ПАПЫ ВСЯКИЕ ВАЖНЫ,
ПАПЫ РАЗНЫЕ НУЖНЫ!
Главным членом семьи млекопитающих животных, несомненно, является мать. И не только потому, что именно она дает жизнь потомству, своим детям. Без матери новорожденные малыши просто не выживут. Им необходимо молоко. А кто, кроме матери, может обеспечить им малышей? Вот почему в семьях млекопитающих присутствие мамы обязательно, а без отца семья легко может обойтись. Таковы чаще всего семьи копытных животных. Поскольку они вегетарианцы и питаются главным образом травой, родителям не приходится специально заниматься добычей пищи. Она под ногами. В семьях копытных папы не нужны, разве что для охраны. Но нужна ли такая охрана? Немногие крупные копытные в одиночку способны справиться со стаей хищников, так что надежной охраны отцы гарантировать не могут. Однако, чем многочисленнее семья, тем больше шансов на то, что она не сможет остаться незамеченной и привлечет внимание хищников. Так что следует еще подумать, что выгоднее: пользоваться помощью отца или держаться от него подальше.
В семьях хищных животных папы нужны. Матери в одиночку трудно наловить необходимое количество дичи, да и детей боязно надолго оставлять одних. Но и в таких семьях роль отца невелика. На него возложена лишь забота о снабжении семьи продовольствием и охрана занятой ими территории от вторжения соплеменников. На большее такие папы просто не годятся.
Самцы полевых луней — заботливые мужья и отцы. Все время, пока самка сидит на яйцах, и позже, когда птенцы еще совсем маленькие, отца на гнездо не пускают. Пойманную добычу он передает самке на лету, иногда больше часа дожидаясь, когда она соблаговолит покинуть гнездо, чтобы перекусить. Пока птенцы еще маленькие, мать кормит их, отрывая от дичины по крохотному кусочку мяса и засовывая его ребенку в клювик. Позже, когда птенцы подрастут, отцу в одиночку становится трудно обеспечить семью едой и матери приходится ему помогать. Теперь он приносит добычу в гнездо и отдает ее самому голодному птенцу. Малыши уже возмужали, многому научились и могут пообедать без материнской помощи: проглотить ящерицу целиком или разодрать полевку на кусочки.
Орлы-карлики названы так неслучайно. Самец ростом не больше вороны, самка крупнее. Она не любит рано просыпаться, особенно пока высиживает яйца. Случается, что самец несколько раз зовет ее утром позавтракать пойманной им добычей, а сам, когда она наконец соблаговолит принять угощение и усядется с его подношением на кормовое дерево, спешит занять ее место на гнезде. Выполнение приятных отцовских обязанностей длится всего пять — десять минут, и пора уступать место хозяйке дома. Зато в середине дня она минут на тридцать улетает, чтобы поразмяться, и отец получает возможность побыть в гнезде значительно дольше. Самцы всех крупных хищных птиц принимают самое активное участие в поисках пищи, но обычно не умеют кормить птенцов. Если мать погибнет до того, как из яиц вылупятся птенцы, или когда они еще маленькие и самостоятельно есть не умеют, малыши обречены. Даже те отцы, которые принимают участие в высиживании яиц, высидеть и выкормить их в одиночку не в состоянии. Они добросовестно будут охотиться и регулярно приносить убитую дичь, бросая ее на край гнезда, но дети-несмышленыши, не зная, что с ней делать, окажутся голодными, и через день-два кормить будет некого.
Нельзя утверждать, что семьи орлов-карликов типичны для всех птиц. У мелких насекомоядных птиц самки, правда, берут на себя большую часть труда по высиживанию яиц, но в выкармливании птенцов оба родителя трудятся на равных. Иногда отец семейства полностью освобождает свою супругу от поисков пищи. Когда самка птицы-носорога снесет в дупло положенное количество яиц, она замуровывает изнутри его отверстие, а самец все время, пока мать сидит на яйцах, и до тех пор, когда подрастут дети, кормит их фруктами через маленькое отверстие в перегородке. Семья не голодает, да и отец не переутомляется, ведь в тропическом лесу в любое время года созревают какие-нибудь плоды и ягоды.
Иначе обстоят дела в семьях некоторых видов куликов. У них обязанности, возлагаемые на самцов, более значительны.
Американские бекасовидные кулики-веретенники считаются хорошими семьянинами. Весной, сразу после прилета на северное побережье Чукотки, они держатся неразлучными парами. Вскоре супруги обзаводятся гнездом, и самка начинает откладывать в него яички. Когда кладка будет полной, она садится на них и первые дни старательно высиживает, почти не подпуская к гнезду самца. Отец заменяет ее лишь пару раз в день, да и то всего на полчаса, когда проголодавшаяся жена ненадолго отлучается, чтобы подкормиться.
