Одно время звездой моей птичьей коллекции был попугай-амазон. Я считал его, и не без оснований, мальчиком, хотя безапелляционно утверждать это не имел права: у данной породы попугаев нет достаточно четких внешних различий между самцами и самками. Звали моего попугая Попкой, а когда хотели выразить ему свое дружелюбие, называли Попом.

Нужно сказать, что условия для жизни тропических птиц были у меня в ту пору не очень хорошими, так как окна квартиры выходили на север и солнце заглядывало в них по утрам лишь в разгар лета, да и то на час-полтора, освещая только диван и журнальный столик. Я понимал, что моим птицам не хватает ультрафиолетовых лучей. Поэтому в солнечную погоду, когда у меня было свободное время, мои птицы прямо в клетках утром совершали перелет из туманно-хмурого Питера в солнечную «Бразилию», а как только солнце скрывалось за откосом окна, возвращались обратно в Питер.

Позже я переехал в квартиру, где солнца было в избытке, и к лету поведение моего амазона существенно изменилось. Поп раньше обедал со всей семьей, неторопливо прохаживаясь среди столовых приборов и тарелок с различными яствами, завладевая всем, что казалось ему особенно вкусным, и сердито орал, когда его не пускали залезать лапками в блюдо с салатом. Теперь же он соглашался брать пищу только из моего рта, садясь на плечо, и выпрашивал корм, широко разевая клюв и приседая уж очень по-женски. С наступлением теплых дней Поп вообще перестал покидать мое плечо и частенько пел в ухо какие-то удивительные песни — нечто среднее между кошачьим ласковым мурлыканьем и весенними заунывными лягушачьими трелями, чего раньше никогда не делал.

И в мое отсутствие амазон вел себя странновато. Вместо того чтобы, удобно устроившись и сунув голову под крыло, мирно кемарить до моего возвращения домой, Поп рылся у меня на письменном столе, бродил по книжным стеллажам, всюду оставляя свои визитные карточки, а под одной из полок стал в углу старательно рвать обои. Я догадался, что Поп хочет обзавестись дуплом, и поставил для него в укромном месте большую картонную коробку с дыркой в передней стенке. Поп принял дупло с благодарностью и тотчас же принялся за его благоустройство. Первым делом он расширил входное отверстие, а затем начал готовить мягкую подстилку, отрывая от стенок коробки небольшие кусочки картона. Я и тут пошел попугаю навстречу, регулярно снабжая его дополнительными порциями картона, но строительного материала птице явно не хватало, и вскоре от его коробки мало что осталось. Пришлось поставить ее в более крупную коробку. На этом строительство птичьего дома завершилось. Теперь Поп целыми днями сидел на дне коробки и даже не откликался на мой голос, вылетая из «дупла» лишь для того, чтобы освободить или наполнить кишечник. Ночевал он тоже в «дупле», и загнать его в клетку не удавалось. С первых дней жизни в моей квартире Поп проявил себя как весьма ревнивое существо, но после воцарения в «дупле» стал ревновать меня особенно решительно и настырно.

Хорошо известно, что многие птицы могут быть достаточно агрессивными, самоотверженно защищая своих птенцов, гнездо или собственную территорию, и даже готовы оказать помощь своему соплеменнику, если он или его дети подверглись нападению хищников. Люди, близкие к природе, об этом хорошо осведомлены. Во время гнездования северных морских птиц не каждый решится на посещение птичьих базаров. Дружные атаки десятков, а то и сотен птиц если и не угрожают жизни или здоровью человека, то заставят прибегнуть к санобработке, чтобы отмыть зловонный помет после их нападения. Некоторым из моих читателей, попавшим весной в гнездовую колонию дроздов в лесу или наткнувшимся в разгар лета в городском парке на вороненка, только что покинувшего гнездо и еще не умеющего летать, возможно, самим довелось познакомиться с тем, насколько агрессивными могут быть птицы.

