вулканических острова, обследовала Землю Сандвича, оказавшуюся архипелагом (новое название – Южные Сандвичевы острова), и 28 января 1820 г. была у берегов «льдинного материка», в точке с географическими координатами 69°21 ю. ш. и 2° 14 з. д. Так состоялось открытие Антарктиды: существование ледового континента перешло из области легенд в реальность, стало научно доказанным фактом.

Проведя зимовку в Австралии, в октябре 1820 г. экспедиция Ф. Ф. Беллинсгаузена снова была в Антарктике и в 1821 г. завершила ее круговой обход морем. Во время плавания были открыты остров Петра I и Земля Александра I, проведены различные научные наблюдения, обогатившие науку важными сведениями о природе, водах и климате южной полярной области, выполнены астрономические определения, позволившие создать точные карты антарктического побережья. По данным магнитных наблюдений, впервые проведенных в Антарктике, Ф. Ф. Беллинсгаузен вычислил местоположение Южного магнитного полюса на 1820–1821 гг.

В 1831–1933 гг. английский мореплаватель Дж. Биско также совершил плавание вокруг Антарктиды и открыл Землю Эндерби, острова Аделейд и Биско. В период 1838–1842 гг. сразу три экспедиции из разных стран смогли впервые высадиться на территорию ледового материка и провести уникальные научные исследования. Так, французская экспедиция Ж. Дюмон-Дюрвиля высадилась на Землю Адели, открыла Землю Луи Филиппа, Землю Жуанвиля и Землю Клари. Американская экспедиция Ч. Уилкса открыла Землю Уилкса. Английская экспедиция Дж. Росса открыла Землю Виктории, вулканы Эребус и Террор, а также море и ледяной барьер, названные именем руководителя. После этого в Антарктике наступил полувековой период затишья.

Интерес к южному ледовому континенту вновь возрос в конце XIX в. Это было обусловлено тем, что в Арктике – из-за хищнического истребления – резко уменьшилось поголовье китов. С целью их добычи у берегов Антарктиды побывало несколько промысловых судов.

24 января 1895 г. на ледовый берег (в районе мыса Адэр) впервые за полвека сошли моряки с норвежского китобойного судна «Антарктик» (капитан Л. Кристиансен). Три года спустя у берегов Антарктиды на судне «Бельгика» впервые зимовала бельгийская научно-исследовательская экспедиция 1897–1899 гг. под руководством лейтенанта флота барона Адриена де Жерлаша.

Однако всемирное внимание к Антарктиде привлекло соперничество путешественников, стремившихся достичь ЮП. Первый санный поход в глубь этого громадного ледника (до отметки 82°17 ю. ш.) совершила экспедиция англичанина Р. Скотта в 1901–1904 гг. В ходе ее были открыты полуостров Эдуарда VII, Трансарктические горы, шельфовый ледник Росса, исследована Земля Виктории и др. В конце декабря 1908 г. – начале января 1909 г. англичанин Э. Шеклтон прошел от пролива Мак-Мердо на юг до отметки 88°23 ю. ш. Первой же достигла ЮП экспедиция норвежца Р. Амундсена (14 декабря 1911 г.), второй – экспедиция англичанина Р. Скотта (18 января 1912 г.).

Заметим, что первыми из российских подданных на берег Антарктиды ступили в январе 1911 г. русский Д. С. Горев и украинец А. Л. Омельченко – участники вспомогательных партий во второй экспедиции Р. Скотта (первый в качестве каюра, второй – погонщика маньчжурских пони, на которых предполагалось добраться до ЮП). Об этих наших соотечественниках напоминают сегодня названия на карте Антарктики: бухта Омельченко на Берегу Отса, остров Горева вблизи Берега Правды в море Дейвиса и пик Дмитрия на полуострове Росса.

В 1928 г. в Антарктиде появился первый американский самолет, а через год под управлением адмирала Р.Бэрда он пролетел над ЮП. Кстати, этот бесстрашный адмирал в 1928 г. на самолете облетел СП, а в 1930-х гг. провел одиночную зимовку на первой выносной метеорологической станции в глубине шельфового ледника Росса.

В начале 1930-х гг. планировалось проведение советской научной антарктической экспедиции. В ходе ее предполагалось выполнить океанографические, гидрографические и гидрологические работы в водах Южного океана, геологические и геоморфологические исследования, гляциологические и аэрометеорологические наблюдения на материке, обследовать обширный район, лежащий от Земли Эндерби на западе и моря Росса на востоке. Были намечены и участники экспедиции. Однако она не состоялась, поскольку власти Южно-Африканского Союза отказались снабдить советские корабли топливом.

В 1940—1950-х гг. в Антарктике была создана сеть зарубежных наземных станций и баз для ее изучения, обеспечения и поддержки экспедиций. Так, участники американских экспедиций «Хайджамп» (1946–1947) и «Уиндмилл» (1947–1948) выполнили аэрофотосъемку побережья и провели астрономо-геодезические работы, необходимые для создания точных географических карт, а также открыли Берег Котса и оазис Бангера. Участники англо-шведско-норвежской экспедиции (1950–1952) с помощью сейсмических приборов определили мощность ледяного покрова Антарктиды в районе Земли Королевы Мод, обнаружили новые горные цепи, а также провели аэрофотосъемку значительной территории.

Скоординированные систематические исследования Антарктики начались с 1955 г., важную роль в их организации и проведении сыграл заключенный в 1959 г. международный Договор об Антарктиде. 11 стран мира создали на ледниковом щите, островах и побережье 57 баз и пунктов, откуда осуществлялись внутриконтинентальные походы и комплексные научные наблюдения. В этой работе активное участие приняли также ученые нашей страны. В частности, в 1955–1957 гг. была успешно осуществлена 1-я Советская Антарктическая экспедиция (САЭ) под руководством М. М. Сомова – выдающегося океанолога и полярного исследователя.

На 1-ю САЭ было возложено: изучение влияния атмосферных процессов в Антарктике на общую циркуляцию атмосферы Земли; исследование основных закономерностей перемещения антарктических вод и связи их с общей циркуляцией вод Мирового океана; составление физико-географического описания Антарктики и современных ледников Антарктиды, геологической характеристики и истории антарктической области, биогеографической и гидрографической характеристик Антарктики; создание в 1955–1956 гг. научной опорной базы на материке и организация полярных станций; изучение особенностей геофизических явлений в Антарктике; изыскание новых районов для советского китобойного промысла, а также изучение методов обеспечения исследований в Антарктике.

В 1956 г. были открыты научная обсерватория Мирный, станции Оазис и Пионерская, в 1957 г. – станции Восток и Комсомольская, в 1958 г. – станции Советская и Полюс недоступности (так называется наиболее удаленная от берегов Антарктиды точка).

Примерно в этот же период были осуществлены две американские экспедиции «Дипфриз-I» и «Дипфриз-II», в ходе которых была развернута база в Мак-Мердо, открыты станции Амундсен-Скотт, Бэрд, Халлетт и Уилкс.

8 января 1956 г. в Антарктиде впервые приземлился американский самолет. В ноябре 1957 г. начался трансконтинентальный поход англо-новозеландской экспедиции по маршруту станция Шеклтон – ЮП – станция Амундсен-Скотт. 4 января 1958 г. вспомогательная партия во главе с новозеландцем Э. Хиллари на тягачах достигла ЮП со стороны моря Росса, 20 января на ЮП ступил основной отряд под руководством англичанина В. Фукса.

В октябре 1958 г. советский летчик В. М. Перов на самолете Ил-12 совершил полет по маршруту станция Мирный – станция Советская – ЮП – станция Мак-Мердо.

26 декабря 1959 г. ЮП покорили участники санно-тракторного похода под руководством А. Г. Дралкина – начальника 4-й САЭ. Они прошли по маршруту станция Комсомольская – станция Восток – ЮП.

