Оконтуренная мною на дне моря рабочая площадка теперь почти пуста. Под форштевнем «Калипсо» возвышается груда обломков, доходящая почти до поверхности воды. Это все, что осталось от кораллов, раздробленных кувалдами.

«Калипсо» вся в грязи. Коридоры и задняя палуба завалены старым ржавым железом и кусками кораллов, которые, подсыхая на солнце, издают неприятный запах. Чтобы избежать еще одного захода в Пуэрто-Рико для пополнения припасов, мы вынуждены экономить воду. Водолазы больше не смывают соли, разъедающей их кожу.

Они охотно смирились с этим неудобством и терпимо относятся к адскому грохоту компрессора. Пробыв два часа на дне, ныряльщики продолжают работу дробильщиков на борту «Калипсо». Тем не менее, их энтузиазм, кажется, чуть-чуть поубавился.

Я подолгу совещаюсь с Дюма и де Хененом. Втроем приходим к единодушному выводу: пока мы нашли и откопали только незначительную часть затонувшего судна, возможно треть. Весьма вероятно, что это — носовая часть. Ведь именно здесь размешался камбуз на старинных кораблях, а мы откопали обломки кухонной плиты и глиняные сосуды с заготовленными впрок припасами.

Но где же остальная часть судна? На дне моря недалеко от того места, где мы работаем, возвышается еще один коралловый холмик. Не наш ли это галеон? Даю распоряжение вскрыть его. Это удается не без труда. Бур достигает дна, но ничего обнаружить не удалось. Остатки затонувшего судна исчезли. Корабль, вероятно, разбился во время разыгравшейся трагедии.

Вечером во время обеда в кают-компании и после него, когда всем хочется отдохнуть, иногда воцаряется долгое тягостное молчание, и мы в сотый раз перелистываем исторические труды, имеющиеся на борту. Нам ничего не остается, как предаваться отдыху после напряженного дня работы, от которой гудят руки и ноги.

Теперь у всех нас физиономии настоящих пиратов. Все по той же причине, то есть из-за экономии воды, никто не бреется. Бороды и волосы беспорядочно отросли. Почти все люди на «Калипсо» стали косматыми, на многих страшно смотреть. Все, кто дробил кораллы на задней палубе, продубились и почернели на солнце. Кораллы оставили на них свои метки: широкие мучнисто-белые полосы на торсах и руках перекрыли загар и ожоги. Ребята стали черно-белыми, как рыбы коралловых рифов.