Попугаи тоже умеют охранять принадлежащую им территорию. Среди моих птиц этим всегда отличался Поп. Он не хуже собаки защищает от посторонних меня и мою квартиру. Когда ко мне приходят гости, снимают пальто — в общем, пока не сядут, мне все время приходится быть начеку. Лишь только я замешкаюсь, Поп откуда-нибудь сверху пикирует со страшной скоростью на голову гостю и бьет его в темечко своими когтистыми лапами. Попугай особенно не любит, когда кто-нибудь из посторонних подходит к моему письменному столу, где мы провели вместе немало приятных часов и съели достаточно изысканных лакомств вроде мучных червей и других насекомых. Особую ненависть вызывают у Попа люди в мохнатых шапках, с пышной шевелюрой или просто высокие, а на сидящих людей он нападает редко. Только если гость присел к письменному столу или чем-то иным вызвал неудовольствие попугая.

Животные очень тонко чувствуют, как к ним относятся люди, и не менее точно оценивают характер взаимоотношений между ними. В отличие от своих зверей, я неважно разбираюсь в людях, но собаки и птицы информируют меня, кто из моих знакомых питает ко мне по-настоящему дружеские чувства, кто относится с прохладцей, а кому я совсем не нравлюсь. Из числа моих друзей Поп выделяет тех, кто относится ко мне с особой теплотой, жутко ревнует к ним и нападает на них в первую очередь. Он часами может караулить, когда я на минутку покину комнату, где остался мой добрый друг, мигом летит туда, стараясь не привлечь моего внимания, и атакует «соперника». Это уже не защита, а ревность. Поп отлично понимает, что мужчины для него менее опасны, чем женщины, и к дамам ревнует сильнее. Наедине с наиболее доброжелательной гостьей он меня ни на миг не оставит. Ревнует Поп и к жене, но нападать на нее не решается: знает, что будет за это наказан особенно строго.

Агрессивен попугай и к моим собакам. Когда я собираюсь вывести кого-нибудь из них на прогулку, Поп всегда успевает несколько раз спикировать на беззащитного пса, которому применять зубы по отношению к птицам категорически запрещено, а заодно попугай пару раз долбанет по голове и меня. Поп отлично знает, собираюсь ли я выйти из дома с собакой или ухожу один, и в этом случае с псом не дерется.

В настоящее неистовство приходит птица, когда я собираюсь с собакой за город. Он знает, что эта вылазка займет у нас целый день, а может быть, и два-три. Такая длительная разлука его не устраивает. Еще с вечера, как только попугай заметит рюкзак, его атаки следуют беспрерывно. Они адресованы мне, собаку в этом случае Поп не трогает, зато рюкзаку достается: перед каждой вылазкой за город в нем появляются новые дырки. Это уже проявляется ревность не к собаке, а к тем, кого я могу встретить в пути.

С тех пор как попугай перестал ночевать, запертый в своей клетке, совершать вылазки на природу мне стало труднее. Утром, лишь только зазвенит будильник и я включаю свет, Поп вылетает из «дупла», но он и не помышляет о драке. Просто сидит весь взъерошенный на своем насесте и с укоризною наблюдает за моими сборами в дорогу, а поздно вечером, когда я усталый возвращаюсь домой, мне слегка достается, правда, уже не строго. Просто Поп долбанет меня слегка для острастки, чтобы не гулял подолгу, но головку погладить даст и в руки взять, чего очень не любит, тоже позволит. В общем, по всему видно, что он уже не сердится, а истосковался в одиночестве и готов мириться.

Вот так мы и живем. А при чем тут «дупло», сейчас объясню. В один прекрасный день я обнаружил в нем куриное яйцо. Поп оказался девочкой. Имя ему я менять не стал, просто придал ему женское окончание и теперь зову попугая Попой. Наша попугаиха оказалась чадолюбивым существом и в течение нескольких недель добросовестно высиживала яйцо, но из него, конечно, никто не вылупился. Ведь наша Попа не замужем, и яйцо осталось неоплодотворенным.