В целом же в период 1955–2006 гг. состоялось пятьдесят две САЭ (с 1991 г. – Российские Антарктические экспедиции). По результатам их работ на географические карты была нанесена огромная территория побережья и внутренних районов Восточной Антарктиды, а также обширные акватории Южного океана. На этих картах, составленных по данным аэрофотосъемок, сейсмо– и радиолокационного зондирования толщины ледникового покрова, а также эхолотных промеров, появились сотни новых ранее неизвестных географических объектов. Изучение геологического строения участков суши, не покрытых льдом, а также некоторые данные о строении погребенной подо льдом территории Антарктиды, полученные геофизическими методами исследований, позволили составить первую в мире сводку по геологии древней гондванской антарктической платформы. Аэрометеорологические наблюдения дали сведения для составления достаточно полной климатической характеристики Антарктики, в том числе и внутриматериковых районов, прежде совершенно не изученных. Благодаря гравиметрическим исследованиям удалось уточнить сведения о фигуре Земли в южнополярной области, получить современные данные о характере земной коры и ее новейших колебаниях. Сейсмические наблюдения существенно пополнили сведения о состоянии земной коры в этой области. Параллельно с этим с судов и самолетов экспедиций изучались водные массы и биологическая жизнь Южного океана, проводилась аэрофотосъемка побережья Восточной Антарктиды и др. Большой вклад в дело изучения Антарктиды в XX в. внесли и зарубежные полярные исследователи.

К настоящему времени количество ученых и специалистов разного профиля, работавших в Антарктике, составляет если не сотни, то многие десятки тысяч. Немало представителей различных стран побывало и на ЮП. Однако первым из тех, кто добрался до него, был норвежец Р. Амундсен – знаменитый полярный исследователь, моряк и летчик, человек исключительного мужества и самообладания, посвятивший свою жизнь благородному делу исследования Арктики и Антарктики.

Руаль Амундсен (Roald Engebreth Gravning Amundsen) родился 16 июля 1872 г. в Видстене (провинция Эстфолл, уезд Борге). Он был младшим из четырех сыновей четы Амундсенов: Енса – потомственного капитана дальнего плавания, владельца судоверфи и Густавы – дочери судебного пристава. Через три месяца после рождения Руаля вся семья переехала жить в Христианию (с 1924 г. – Осло), но с эстфоллским побережьем и родным домом, стоявшим у реки Гломмы, связи никогда не теряла. «Своей любовью к морю и тягой повидать белый свет… – пишет норвежский писатель Т. Буманн-Ларсен в своей книге «Амундсен» (2005), – Руаль обязан тому месту, где впадает в море самая большая река Норвегии, а такая национальная черта, как пристрастие к снегу и ходьбе на лыжах, сформировалась у него в столице – там, где наиболее глубоко вдается в базальтовое горное основание Христиания-фьорд. На этих двух столпах – море и снеге, мореплавании и ходьбе на лыжах – и зиждился будущий успех. Амундсена как полярного исследователя.»

В 14 лет Руаль остался без отца, который скончался от болезни во время плавания. Старшие братья один за другим ушли в коммерцию и предпринимательство, а младший, склонный к уединению, нередко засиживался у книжного шкафа. Это увлечение весьма поощрялось его честолюбивой матушкой – она мечтала о научной карьере Руаля. Однако такая перспектива явно не устраивала ее любимца. «Когда мне было 15 лет, – пишет Р. Амундсен в своих воспоминаниях «Моя жизнь» (1927), – в мои руки случайно попали книги английского полярного исследователя Джона Франклина (британского адмирала, прославившегося арктическими экспедициями в начале 1820-хгг. и погибшего во время поисков Северо-Западного прохода в 1847 г. – Гл.), которые я проглотил со жгучим интересом. Эти книги оказали решительное влияние на избранный мною впоследствии жизненный путь…» Удивительно, что из всего прочитанного юношу больше всего потрясло описание лишений, испытанных адмиралом и его спутниками. Именно тогда в нем загорелось «странное стремление претерпеть когда-нибудь такие же страдания. на пути к широкому познанию доселе неведомой великой [ледяной] пустыни…». Некоторые биографы Р. Амундсена даже считают, что его с самого начала привлекали не лавры победителя, а ореол мученика. Едва ли можно с этим согласиться.

30 мая 1889 г. стал памятным днем в жизни норвежского народа. В этот день Ф. Нансен – 27-летний зоолог и будущая знаменитость мирового масштаба – возвратился из своего успешного гренландского похода. Триумфальная процессия Ф. Нансена по расцвеченной флагами столице произвела на 17-летнего Руаля не меньшее впечатление, чем поедание сэром Дж. Франклином «с сотоварищи» своих сапог во время их мучительного возвращения из полярных широт к берегам цивилизации.

В 1890 г. после сдачи выпускных экзаменов в гимназии Р. Амундсен покинул дом своего детства и вместе со своей няней «толстушкой Бетти» переехал ближе к королевскому дворцу. Здесь он, как считала его мать, стал готовиться к вступительным экзаменам на медицинский факультет столичного университета. На самом же деле он готовил себя к полярным путешествиям: штудировал соответствующую литературу, закаливался (даже в сильные холода зимой спал с открытыми окнами), занимался атлетической гимнастикой, летом играл в футбол, а зимой ходил на лыжах. «Первое условие, чтобы быть полярным исследователем, – это здоровое и закаленное тело», – писал он позже в своих мемуарах. Надо отметить, что здесь он добился заметных успехов: на медицинском освидетельствовании на пригодность к военной службе врачебная комиссия была в таком восторге от отлично развитой мускулатуры рослого юноши, что совсем забыла исследовать его зрение (Руаль с детства был близорук, но скрывал это от окружающих, поскольку считал, что очки и пенсне плохо сочетаются с идеальным образом потомка викингов).

8 1893 г. Руаль весьма посредственно выдержал «предварительные испытания» и был зачислен в университет, где был, по его словам, «хуже самого среднего студента». В действительности же прилежную учебу в университете он изображал только для успокоения своей матушки, которой «не хотел перечить».

9 сентября 1893 г. Густава Амундсен скоропостижно скончалась от воспаления легких, и это избавило ее от неминуемого открытия притворной деятельности ее любимого сына. Р. Амундсен незамедлительно и «с огромным облегчением» покинул столичный университет. Теперь открывалась реальная перспектива воплотить в жизнь его честолюбивые замыслы. Но предварительно ему пришлось отбывать недолгую воинскую повинность (по действовавшему тогда закону – всего несколько недель в году).

«Отбыв воинскую повинность, – вспоминает Р. Амундсен, – я немедленно предпринял дальнейшие шаги подготовки к специальности полярного исследователя. К этому времени я уже успел прочитать по этому предмету все книги, какие только мог раздобыть, причем меня поразила одна слабая сторона, общая для большинства прежних полярных экспедиций. А именно: их начальники не всегда были судоводителями, вследствие чего в отношении навигации им почти всегда приходилось передавать управление судном в руки более опытных мореплавателей. При этом неминуемо оказывалось, что тотчас по выходе в море у экспедиции появлялось два начальника вместо одного. Это, безусловно, всегда вело к разделению ответственности между начальником экспедиции и капитаном, откуда беспрестанно возникали трения и разногласия, а следствием этого являлось ослабление дисциплины среди подчиненных участников экспедиции. Возникали две партии: одна состояла из начальника экспедиции и научных сотрудников, а вторая из капитана и судового экипажа. Поэтому я заранее решил никогда не становиться во главе экспедиции, прежде чем не буду в состоянии избежать этой ошибки. Все мои стремления были направлены к тому, чтобы самому приобрести необходимые знания и опыт в управлении судном и выдержать экзамен на капитана. Тогда я смог бы руководить моими экспедициями не только в качестве исследователя, но и в качестве судоводителя и таким образом избежал бы этого разделения…»

Весной-летом 1894 г. Р. Амундсен в должности матроса команды зверобойного судна «Магдалена» был на промысле тюленей в Северном Ледовитом океане, по его отзывам, занятии интересном и даже веселом, и заслужил прибавления к своему имени титула «путешественника по полярным морям». В 1895 г., пройдя путь от матроса до шкипера, Р. Амундсен сдал экзамен на штурмана. После этого он еще несколько раз ходил в разные плавания, набираясь необходимых ему морских навыков и знаний.