Во время высиживания на досуге самка внимательно присматривается к своему супругу и, убедившись, что ей попался чадолюбивый муж, позволяет ему все чаще занимать место на гнезде, а сама куда-то улетает и после десятого — двенадцатого дня на яйца больше не садится, но иногда еще наведывается домой, чтобы узнать, как там идут дела. Почувствовав во время очередного визита, что из яиц вот-вот начнут вылупляться дети, она окончательно бросает семью. Самцу предстоит в одиночку возиться с малышами. Хорошо еще, что птенцы куликов с первых дней своей жизни способны ходить и бегать и умеют самостоятельно разыскивать корм.
Самка бенгальских цветных бекасов, жителей жарких стран, покрасовавшись во время брачных игр, откладывает в построенное самцом на кочке гнездо четыре-пять простеньких яичек и, бросив мужа, отправляется на поиски другого холостого самца. Пробыв с ним некоторое время, она оставляет и ему четыре яичка, а сама, если дождливый сезон еще не кончился, постарается обзавестись третьей и даже четвертой семьей. Помогать воспитывать детей она никому из своих мужей не будет — видимо, беспокойные малыши раздражают самок, и они никаких нежных чувств к детям не испытывают.
Самки куликов — белохвостых песчаников более чадолюбивы, но семейная жизнь их не устраивает. Выбрав себе супруга и обзаведясь гнездом, она начинает откладывать яички, а в свободное время присматривает поблизости местечко для второго гнезда и, закончив хлопоты по его благоустройству, откладывает яички и туда. Обычно кладка в первом гнезде становится полной значительно раньше, чем во втором, но самка к высиживанию не приступает, а супруг растерянно мечется в поисках уклоняющейся от своих обязанностей жены. Лишь после того, как кладка во втором гнезде окажется полной и самка сядет в него, он наконец убедится в том, что жена им вовсе не интересуется, а первое гнездо предназначено лишь для того, чтобы легче было от него избавиться, возложив на плечи супруга заботу по воспитанию половины их общих детей. Самцу ничего не остается, как вернуться к первому гнезду и взяться за высиживание яиц. Когда в каждом гнезде вылупятся птенцы, семья не воссоединится, каждая ее часть будет существовать самостоятельно. Живя в открытой местности, кормясь на пляжах, на почти голых участках береговой полосы, выгоднее иметь малочисленную семью. Большая скорее привлечет внимание хищников.
Пятнистая трехперстка — небольшая птичка, ростом с перепела. В нашей стране это редкая птица. Она гнездится в дальневосточном Приморье, почти в субтропиках, где лето длится достаточно долго, позволяя выкормить несколько выводков птенцов. О самках трехперсток можно подумать, что они чадолюбивые создания, так как стараются обзавестись многочисленным потомством, однако в действительности они терпеть не могут детей. Трехперстки интересны тем, что, в отличие от принятой у птиц моды, их самки одеты гораздо наряднее самцов. Весной они ведут себя очень активно, разыскивают сереньких, невзрачных самцов, бегают вокруг избранника, развернув веером короткий хвостик и распушив перышки, стараясь ему понравиться, а затем ищут подходящую ямку, спешно, за неделю откладывают туда четыре яичка и отправляются на поиски других самцов. Папам-трехперсткам все заботы о детях приходится взять на себя, а самка создает за лето еще несколько семей, которых тоже потом бросит. Дети ее не интересуют.
Тяжело живется самцам африканских страусов. Им высиживать и воспитывать птенцов приходится самостоятельно, без помощи самок, но, в отличие от трехперсток, детей у них может быть очень много. В гнездовую ямку (страусы, как и кулики, настоящих гнезд не строят) приносят яйца несколько самок.
Случается, что самцу приходится высиживать до пятидесяти штук. Такую массу яиц, как он ни старается распушиться, трудно закрыть своим телом, тем более что при малейшем движении они из-под него выкатываются и их приходится постоянно водворять на место. Хорошо еще, что в Африке жарко и переохлаждение яйцам не грозит. С птенцами тоже хлопот не оберешься. За оравой малышей трудно уследить, нелегко сохранить порядок, добиться того, чтобы никто не отбился и не потерялся. Единственная радость, что корм они умеют находить сами. Отцу остается лишь отвести их туда, где еды много, и проследить, чтобы ни нахальный шакал, ни пернатый хищник не унес зазевавшегося малыша. У страусов-самцов трудная жизнь. Однако похоже, что среди птиц они не являются рекордсменами по трудолюбию.
