Огромный кортеж влачился по воле ветров и волн со скоростью, не превышающей четырех узлов. Первоначально галеон, судно округлой формы, которое тогда насмешливо называли «бочкой», или «корытом», нес прямые паруса. Однако выдерживать курс с прямыми парусами трудно, и на галеонах теперь появилось два треугольных паруса: один на бизани, другой на четвертой мачте. Что касается парусов на носу и корме судна, вроде тех, что находятся на бушприте, то они не были движителями и использовались только для управления судном и маневрирования. Если судно шло курсом галфвинд, его начинало сносить, и вскоре наступал момент, когда лоцманы уже не знали, где они находятся.

Одним из основных навигационных приборов была тогда «ампулка», или «пудреница», то есть песочные часы, заменявшие механические. В течение получаса верхний резервуар опустошался, и прибор надо было тотчас перевернуть. Эта обязанность возлагалась на гардемаринов.

Все офицеры на кораблях были испанцами, за исключением лоцманов, зачастую португальцев или итальянцев. Среди матросов испанцы составляли не более 20 %, остальные были выходцами из других европейских стран. Флотилия была настоящей вавилонской башней. Драки на борту не считались редкостью. В самом деле, многие матросы, независимо от того, попадали они на корабли насильственно или добровольно, были личностями отнюдь не респектабельными. Уже на борту корабля Христофора Колумба было два преступника-рецидивиста — англичанин и голландец.

Итак, корабли, поймав, наконец, попутный северо-западный ветер, отдались на его волю. Началось томительно долгое плавание в чудовищных условиях. Неизвестно еще, что было опаснее — штормы или штили.

Ведь последние затягивали плавание, а питьевой воды, как правило, не хватало.

Представьте себе, что должны были испытать 600 или 700 человек, скучившихся на судне длиной 40 метров и шириной от 12 до 14 метров. Находились ли пассажиры на передней или задней надстройке, их в одинаковой степени преследовали всевозможные испытания: болезни, грязь, невозможность уединиться. Для всех пассажиров был единственный галеон (на одно очко), вынесенный на передний край судна.

Пассажиры, солдаты, моряки спали па палубе вперемешку, прямо на досках, ничем не защищенные от непогоды. В большинстве случаев люди не переодевались в течение всего плавания. Когда начинало штормить, приходилось укрываться в трюмах, где наблюдалась невообразимая скученность. Случалось и так, что пассажирам за весь рейс не удавалось побывать на палубе, на дневном свете. Целыми неделями они оставались на одном месте в ужасном зловонии трюмов. Никаких иллюминаторов для проветривания закрытых помещений тогда не существовало.

У испанских матросов и солдат не было даже форменной одежды. На голове они носили конической формы колпак из красного сукна (их изготовлением славились толедские ремесленники), а если у них заводились деньги, то покупали серые плащи с капюшонами, чтобы защититься от дождя и соленых брызг.

На этих судах, потрепанных переходом через Карибское море, швы протекали, и воду приходилось непрерывно откачивать помпами. В льяло, куда стекала вся вода из трюмов, работали помпы, царило такое зловоние, что, прежде чем войти в это отделение, приходилось опускать туда зажженную свечу. Если свеча гасла, то льяло прочищали уксусом или мочой, разбавленными пресной водой, и только после этого посылали туда матросов.