В январе 1896 г. его имя впервые появилось в прессе: в норвежских газетах было опубликовано сообщение о пропаже двух лыжников на Хардангерском плоскогорье. Речь шла о братьях Руале и Леоне Амундсенах, пытавшихся пересечь это плоскогорье с востока на запад и, очевидно, заблудившихся. К счастью, через три недели они благополучно вышли к местечку Болкешё, однако Р. Амундсен до конца своих дней считал, что это приключение (где братья едва не погибли, а сам поход превратился в борьбу за выживание) было едва ли не самым рискованным за его полную опасностей жизнь.

Летом 1896 г. Р. Амундсен подал заявку в готовящуюся бельгийскую антарктическую экспедицию в качестве матроса на судно «Бельгика». «Поход, – писал он брату Леону, – рассчитан на два года и должен быть весьма интересным, поскольку будет первым в своем роде (основная цель экспедиции состояла в исследовании района Южного магнитного полюса. – Гл.).»

Осенью того же года вся Норвегия восторженно встречала Ф. Нансена и экипаж легендарного «Фрама». «Современные викинги» сначала прошли морем от Христиан-фьорда на восток вдоль северного побережья Евразии до Новосибирских островов, затем дрейфовали во льдах на запад. От параллели 84°00 с. ш. Ф. Нансен в сопровождении лейтенанта Ф. Йохансена на собачьих упряжках попытался добраться до СП, но из-за абсолютной непроходимости льда был вынужден остановиться на отметке 86°13 с. ш. Тем не менее после этого подвига во льдах норвежцы обрели небывалую уверенность в себе.

С начала зимы 1897 г. Р. Амундсен был в Антверпене, где изучал курс навигации и нидерландский язык – его неожиданно утвердили первым штурманом (фактически старшим помощником капитана) в составе антарктической экспедиции. Но через три месяца ему пришлось спешно покинуть гостеприимный город: хозяйка дома, где он жил, покончила с собой, отравившись угарным газом. Как утверждает писатель Т. Буманн-Ларсен, до этого у 25-летнего Р. Амундсена завязался роман с этой женщиной. Теперь она была мертва, но ее муж был жив, и оставаться молодому Дон Жуану было небезопасно. Пожалуй, этот трагический случай оставил глубокий отпечаток в последующей жизни Р. Амундсена – он никогда не был женат.

Бельгийская антарктическая экспедиция 1897–1899 гг. (руководитель лейтенант флота барон А. де Жерлаш, командир «Бельгики» лейтенант артиллерии, гидрограф Ж. Лекуант), снаряженная Брюссельским географическим обществом, но состоявшая из представителей нескольких стран, открыла новую и весьма бурную эру в освоении южного ледового континента. Для Р. Амундсена же этот первый поход в Антарктику стал подлинным университетом, обучившим его искусству не только полярных исследований, но и выживания в экстремальных условиях.

Путь от берегов цивилизации к белой пустынной неизвестности был не близким. Судно «Бельгика», выйдя из Антверпена 16 августа 1897 г., к концу января следующего года приблизилось к одной из выступающих частей Антарктики – Земле Грейама. «Эта местность… далеко не вся была нанесена на карту, – вспоминает Р. Амундсен, – и мы. провели некоторое время у этих берегов, после чего вышли, наконец, через пролив в Южный Ледовитый океан…» 22 января во время шторма, когда море бросало судно, словно щепку, смыло за борт молодого матроса норвежца А. Винке. Спасти его не удалось – он погиб от стужи, прежде чем его пепельно-серое лицо исчезло в пучине. Это была первая тяжелая потеря.

«В 3 часа пополудни 23 января, – пишет в своей книге «Мое обретение полюса» врач экспедиции американец Ф. Кук, в будущем покоритель СП, – странный белый туман появился на небе по направлению к югу. Немного позже какие-то неопределенные очертания суши выделились из него. Эта картина занимала все пространство обзора с запада на восток. Вершины были скрыты дымкой, из которой исходил особый отблеск, характерный для этих широт. По мере приближения мы убедились, что суша не представляет бесконечную стену льда, но имеет грубые, какие-то рваные очертания под покровом льда, заканчивающегося у берега. Здесь было несколько обширных заливов, один из которых прямо по курсу вел к югу. Тщательно изучая имевшиеся карты, мы считали, что можем определить свое положение, но это было ошибочное впечатление.»

26 января была совершена первая высадка на сушу – на остров Ту Хаммокс, где Р. Амундсен испытал свои лыжи, возможно, впервые в Антарктике. Позже подобные высадки совершались более двадцати раз.

«В самом начале долгой полярной зимы мы оказались крепко зажатыми в антарктических льдах, дрейфующих в. Южном Ледовитом океане, – вспоминает Р. Амундсен. – Положение наше было гораздо опаснее, чем может показаться на первый взгляд, так как мы не были подготовлены для зимовки в Антарктике. Первоначальный план нашей экспедиции заключался в том, чтобы продвинуться в течение лета до местонахождения Южного магнитного полюса на Земле Южной Виктории и там высадить для зимовки четырех человек, снабженных соответствующими запасами, в то время как судно с остальными членами экспедиции должно было провести зиму в цивилизованных странах, а с наступлением весны вернуться за этими товарищами. Для зимовки намечены были румынский ученый [гидробиолог Э. Раковец], его помощник поляк [метеоролог А. Добровольский], доктор Кук и я. А теперь весь экипаж корабля очутился перед возможностью зимовки здесь без соответствующей зимней одежды, без достаточного продовольствия для стольких людей, и даже ламп было так мало, что их не хватало по числу кают. Перспективы были действительно угрожающие.

Тринадцать месяцев простояли мы во льдах, словно в тисках (дрейф «Бельгики» проходил в редко посещаемой людьми части моря Беллинсгаузена, примерно на параллели 70° ю. ш., с многочисленными петлями и попытками двинуться вспять. – Гл.)… Ни один человек из всего экипажа не избегнул цинги, и все, за исключением троих, впали в полное истощение от этой болезни. Заболевание цингой было большим бедствием. Доктор Кук (оценивший состояние экипажа как «безнадежное в море безнадежности». – Гл.) и я. знали. что этой болезни можно избежать, употребляя в пищу свежее мясо. Поэтому после ежедневной работы мы провели немало трудных часов, охотясь за тюленями и пингвинами. Однако начальник экспедиции питал к этому мясу отвращение, доходившее до нелепости. Он не только отказывался есть его сам, но запретил и всей команде. В результате мы все заболели цингой. Начальник и капитан заболели так тяжко, что оба слегли и написали. завещания. Тогда руководство экспедиции перешло ко мне. Я тотчас же выбрал немногих еще трудоспособных людей и велел откопать тюленьи туши, зарытые в снег подле корабля. Филейные части были немедленно вырезаны, и повар получил приказание оттаять и приготовить их. Все бывшие на борту с жадностью съели свою порцию, не исключая и начальника экспедиции.

Удивительно было наблюдать действие, вызванное такой простой переменой пищи. В течение первой же недели все начали заметно поправляться.»

После цинги на экспедицию навалилась другая напасть: полярная анемия, развивающаяся вследствие долгого пребывания людей в условиях темноты, вынужденной изоляции, неполноценного питания, низкой температуры, высокой влажности, ураганных ветров и пр. Один матрос долго находился на грани безумия, не вынес страданий и тихо скончался магнитолог лейтенант Э. Данко.

Этот жуткий период в жизни зимовщиков писатель Т. Буманн-Ларсен назвал настоящим кошмаром. «Вся экспедиция стала героической импровизацией дилетантов, оказавшихся на грани выживания, – пишет он. – В краю, к которому немногие тамошние обитатели приспосабливались тысячелетиями, человек должен был найти свое место всего за одну полярную ночь. Не считая чрезвычайно занятого врача (самого опытного полярника, никогда не терявшего самообладания и собственного достоинства. – Гл.) к этому ледяному аду приспособился только один человек.» Это был Р. Амундсен, который, похоже, нашел свое место в жизни. 30 мая, когда полярная ночь достигла кульминации, старпом зафиксировал в своем дневнике, что солнце повернуло вспять. «Разумеется, я буду рад снова увидеть его, однако все это время я чувствовал себя на удивление хорошо и ни капельки по нему не скучал. Напротив. Я понял, что давно стремился к жизни в подобных условиях. Меня привел сюда не детский каприз, а зрелое размышление. Я ни о чем не жалею и надеюсь, что у меня хватит сил и здоровья для дальнейших трудов в избранном направлении.»