Пожалуй, пальму первенства следует отдать самцам сорных кур. О создании самцами этих птиц грандиозных инкубаторов, освободивших самок от трудоемкой и нудной обязанности высиживать яйца, на что у них уходило бы два месяца, большинство читателей, вероятно, хорошо осведомлены. Я хочу обратить внимание лишь на то, что цыплята сорных кур — брошенные дети. При живых родителях они стали сиротами. Единственная обязанность, которую их матери согласились выполнять, — не нестись где-нибудь в лесу под кустиком, а заложить яйцо в ближайший инкубатор. Отцы же от зари до зари трудятся на постройке своего сооружения, регулируют его работу, то закладывая в него новую порцию биотоплива, чтобы поднять температуру, то удаляя излишки, устраивают усиленную вентиляцию, чтобы яйца не перегрелись. Этот поистине титанический труд отнимает у них все силы и занимает светлое время дня. Чтобы заняться чем-то еще, у самца уже не хватит ни сил, ни времени. В крайнем случае отец может помочь только что вылупившемуся цыпленку выбраться из инкубационной камеры. Большего от него нельзя и требовать. Не страшно, если хозяин инкубатора заметит, что какой-то птенец самостоятельно выбрался из камеры и побежал к ближайшим кустам. Дальнейшая судьба детей его не интересует. Забота о цыплятах не входит в его обязанности.
Примерно так же относятся к своим детям самцы некоторых видов рыб. Ранним весенним утром в кубанских лиманах на тех же нерестилищах, где они когда-то сами вылупились из икры, появляется стая самцов-судаков. Вскоре она распадается. Каждый судак находит себе местечко на дне, расчищает его и строит гнездо из корней подводных растений. Отстроившись, судаки терпеливо дожидаются появления на нерестилище самок, которые отложат в их гнездо икру и как ни в чем не бывало отправятся гулять. Это не только равнодушие самок к судьбе своих детей, но и требование владельцев гнезд. Пока в них находится икра, самцы-судаки не потерпят присутствия поблизости каких-нибудь рыб, в том числе и матери своих детей. Они стараются охранять икру, а когда из нее вылупятся судачата, тоже покинут гнездо, нисколько не заботясь о малышах, и если по дороге не пообедают своими же детьми, то лишь потому, что те уж больно мелки, не стоит с такой мелюзгой и связываться. За поведением таких пап каждый может наблюдать в своем домашнем аквариуме, поместив туда семейку макроподов, гурами или нашу отечественную трехиглую колюшку.
Отцы — владельцы инкубаторов не такое уж редкое явление в животном мире нашей планеты, как об этом можно подумать. У самцов крохотных лягушек — ринодерм Дарвина инкубатор находится в горловом мешке. Ринодермы — необычные существа. У них все не как у прочих лягушек. Они сами живут в воде, но икру откладывают на берегу во влажный мох. Мать никакого внимания своим детям не уделяет. Отец, напротив, остается охранять кладку, но его интерес к икре кажется на первый взгляд чисто гастрономическим. Внимательно присмотревшись к икринкам, самец отбирает одну-две и запихивает их себе в рот. Такое впечатление, что он решил пообедать своими будущими детьми. Но нет, ничего плохого отец не замышляет. Икринки отправляются не в желудок, а в горловой мешок. Там, как в инкубаторе, они продолжают свое развитие.
Горловой мешок у папы-ринодермы невелик, туда может поместиться не более двух икринок. Но постепенно он растягивается, и отец добавляет все новые и новые икринки. На десятый — пятнадцатый день вся кладка уже находится в мешке-инкубаторе. Вылупившиеся из яйцеклеток личинки снабжены желточным мешочком с солидным запасом пищи. Это позволяет им вести беззаботную жизнь, плавая в своем тесном помещении. Но вот пищевые ресурсы исчерпаны, и личинкам ничего не остается, как прижаться спиной к стенке своей «детской комнаты» и прирасти к ней сначала хвостом, а потом и спиной. В результате внутри мешка образуется два слоя личинок, лежащих брюшками друг на друге. Их кожа на спине и хвосте имеет особое строение, позволяющее извлекать из крови отца кислород и необходимые для развития питательные вещества. Упакованные, как сигареты в пачке, проводят головастики-ринодермы свою юность. Когда метаморфоз закончится и произойдет полная редукция хвоста, дети теряют связь с родительским телом. Отцовская поддержка им больше не нужна, и лягушата так же, как попали сюда, поодиночке, в разное время расстаются со своим кормильцем, выскакивая из его рта и поспешно скрываясь в глубине водоема.