Р. Амундсен не уносился, подобно большинству его спутников, в царство безумия и депрессии. Он, напротив, активно трудился, обретая ценный опыт полярного исследователя: изучал лед, особенности жизни и питания в высоких широтах, обдумывал оптимальную экипировку путешественника во льдах и пр. Во всех своих делах и начинаниях он, конечно, полагался на себя, но везение, как, впрочем, и невезение, зачастую относил к воле Божьей. «Велика сила твоя,

Господи, и вечна милость Твоя, – писал он в дневнике после очередной передряги. – Как многажды прежде, это Ты провел нас через это испытание. Покрывай и дальше нас рукою своею.» Такую религиозность, если не сказать детскую веру, Р. Амундсен сохранил на всю оставшуюся жизнь.

Со временем болезни и смертные страхи перед неизвестностью стали постепенно отступать, люди взбодрились, появилась надежда. В этот период началось строительство павильонов для магнитных и астрономических определений. Как показали результаты измерений, в конце мая 1898 г. «Бельгика» находилась на отметке 71°36 ю. ш. Рекорд, установленный англичанином Дж. Куком в 1774 г. (71°10 ю. ш.), был побит. Это был престижный результат экспедиции.

В октябре 1898 г. между Р. Амундсеном и его бельгийским руководством вспыхнул конфликт: барон А. де Жералаш, сославшись на политические и финансовые обстоятельства, назначил на должность старпома одного из бельгийских моряков. Поскольку это было явное нарушение ранее заключенного контракта, Р. Амундсен, без которого экспедиция скорее всего оказалась бы в числе пропавших без вести, заявил руководителю, что «отныне для него никакой бельгийской экспедиции не существует».

Выговорив в ходе единоличного мятежа независимое положение, Р. Амундсен занялся своими делами, заодно обдумывая перспективы на будущее. Его взор часто устремлялся на далекий Север. «У меня созрел план, – записал тогда он в своем дневнике. – Мне хотелось связать мечту детских лет о Северо-Западном проходе с гораздо более важной для науки целью: установить нынешнее положение Северного магнитного полюса.»

Когда «Бельгика», прорвавшись сквозь ледовое заточение и миновав пользующуюся дурной славой пятидесятую параллель, достигла открытого моря, опасность еще не отступила. «От толчков льда наш хронометр не раз подвергался вместе с кораблем сотрясениям, имевшим часто силу настоящего землетрясения, – вспоминает этот период Р. Амундсен. – Поэтому мы не могли с уверенностью полагаться на наши наблюдения для определения долготы и широты, и курс, взятый для возвращения в цивилизованные места, был довольно-таки сомнительным. К счастью, мы все же, наконец, услыхали долгожданный возглас из бочки на мачте: «Земля!» Мы приближались к Магелланову проливу…» После того как «Бельгика» бросила якорь в западном устье пролива, Р. Амундсен, сопровождая заболевшего матроса, отправился на попутном судне в Норвегию. В это время мысли его витали где-то далеко в северных широтах.

Бельгийская антарктическая экспедиция 1897–1899 гг. для будущих покорителей полюсов Ф. Кука (СП) и Р. Амундсена (ЮП) была исключительно полезной, а ее научные результаты в советском «Атласе Антарктики» (1969) отражены следующим образом: «За 15 месяцев участники бельгийской экспедиции выполнили серию магнитных наблюдений, позволивших уточнить положение Южного магнитного полюса… 1300-мильный дрейф «Бельгики» дал возможность ученым проследить образование и разрушение антарктических льдов, определить зависимость дрейфа льдов от господствующих ветров, выполнить промеры глубин… Экспедиция сделала географические открытия. Кроме пролива Жерлаш. [она] открыла и нанесла на карту десятки новых объектов – горы, острова, бухты на Антарктическом полуострове… открыла Берег Данко. В научных трудах бельгийской экспедиции наиболее ценны разделы биологии, океанографии и магнетизма.» Добавим, что к важным научным достижениям экспедиции можно отнести также проведенный впервые годичный цикл метеорологических наблюдений, с которого началось изучение климатологии Антарктики, выявленное кольцо низкого атмосферного давления по периферии антарктического антициклона, собранный банк океанических организмов и др.

Участники экспедиции были отмечены различными наградами. Р. Амундсен был награжден орденом Леопольда I – высшей наградой Бельгийского королевства.

Осенью 1899 г. Р. Амундсен вместе со своим братом Леоном совершил велопробег по маршруту Христиания – Париж – Коньяк. Распрощавшись с братом в городе виноделов, где тот жил и работал, дальше Руаль поехал один. Его конечным пунктом была Картахена – город-порт на юго-востоке Испании. Там он нанялся на барк «Оскар», идущий в Америку, – для получения диплома капитана необходимо было провести в плаваниях определенное время. В апреле 1900 г. «Оскар» зашел в английский порт Гримбси. Там Р.Амундсену удалось закупить целую библиотеку книг о Северо-Западном проходе, отыскать который он мечтал с детских лет.

Вернувшись из плавания и получив наконец диплом капитана дальнего плавания, Р. Амундсен встретился с доктором Ф. Нансеном, который много позже скажет о нем: «Тому, кто хоть раз видел это лицо, нелегко будет забыть его.» Действительно, орлиный профиль, внушительные усы и глаза сильного, волевого человека вкупе создавали неизгладимое впечатление. Будущий Нобелевский лауреат с интересом ознакомился с планом предстоящей экспедиции, главной целью которого было «изучение магнитного полюса». Но поскольку экспедиция окажется «в тех краях, можно поднапрячься и заодно пройти Северо-Западным проходом». Намерения молодого капитана пришлись по душе Ф. Нансену – бесспорному лидеру среди полярных исследователей, и в конце встречи поддержка в организации экспедиции была обещана.

Отбыв летом того же года положенный срок на военных учениях, Р. Амундсен снова ушел в море, а вернувшись, поехал в Гамбург, чтобы изучать земной магнетизм в Германской морской геофизической обсерватории у профессора Георга фон Неймайера – авторитета в этой области науки о Земле. При первой же встрече пожилой профессор, узнав о намерении норвежца определить новое положение Северного магнитного полюса, взволнованно воскликнул: «Если вы это сделаете, вы будете благодетелем человечества на все времена. Это – великий подвиг!» Р. Амундсену были обеспечены все условия для изучения земного магнетизма и методов магнитных определений не только в Гамбурге, но и в обсерваториях Вильгельмсгафена и Потсдама.

По возвращении в Норвегию Р.Амундсен приобрел (на причитающуюся часть отцовского наследства) небольшое судно – одномачтовую парусно-моторную яхту «Иоа» – и после некоторого его переоборудования вышел в полугодовое испытательное плавание в северную часть Атлантического океана. Там, занимаясь зверобойным промыслом, он провел ряд океанографических исследований, в том числе и для Ф. Нансена в знак глубокой благодарности за поддержку. Осенью 1902 г. Р.Амундсен впервые выступил на заседании Географического общества в Христиании, на котором объявил план своей экспедиции и ее основные цели.

К предстоящей экспедиции Р. Амундсен готовился «с присущей всем его предприятиям основательностью и продуманностью». Самая прозаическая часть этой подготовки – финансовая – отняла у Р. Амундсена уйму времени и энергии. «В поисках денег я осаждал всех и вся», – вспоминает он. Кстати, этот выдающийся полярник, никогда не имевший больших накоплений, и накануне всех своих последующих экспедиций был вынужден ходить «с шапкой по кругу», что было совсем не свойственно его независимой натуре. Для достижения поставленных целей он иногда был готов поступиться собственными принципами. Однако о его переживаниях в этой связи можно только догадываться.

В ночь с 16 на 17 июня 1903 г. «Иоа» с семью путешественниками, снаряжением и запасом продовольствия на пять лет снялась с якоря. Первоначально путь лежал к западному побережью Гренландии, на остров Диско. «Наконец-то! Великое предприятие, для которого я работал всю жизнь, стало реальностью!» – записал тогда Р. Амундсен в свой дневник. На Диско (в датском порту Годхавн) загрузили на борт двадцать ездовых собак и пошли дальше вдоль побережья на север Гренландии. «Я не мог отвести глаз и мыслей от ледника, с которого наш храбрый соотечественник Эйвинн Аструп (трагически погиб в декабре 1895 г. во время лыжного похода в Норвегии, в Доврских горах. – Гл.), вместе с Пири (покорившим СП в 1909 г. – Гл.) начал свое путешествие через Гренландский ледовый панцирь…» – написал позже Р. Амундсен в своем отчете об этой экспедиции.

Осевшее по ватерлинию экспедиционное судно с неимоверным трудом миновало залив Мелвилл, обошло мыс Иорк и после недолгой остановки в Далримпл Роке взяло курс на остров Бичи. Там была выполнена серия магнитных наблюдений, «чтобы установить, в каком направлении находится магнитный полюс». Как и предполагалось, последний находился в районе полуострова Бутия, где его в 1831 г. определил англичанин Дж. Росс.

Двигаясь к намеченной цели без карт, «Иоа» наскочила на подводную скалу, и только благодаря шторму, волнами снявшему ее с рифов, удалось избежать крушения. Через некоторое время из-за течи горючего в машинном отделении судна случился пожар. На этот раз от взрыва спасло четкое руководство его капитана и умелые действия членов экипажа.

В сентябре, когда началась полярная ночь, экспедиция встала на зимовку на южном берегу Земли Кинг-Уильям, в Бухте Иоа (Иоа-Хейвн). «Все ящики были выгружены на берег и распакованы, – вспоминает Р. Амундсен. – Они составляли существенную часть нашего снаряжения, и устройство их было тщательно обдумано: их доски. одинакового размера были выструганы. и скреплены между собой медными гвоздями. Благодаря этому последние были лишены магнитных свойств, так что их можно было употребить на постройку наших обсерваторий. Для. научных наблюдений [я] выписал из Германии полный ассортимент самых точных и современных приборов. Эти приборы приводились в действие часовым механизмом и регистрировали [результаты измерений] автоматически. Устроив наши обсерватории и установив приборы, мы принялись за постройку помещений для собак. Когда все было окончено, то оказалось, что более комфортабельного помещения мы не могли бы иметь даже и в цивилизованных странах. Дом, выстроенный нами для себя, был теплый, защищенный от непогоды, и у нас имелись все необходимые удобства.»

На зимовке произошла знаменательная встреча путешественников с аборигенами тех мест – с эскимосами, никогда не видевшими белых людей, но наслышанными о них (об участниках английской экспедиции 1829–1833 гг. Дж. Росса) из рассказов предков. «Мы приветствовали их на нашем корабле, показали им сокровища нашего снаряжения и проявили к ним чрезвычайное внимание, – продолжает свой рассказ Р. Амундсен. – Они просили разрешения перекочевать сюда всем племенем и поселиться около нас. Мы дали свое согласие, и вскоре вокруг нашей зимовки выросло пятьдесят эскимосских хижин. Всего пришло до двухсот человек – мужчин, женщин и детей. Тут было от чего радостно забиться сердцу антрополога и этнографа… Я принялся набирать полную коллекцию экспонатов для музеев с целью всестороннего показа быта эскимосов. Вскоре я уже обладал несколькими такими полностью представленными коллекциями, которые в настоящее время (1927 г. – Гл.) хранятся в норвежских музеях. Я достал образцы буквально всех предметов эскимосского обихода, начиная с одежды обоих полов и кончая образцами утвари, служащей для приготовления пищи и для охоты…»

Однако главное дело на этой стоянке состояло в определении нового положения Северного магнитного полюса. К весне 1904 г. Р. Амудсен в сопровождении 30-летнего старшего механика П. Ристведта отправился в поход на полуостров Бутия. Там он собирался выполнить наблюдения непосредственно вблизи полюса, а может быть, и определить его точное местоположение. К сожалению, поход не дал очевидного результата, пришлось смириться и полагаться на обработку всего объема измерений после возвращения экспедиции в Норвегию. В связи с этим «бесконечные» магнитные наблюдения на стационарной обсерватории, к великому неудовольствию Ю. Вика – 27-летнего флотского унтер-офицера, получившего «скоротечное образование по магнетизму», были возобновлены и продолжались там до конца срока пребывания экспедиции. «Научный материал, привезенный нами на родину, – пишет Р. Амундсен, – отличался необычайным обилием. Наши магнитные наблюдения были так обширны и полны, что ученым, которым мы передали их по возвращении в 1906 году, понадобилось около двадцати лет, чтобы их обработать. Никогда еще наука не получала ничего даже отдаленно схожего по совершенству с этими тщательнейшими наблюдениями явлений магнетизма у Северного полюса.»

Заметим, что Р. Амундсен сам никогда не обрабатывал полученные в экспедициях наблюдения. «Он не был ученым, – писал В. Ю. Визе, видный советский океанолог, в предисловии к книге Р. Амундсена «Южный полюс» (1937), – но был прекрасным полевым работником, умевшим собирать безукоризненные наблюдения. Предоставляя обработку их другим, он хорошо сознавал, что специалист сделает это лучше его и сумеет извлечь более ценные выводы…»

13 августа 1905 г. пробил час расставания с друзьями-эскимосами, экспедиция тронулась в путь на поиски СевероЗападного прохода, который мореходы не могли отыскать в течение более 500 лет. На обновленной карте этого пустынного уголка Земли остались имена членов экспедиции, увековеченные в названиях географических объектов: вершина Вика, река Ристведта, долина Линдстрёма (повара экспедиции) и др. Кроме того, в земле была закопана жестянка с фотографией немецкого профессора Г. фон Неймайера, на которой Р. Амундсен написал: «С глубокой благодарностью и в знак почтительной памяти.»

Рассекая студеные воды, «Иоа» устремилась вперед к проливу Симпсона. «Значительная часть [его] побережья уже была нанесена на карту прежними исследователями, проникшими туда по материку со стороны залива Гудзона, но ни один корабль до сих пор не плавал еще в этих водах и не измерял их глубин, – вспоминает Р.Амундсен. – Будь иначе, нам, вероятно, не пришлось бы испытывать такие трудности. Очень часто нам казалось, что придется повернуть обратно из-за малой глубины этих извилистых проливов. Изо дня в день целых три недели подряд – самые длинные недели моей жизни – мы ползли вперед, беспрестанно бросая лот и отыскивая то тут, то там пролив, который благополучно вывел бы нас в изведанный район западных вод. Однажды. под килем судна был всего один дюйм свободной воды! Во время этих испытаний я потерял сон и аппетит. Нервы были натянуты до крайности. Мне приходилось беспрестанно напрягать все свои силы, чтобы предупредить малейшую опасность, каждый несчастный случай. Экспедиция должна была удасться!

[Наконец раздался крик: ] «Парус! Парус!». Нам удалось! Какими чарующими показались нам далекие очертания китобойного судна (это был «Чарлз Ханссон». – Гл.), маячившего на западе! Появление его означало для нас завершение долгих лет надежд и сурового труда, ибо этот парусник пришел сюда из Сан-Франциско через Берингов пролив и вдоль северного побережья Аляски, а там, где мог пройти его широкий корпус, там пройдем и мы. Этим был положен конец всем сомнениям относительно удачного завершения нашей экспедиции. Победа была за нами! Мое нервное напряжение, длившееся три недели, тотчас же упало, а как только оно прошло – вернулся и аппетит. Я почти обезумел от голода. На такелаже висели оленьи туши, я набросился на них с ножом в руке. С дикой жадностью я вырезал кусок за куском сырого мяса и тут же проглатывал их целиком, словно изголодавшийся зверь. Скоро я воспрянул и почувствовал себя так хорошо, как ни разу за эти последние три страшные недели. Однако они не прошли для меня бесследно, так как по возвращении все определяли мой возраст между 59 и 75 годами, хотя мне было только 33 года…»

После теплой встречи с капитаном китобоя Р. Амундсен направил свое экспедиционное судно дальше на запад, надеясь завершать плавание в эту навигацию. Однако ни он, ни его спутники не предполагали, что им понадобится еще целый год на осуществление последнего этапа. 2 сентября «Иоа» застряла во льдах у северных берегов Канады, и экспедиция встала на третью зимовку за Полярным кругом.