Инкубатор у ринодермы более совершенен, чем у сорных кур. Его владелец обеспечивает необходимый для развития икры и роста личинок температурный режим, разыскивая в водоеме участки, где вода имеет необходимую температуру. А кроме того, он подкармливает детей и старается уберечь их от врагов, что тоже немаловажно. Только у пяти процентов просто выметанных в водоем икринок есть шанс не попасть никому в желудок, а у вылупившихся из них личинок — благополучно подрасти, совершить метаморфоз и превратиться в крохотных молоденьких лягушат. Другое дело у пап-ринодерм. Если он с полным инкубатором икры не попадет на обед какой-нибудь голодной рыбе или водяной змее, развитие всех икринок закончится благополучно.
Тропические лягушки более заботливые родители, чем наши северные. У некоторых видов лягушек отцы берут большую часть заботы о детях на себя. Древесные лягушки-листолазы откладывают икру на листьях деревьев. В джунглях, где они обитают, так часто идут дожди и настолько влажен воздух, что икра не гибнет, а прекрасно развивается. Обычно оба родителя, а чаще один отец остается охранять кладку. Вылупившиеся из яиц личинки заползают на его влажную спину, и он по одному переносит их в микроводоемчики, находящиеся тут же на деревьях, в пазухах листьев. Может случиться, что в округе не окажется подходящего водоема и личинкам восемь — десять дней придется провести на отцовской спине. Это не опасно. Дети хорошо приспособлены к подобным путешествиям. У них плотная кожа, хорошо защищающая крошек от высыхания и травм, уплотненное тело, позволяющее немного ползать, короткий, но сильный хвост — единственное средство, способное обеспечить перемещение в пространстве, и зоркие глаза. Малыши не засохнут. Отец всегда найдет лужицу, чтобы выкупаться в ней вместе с детьми. У некоторых листолазов обязанности самцов на этом не ограничиваются: они постоянно переносят своих детей из одной ванночки в другую, чтобы головастики, съев в маленьком водоеме всю пищу, не голодали.
Такие же заботливые отцы у детей европейской жабы-повитухи. Самки этого вида жаб на суше откладывают яйца в виде двух шнуров, содержащих по 20–50 яйцеклеток в каждом. Самец помогает своей подруге освободиться от яиц. Схватив шнуры пальцами задних ног, он вытягивает их наружу и наматывает на себя. Активный самец может получить яйца от двух-трех самок. Повитухи сугубо сухопутные животные, процесс развития икры у них длится несколько недель, и все это время отец таскает шнуры с собой. Лишь когда настанет время личинкам покинуть яйцевые оболочки, самец отправляется на поиски водоема и там, дав возможность детям переселиться в воду, освобождается от опустевших шнуров.
Некоторые виды лягушек, как кенгуру, вынашивают икру и личинок в выводковой сумке. Чаще всего она, как рюкзак, расположена у матери на спине или на животе. Кожа, образующая сумку, в период размножения меняет свою структуру: из нее исчезают ядовитые железы, пигментные клетки, рассасывается кератин. Она становится нежной и обогащается сосудами. У австралийских квакш сумки-карманы находятся в паховой области самцов. Развитие икры проходит на земле, а вышедшие из нее личинки сами заползают в сумки своего родителя. Большой желточный мешок обеспечивает их достаточным питанием и позволяет пробыть в выводковых сумках до метаморфоза.
Среди сумчатых рыб детей вынашивают только самцы. Самые удивительные — морские коньки. Это существо похоже на что угодно, только не на рыбу. Живут они в морях и океанах. В Черном море, около Феодосии, в густых зарослях водорослей обитает множество коньков. Рыбка похожа на шахматного коня. Причудливая лошадиная морда держится на длинной шее, а вместо подставки — длинный хвост, закрученный на конце колечком. Прицепившись хвостом за веточки растений, торчат коньки в зарослях водорослей, как свечки на рождественской елке. И как ни странно, не голодают: в густых подводных джунглях зеленовато-коричневых коньков разглядеть трудно, и добыча сама плывет им в рот.
Икру коньки мечут не в воду, как это делает большинство рыб. Соленая морская вода вредна для икринок: они в ней быстро гибнут. Поэтому самочки коньков откладывают икру в специальные «карманчики» на брюшке самца. «Карманчики» заботливый отец наполняет специальной жидкостью, в которой соли не больше, чем в самой икре. Но по мере ее развития жидкость в «карманчиках» становится более соленой. Это необходимо для того, чтобы постепенно подготовить мальков к жизни в морской воде.
Точно такую же роль играют близкие родственники коньков — самцы морских игл, рыбок, напоминающих формой тела толстую иглу. Во время икрометания самка обвивается вокруг самца и откладывает икру в специальный желобок на его брюшной стороне. Затем стенки желобка смыкаются, и икра оказывается замурованной в сумке длиной чуть ли не в полрыбки. Когда из икры вылупятся мальки, дети еще некоторое время живут с отцом. Изгибая тело дугой, он открывает сумку, а в случае опасности детвора срочно забирается обратно.