Весть в Норвегию об успешном прохождении экспедиции Северо-западным путем была послана Р. Амундсеном с телеграфной станции городка Игл, который находился в 700 км за горным хребтом высотой 2750 м. Для этого ему и трем его спутникам (капитану с китобоя «Бонанца», застрявшего во льдах, и супругам-эскимосам) пришлось совершить санный поход, причем весь путь Р. Амундсен прошел только пешком – его выносливость была поразительной. На зимовку он вернулся через пять месяцев с новостями с «Большой земли», с туго набитыми почтой мешками и поздравлением от Ф. Нансена с подвигом, который «пришелся весьма кстати, став выдающейся страницей в… истории новой Норвегии». Оказывается, за время путешествия «король Оскар был смещен с норвежского престола, а уния со Швецией расторгнута… Монархом избрали принца Карла Датского под именем Хокона VII». Другие не менее важные новости касались географических исследований: в 1904 г. успешно завершила поход в глубь Антарктиды английская экспедиция капитана 2 ранга Р. Скотта, а Ф. Нансен начал подготовку к покорению ЮП.

Спустя некоторое время экспедицию постигла беда: после недолгой, но тяжелой болезни скончался молодой магнитолог Г. Вик. «Имя его будет навечно связано с научными достижениями нашей экспедиции, – написал Р. Амундсен несчастной матери покойного. – Своим выдающимся трудом он оставил о себе прекрасную память.»

В середине июля 1906 г. «Иоа» снялась с якоря. Миновав северную оконечность Аляски (мыс Барроу) и преодолев Берингов пролив, она ненадолго остановилась в Номе – поселке золотоискателей, а затем двинулась вдоль побережья и в октябре была в Сан-Франциско. «Я подарил этому городу «Иоа» на память о завоевании Северо-Западного прохода, – пишет Р. Амундсен. – Она до сих пор (1927 г. – Гл.) стоит в парке «Золотых Ворот». где желающие могут ее осматривать.»

Итак, мечта Р. Амундсена сбылась: Северо-Западный проход был им открыт, судно под его командованием впервые прошло из Атлантического океана в Тихий, обогнув Америку с севера. За время экспедиции на географическую карту мира были нанесены точные очертания восточного берега Земли Виктории, а также острова Ховгарда, Принцессы Ингеборг, Норденшельда, Королевского Географического Общества и др., накоплен громадный объем измерений для определения нового положения Северного магнитного полюса, собраны уникальные коллекции (зоологическая и предметов эскимосского обихода), получен новый бесценный опыт плавания, зимовки и научных наблюдений в высоких широтах.

«Достигнув. первой цели, которую я поставил себе в жизни, – вспоминает Р. Амундсен, – я начал искать новые области для своей деятельности. Годы 1906 и 1907 я посвятил чтению лекций, разъезжая по Европе и Америке, и вернулся в Норвегию с деньгами, хватившими на уплату всем моим кредиторам. Я снова был свободен и мог приступить к составлению новых планов…

Следующей задачей, которую я задумал разрешить, было открытие Северного полюса. Мне очень хотелось самому проделать попытку, предпринятую несколько лет тому назад доктором Нансеном, а именно – продрейфовать [на судне] с полярными течениями через Северный полюс поперек Северного Ледовитого океана.» Но дрейф Р. Амундсен собирался начать не от Новосибирских островов, как это сделал Ф. Нансен, а значительно восточнее – от острова Врангеля. Тогда вмерзшее во льдах судно могло пройти намного ближе к СП.

В июле 1908 г. Р. Амундсен поехал в норвежский город-порт Берген «знакомиться с последними достижениями в области океанографии». По возвращении он огласил план своего нового похода в Арктику в географических обществах Христиании и Лондона. Норвежцы этот план приняли восторженно, чопорные англичане, считавшие в то время, что любое морское предприятие касается интересов Британской империи, – на удивление благожелательно. Объяснялось это просто: ведь это был старый проект Ф. Нансена – смелый, но уже опробованный. Более того, чем дальше Р. Амундсен уйдет на север, тем спокойнее будут чувствовать себя представители Туманного Альбиона на юге. Как позже стало известно, в это время англичанин капитан 1 ранга Р. Скотт готовился ко второй экспедиции в Антарктику. «Главной моей целью, – заявил он 13 сентября 1909 г., – является достижение Южного полюса с тем, чтобы честь этого свершения досталась Британской империи.» Наличие там иностранных конкурентов было явно нежелательно.

Для достижения СП Р. Амундсен воспользовался «Фрамом» – знаменитым судном Ф. Нансена, который в рассматриваемый период был послом Норвегии в Англии. После некоторого колебания «мэтр» уступил свое судно энергичному и настойчивому преемнику.

«Я закончил все подготовительные работы, – вспоминает Р. Амундсен, – привел [судно] в порядок, погрузил снаряжение и продовольствие. подобрал товарищей, среди которых находился также летчик (единственным ненорвежцем в экспедиции был А. С. Кучин – русский моряк и океанограф. – Гл.)… Но… когда все уже было почти готово к отправлению, по всему миру распространилось известие об открытии адмиралом Пири Северного полюса в апреле 1909 года. Это, конечно, было для меня жестоким ударом! Чтобы поддержать. престиж полярного исследователя, мне необходимо было как можно скорее достигнуть какого-либо другого сенсационного успеха. Я решился на рискованный шаг, заявил официально, что, оставаясь по-прежнему при своем мнении, считаю научные результаты такого плавания достаточно важными, чтобы не отказываться от последнего, и покинул с моими спутниками Норвегию в августе 1910 года. Согласно первоначальному плану, мы должны были выйти в Северный Ледовитый океан через Берингов пролив, так как предполагали, что главное течение идет в этом направлении. Наш путь из Норвегии в Берингов пролив шел [на юг] мимо мыса Горн (самой южной точки Южной Америки. – Гл.), но прежде мы должны были зайти на остров Мадейру (расположенный у северо-западного берега Африки. – Гл.). Здесь я сообщил моим товарищам, что так как Северный полюс открыт, то я решил идти на Южный. Все с восторгом согласились…»

Если взглянуть на географическую карту мира и прикинуть расстояния от мыса Горн до Северного и Южного полюсов, то станет очевидно, что Р. Амундсен в сложившейся тогда ситуации принял верное решение. Что касается нравственной стороны этого дела (как пишут некоторые критики, Р. Амундсен обманул Ф. Нансена и перехитрил Р. Скотта), то, во-первых, арктический «мэтр» в силу своей занятости на политической арене едва ли когда-нибудь стал бы покорителем ЮП, во-вторых, объявление Р. Скоттом плана экспедиции к ЮП вовсе не ставило его в исключительное положение (например, Ф. Кук тоже публично объявил о своем намерении штурмовать ЮП).

«Я считаю уместным откровенно разобрать ту часть критики, которая была вызвана моим соревнованием с [блестящим спортсменом и великим исследователем] капитаном Скоттом, – пишет Р. Амундсен, – но основана на общераспространенном искажении некоторых существенных фактов. Она, как мне известно, послужила поводом к несправедливому суждению обо мне со стороны многих людей. Одно из этих утверждений гласит, что я, выражаясь спортивным языком, недобросовестно «обошел» Скотта, якобы не уведомив его о моем намерении устроить состязание между нашими экспедициями. В действительности же дело обстояло совершенно иначе. Капитан Скотт имел самые точные. сведения о моих намерениях. Покидая осенью 1910 года Мадейру, я оставил запечатанную в конверте депешу в Австралию на имя капитана Скотта, которую мой секретарь (брат Леон. – Гл.), согласно моему поручению, отослал несколько дней спустя после того, как мы вышли в море. В ней я совершенно ясно и открыто извещал Скотта о моем намерении вступить с ним в состязание относительно открытия Южного полюса..»

Как уже отмечалось, экспедиция Р. Амундсена первой достигла ЮП (14 декабря 1911 г.), экспедиция Р. Скотта на ЮП была второй (18 января 1912 г.). Доказательства победы норвежцев в этом состязании были бесспорными: англичане нашли на ЮП палатку, а в ней письмо Р. Амундсена, адресованное Р. Скотту. «Ужасное разочарование, – записал тогда Р. Скотт в своем дневнике, – и мне больно за моих товарищей. Конец всем нашим мечтам! Да, мы на полюсе, но при сколь иных условиях против ожидаемых! Страшное место, и каково для нас сознание, что мы за все наши труды даже не вознаграждены ожидаемым торжеством! Мы пережили ужасный день.»

Подавленные морально и крайне утомленные физически, Р. Скотт и его четыре спутника двинулись обратно на базу. По дороге двое из них скончались от истощения. Тела остальных – начальника экспедиции и двух его товарищей – нашли спустя восемь месяцев в палатке, установленной в 20 км от склада с продовольствием и топливом.

Подробности этого трагического события стали известны также из дневника Р. Скотта, найденного возле него в палатке. «Анализируя [его записи], – пишет академик А. Ф. Трёшников, руководитель 2-й и 13-й САЭ, – становится ясным, что Скотт предчувствовал свое поражение еще до похода к Южному полюсу…» «Не подлежит сомнению, – писал он, – что план Амундсена является серьезной угрозой нашему. Амундсен находится на 60 миль ближе к полюсу, чем мы. Никогда я не думал, чтобы он мог благополучно доставить на [ледовый] барьер столько собак. Его план идти на собаках великолепен. Главное, он может выступить в путь в начале года, с лошадьми же (маньчжурскими пони. – Гл.) это невозможно.»

Р. Скотт и его спутники были похоронены на месте их гибели в снегу, а вблизи береговой базы на острове Росса, на вершине Наблюдательного Холма, был водружен деревянный крест. На нем ножом вырезали имена погибших и строку из поэмы лорда А. Теннисона «Улисс»: «Бороться и искать, найти и не сдаваться.»

Антарктическая полюсная эпопея Р. Амундсена достаточно подробно и увлекательно описана в его замечательной книге «Южный полюс», впервые переведенной на русский язык в 1937 г., поэтому нам не хотелось бы лишать читателя удовольствия самостоятельного ее прочтения. Здесь же попытаемся расставить лишь некоторые важные, на наш взгляд, акценты, дополняющие портрет знаменитого покорителя полярных широт.

«Экспедиция Амундсена не может не вызвать величайшего восхищения, – писал В. Ю. Визе, – ибо она является образцом четкой организационной работы и столь же четкого выполнения плана на месте. Поход Амундсена к полюсу, сперва по шельфовому льду, затем по антарктическому плоскогорью, можно сравнить с безупречным разыгрыванием музыкальной пьесы, в которой каждый такт, каждая нота были заранее известны и продуманы исполнителями. Все шло именно так, как это предвидел и рассчитал Амундсен. 19 октября 1911 года пятеро смельчаков (Р.Амундсен, О. Бьяланд, О. Вистинг, Х. Хансен и С. Хассель на четырех нартах, запряженных 52 собаками. – Гл.) покинули зимовочную базу, 7 декабря была пройдена [параллель] 88°23 ю. ш., до которой в 1909 году удалось дойти Шеклтону, а 14 декабря Амундсен и его спутники были на полюсе. Произведенные позже точные вычисления наблюденных Амундсеном высот Солнца показали, что норвежский флаг был водружен на [отметке] 89°58,5 ю. ш., то есть на расстоянии около 2,5 км от полюса. Так как Амундсен и его спутники, кроме того, исследовали местность вокруг полюсного лагеря по радиусу около 10 км, то они имели полное право утверждать, что действительно были на полюсе.»

Покорителей ЮП встречали с большими почестями в Америке, Европе и особенно на родине, в Норвегии. Их самоотверженный труд был по достоинству оценен различными наградами и почетными званиями. Исключением стала только Англия, представители которой упорно обвиняли Р. Амундсена в «нечестной спортивной борьбе» и не признавали его покорителем ЮП. Увы, все было сделано по правилам, и победил не только сильнейший, но и опытнейший.

Ступив на ЮП и став полярным путешественником с мировым именем, Р. Амундсен не отказался от своего плана побывать на СП, тем более что благословление на это он получил от самого короля Хокона VII, усомнившегося в его покорении американцами. Правда, грянувшая Первая мировая война 1914–1918 гг. создала условия, мало благоприятные для осуществления этого плана. Но зато появилась возможность заработать деньги для будущей экспедиции на поставках снаряжения воюющим державам – услуги торгового флота нейтральной Норвегии в то время ценились особенно высоко. Р. Амундсен вложил свой весьма скромный капитал в акции пароходных компаний и к 1916 г. стал на некоторое время состоятельным человеком, что позволило ему в должной мере обеспечить всем необходимым будущую экспедицию.

Конечно, полностью отстраненным от всего происходящего тогда в мире и на театре войны порядочному человеку трудно было оставаться. В то трудное время Р. Амундсен безвозмездно передал норвежскому правительству свой аэроплан «Фарман», приобретенный для полетов в Арктику (в 1914 г. он сдал экзамен на звание гражданского летчика), а когда в октябре 1917 г. немецкая подводная лодка с особой жестокостью потопила в Северном море одно из норвежских торговых судов, он был настолько возмущен, что вернул в германское посольство орден, врученный ему лично императором Вильгельмом II за открытие ЮП, а также несколько немецких медалей, утративших для него «всякую ценность».

Для новой экспедиции было построено специально приспособленное для дрейфа во льдах судно «Мод», закуплено все необходимое снаряжение и продовольствие, подобран состав команды. Выйдя из Норвегии 14 июля 1918 г., судно двинулось вдоль северных берегов Евразии на восток и, обогнув мыс Челюскина, 30 сентября встало на зимовку в Бухте Мод. Зимовка была на редкость неудачной для Р. Амундсена. Однажды он сорвался со сходен, упал и в двух местах сломал себе руку, а подлечившись, едва не погиб в медвежьих «объятиях». После этого он заболел какой-то странной болезнью, по признакам похожей на отравление, стало шалить сердце, расстроились нервы. Через год экспедиция потеряла двух матросов: один из них, страдающий хроническими головными болями, отпросился на родину, а другой вызвался его сопровождать. Они погибли на пути к Диксону. По всем признакам экспедиция как-то не задавалась.

Пройдя через пролив, отделяющий Новосибирские острова от материка, судно было остановлено льдами и 23 сентября 1919 г. у острова Айона встало на вторую зимовку. Когда в июле следующего года лед взломался, Р. Амундсен изменил свой первоначальный план и решил идти до поселка Номе, а оттуда в американский порт Сиэтл. «Такое решение было вызвано рядом весьма основательных причин, – пишет он. – Прежде всего я хотел пополнить наши запасы и произвести кое-какой ремонт. Во-вторых, приобретенный нами опыт указывал, что, только достигнув Берингова пролива, мы будем в состоянии проникнуть в область дрейфующих льдов. Наконец, сердце у меня все еще было не в порядке. и поэтому я хотел воспользоваться случаем посоветоваться со специалистом. Плавание от Айона до Номе совершилось без всяких препятствий, и мы прибыли туда в августе…»

В 1906 г., придя в Ном на «Иоа» с востока, а в 1920 г. – на «Мод» с запада, Р. Амундсен, таким образом, совершил первое кругосветное путешествие в арктических водах. «В наше время рекордов это имеет свое значение.» – записал он в своем дневнике.

В Номе из восьми членов экипажа осталось четверо, остальные по разным причинам покинули судно. Некоторые трения между Р. Амундсеном и отдельными членами его прежних экспедиций были всегда, однако в этот раз их взаимоотношения были более чем неважные.

В 1922 г., когда судно «Мод» ремонтировалось в Сиэтле, Р. Амундсен вернулся в Норвегию. К тому времени он пересмотрел свои планы и решил добраться на СП воздушным путем. «Я более чем когда-либо был убежден, что настало время применить этот новый метод в полярных льдах. – пишет Амундсен. – Применение легких саней, запряженных собаками, открыло последующим исследователям тайну успеха быстрых продвижений к полюсу (метод Нансена. – Гл.). Моя идея ввести воздухоплавательную технику в полярное исследование означала, по моему мнению, не меньший переворот в этой области.

Перелет… через Северный Ледовитый океан являлся… совершенно новым предприятием. Он представлял также и величайший научный интерес. Самой пространной. не исследованной областью земного шара. был район. простиравшийся между северным побережьем Аляски через Северный полюс и до Северной Европы. Научное значение его исследования следующее: полюсы «делают климат» умеренных поясов. Воздушные течения, обтекающие земные полюсы, влияют на ежедневную температуру Нью-Иорка или Парижа гораздо сильнее, нежели что-либо другое, за исключением солнца. Вследствие этого знание географических и метеорологических условий в районе полюсов имеет огромное значение для науки. Поэтому мой интерес к трансполярному перелету являлся не только одной жаждой приключений, но имел также научно-географические основы.»

Однако для реализации нового проекта снова нужны были деньги, и немалые. В 1925 г. Р. Амундсен наконец нашел человека, готового финансировать его предприятие. Это был Л. Элсворт – американский миллионер, меценат и любитель приключений. При условии, что Р. Амундсен согласится «разделить с ним руководство экспедицией», Л. Элсворт выделил деньги на покупку двух гидропланов «Дорнье-Валь» и на частичное покрытие других расходов.

21 мая 1925 г. воздушная экспедиция, взлетев со Шпицбергена, взяла курс на СП. Но на параллели 88° с. ш. мотор одного из гидропланов стал работать с перебоями и летчики совершили вынужденную посадку на разводье. Обратно лететь пришлось уже одним бортом. Площадку для взлета длиной 500 м готовили почти месяц. «Мы работали как бешеные, – пишет Амундсен. – Это был бег взапуски со смертью. Передышки, которые мы позволяли себе среди этой тяжелой работы, использовались частью на сон, частью на производство наблюдений астрономических, метеорологических и океанографических. Измерения глубины определенно показывали, что в нашем соседстве нигде нет земли.» Вырвавшись с большим риском для жизни из ледового плена, Р. Амундсен со всеми своими спутниками благополучно приземлился на Шпицбергене.

Великий путешественник не успокоился и после этой неудачи. Когда ему стало известно, что итальянское правительство решило продать подержанный дирижабль, сконструированный полковником У. Нобиле, он купил его при финансовой поддержке Л. Элсворта, дал ему имя «Норвегия» и стал готовиться к новому, теперь уже трансконтинентальному полету. Должность капитана дирижабля согласился занять (за солидный гонорар в 55 тыс. лир золотом) его конструктор, имеющий опыт воздухоплавания.

Буквально накануне вылета стало известно, что 9 мая 1926 г. самолет фирмы «Фоккер» под управлением американского адмирала Р. Бэрда долетел до СП и благополучно вернулся назад. Однако и это не смутило норвежского героя, ведь в его планах СП был лишь промежуточным звеном.

Воздушная экспедиция Амундсена—Элсворта завершилась успешно. Вылетев со Шпицбергена, дирижабль 12 мая 1926 г. миновал СП и через двое суток приземлился на Аляске у поселка Теллер. «Первый перелет от континента до континента завершен, – пишет Р. Амундсен, – и при этом ни один волос не упал ни с чьей головы…» Неприятный осадок остался только от общения с экспансивным «водителем дирижабля» полковником У. Нобиле, который, строго следуя указаниям своего правительства, при любом случае стремился обозначить себя в качестве первого лица и в итоге «присвоить себе заслуги полета, выдавая его за итальянское предприятие». Поэтому иметь когда-либо общее дело с ним Р. Амундсен больше не хотел. Норвежец и итальянец расстались врагами.

По возвращении на родину Р. Амундсен посчитал, что миссия, возложенная на него свыше, выполнена и его карьеру исследователя можно считать законченной: «Этой славы достаточно на одного человека. В дальнейшем я всегда с величайшим интересом буду следить за разрешением загадок далеких полярных стран, но не могу уже надеяться найти такое богатое поле деятельности, какое я оставил позади.»

Но, как говорится, мы предполагаем, а жизнь располагает. В 1928 г. произведенный в генералы У. Нобиле полетел на дирижабле «Италия» к СП, достиг его, а на обратном пути, сбившись с курса где-то к северо-востоку от Шпицбергена, потерпел аварию. На дрейфующем льду в оторвавшейся командирской гондоле оказалось десять человек, часть снаряжения, продукты и радиостанция. Один из аэронавтов погиб, трое, в том числе и У. Нобиле, были покалечены. После падения, потеряв в весе несколько тонн, оболочка дирижабля взмыла вверх, унося с собой шестерых оставшихся там участников экспедиции. Несчастные исчезли бесследно, их судьба до сих пор неизвестна. Уцелевшим путешественникам удалось установить связь с внешним миром и сообщить о катастрофе. 18 морских судов и 20 самолетов, снаряженных в различных странах, отправились на спасение итальянцев.

«Весь мир смотрит на Амундсена – величайшего полярника современности… – пишет академик А. Ф. Трёшников. – Но Амундсен молчит, корреспонденты к нему не допускаются. Наконец, решение принято. Гибнет его личный враг, но гибнет на работе в Арктике. Нобиле – собрат по работе. Его надо спасти. Амундсен спешит и отправляется на одном самолете… Он летит на «Латаме» (новом французском гидросамолете, командир капитан 3 ранга Р. Гильбо. – Гл.)… Амундсен не спас Нобиле – Амундсен погиб (вместе с ним погибли четыре француза и норвежец. – Гл.)… Когда весть об исчезновении [самолета] облетела мир, советское правительство отдало приказ [ледоколам] «Малыгину» и «Седову» принять все меры к розыску Амундсена. «Малыгиным» руководил тогда автор этих строк. Долго крейсировал ледокол у восточных и южных берегов Шпицбергена, где надежды найти Амундсена казались наибольшими. Зорко высматривали люди с малыгинского «Юнкерса» (с самолета Балтийского флота под командованием полярного летчика Б. Г. Чухновского. – Гл.), реявшего над безбрежными льдами. Тайну великого Руаля ни нам, ни другим раскрыть не удалось. Мы знаем только, что те воды, где он за 27 лет до рокового дня проводил на маленькой «Иоа» свои первые океанографические исследования, стали его могилой. Через два с половиной месяца после вылета Амундсена (31 августа 1928 г. – Гл.) у берегов северной Норвегии был найден поплавок с «Латама».»

Так завершилась жизнь Р. Амундсена – великого полярного путешественника, навеки занявшего особое место в истории географических путешествий и открытий. 14 декабря 1928 г. вся Норвегия почтила память своего национального героя двухминутным молчанием. «В нем жила какая-то взрывчатая сила, – сказал Ф. Нансен в своем прощальном слове на траурном митинге. – На туманном небосклоне норвежского народа он взошел сияющей звездой. Сколько раз она загоралась яркими вспышками! И вдруг сразу погасла, а мы не можем отвести глаз от опустевшего места на небосводе.»

Велики дела, совершенные Р.Амундсеном! Он первый: прошел Северо-Западным проходом; обогнул все берега Северного Ледовитого океана; совершил кругосветное плавание в антарктических водах; вступил на ЮП; применил самолет и дирижабль для проникновения в центральную Арктику; пролетел на дирижабле над СП и пересек Ледовитый океан от берегов Европы до Аляски. Поистине – чудесная жизнь! Почти сказочные дела, совершенные этим «викингом двадцатого века», и его трагическая, но прекрасная смерть окружают величавую фигуру норвежца ореолом романтики.

Именем Руаля Амундсена названы гора в Восточной Антарктиде, залив и котловина в Северном Ледовитом океане, море у берегов Южного континента и антарктическая полярная станция.