Федор обернулся, приподнял руку.

— Тише…

— Что?

— Конец, отмаялись! Слышишь, чайки кричат? На озере. Тут их два: одно поменьше, другое большое. Щучьим прозвано. За Щучьим и Дикий урман.

И вот наконец лодчонка, добела истертая о траву и стволы деревьев, легко заскользила по чистой воде. Теперь работа веслом казалась уж слишком легкой. Долбленка быстро пересекла маленькое озерцо, прошла проток и заскользила по свинцово–серой воде Щучьего озера.

— Ишь вода-то, как в ложке, не шелохнется, — сказал Федор.

На залитых солнцем берегах желтыми сережками цвела ива. Издали казалось, что это и не кусты, а высокие стога.

Вспугнутые лодкой утки, чуть пролетев, тут же плюхались на воду и как ни в чем не бывало продолжали заниматься своими утиными делами. Красноголовые нырки подпускали почти вплотную. Фотографируя их, Росин израсходовал не одну пленку.

— Сюда бы наших подмосковных охотников. Они бы приучили их к порядку! — Росин засмеялся, провожая взглядом чирка, взлетевшего почти из-под весла.

Федор положил весло и достал из котомки небольшую дощечку с намотанным на нее прочным пеньковым шпагатом. Шпагат, чуть ли не с карандаш толщиной, оказался леской. На конце ее блестели самодельная блесна и крючок. Казалось, такая приманка не поместится ни в одной щучьей пасти. Но блесна и крючок были отшлифованы о траву и воду. Видно, владелец уже не один год пользовался ими.

— Эту еще ни одна щука не обрывала, — довольно заметил Федор, увидев, с каким изумлением Росин рассматривает леску.

Блесна сверкнула желтой медью и скрылась в воде позади лодки.

Федор взял леску в зубы, перекинул за ухо и снова принялся грести.

Кое–где по озеру зеленели пучки молоденького тростника. Глубина под лодкой была вряд ли больше полутора метров, но длинный кол не доставал дна, легко уходя в толстый слой жидкого ила.

— Рыбы тут — как в садке, — не выпуская из зубов лески, проговорил Федор.. — Тут ее только птицы ловят.

Федор хотел сказать еще что-то, но леску сорвало с уха, он бросил весло и, быстро перебирая руками, стал подтягивать добычу к лодке. Рыба упорно сопротивлялась, но Федор, не обращая внимания на рывки, тянул леску, благо надеялся на прочность снасти. Всплеснув водой, в лодку ввалилась большая зеленая щука. В ней было никак не меньше пяти килограммов. Она шевелила жабрами и разевала зубастую пасть, стараясь освободиться от крючка. Федор потянулся было к блесне, но тут же отпрянул: щука бешено забилась, подпрыгивая и ударяя хвостом по борту. Только удар веслом заставил ее затихнуть.

Росин достал небольшую рулетку, смерил щуку. Потом в маленький пакетик положил несколько чешуек и сделал пометку в блокноте.

— Почто тебе это? — заинтересовался Федор.

— Димка просил. Я тебе говорил — ихтиолог. Для него и меряю. А по чешуе он возраст определит.

Блесна снова играла позади лодки. Раззадоренный быстрой удачей, Росин не спускал глаз с лески. Но она свободно тащилась за лодкой, только изредка напрасно настораживала, цепляясь за траву.

Скоро не стало и этих слабых рывков — лодка вышла на глубину. Тут уже не было ни торчащих из воды тростников, ни камышей. Перед глазами только зеленоватая вода большого озера. А дальше, у самого горизонта, темно–синяя полоса леса.

— Вот это и есть Дикий урман, — сказал Федор. — Теперь, пожалуй, скоро не возьмет: далече от берега. — Он накрепко привязал леску к лодке и взялся за весло.

Над озером, высматривая добычу, летела скопа. Кричали и кружились чайки. Маленькие острокрылые крачки держались ближе к берегу. Заметив рыбешку, они с разлету бросались вниз, бесстрашно врезаясь головой в воду. Одна за другой проносились парочки уток.

— Ишь, крылья звенят, как колокольцы. Гоголи. — Федор проводил глазами утиную стайку.

Все дальше один берег, все ближе другой. Росин и Федор уже хорошо видели полосу тростников, обрамлявшую берег возле урмана. У этой полосы плавали и взлетали утки. Птиц почти не было видно, только блестящие на солнце круги воды указывали место, где они поднимались или садились… Но вот круги стали едва заметны: темноеигрозовое облако закрыло солнце. Над озером, нагоняя рябь, потянул легкий, но уверенный ветерок.

— Вовремя успели, — сказал Федор. —- Теперь до большой волны в тростник забьемся. Только подналечь надо. Ишь, облако настоялось. Давненько на него посматриваю. Будет…

Он не договорил. Долбленку резко дернуло в сторону. Федор бросил весло и схватился за гудящую леску.

— Правь леской! Такого черта скоро не возьмешь! На крючке была какая-то очень крупная рыба. Леска стремительно резала воду, металась из стороны в сторону. Росин, изо всех сил налегая на весло, едва успевал смягчить рывки.

— Не леска — веревка, а того и гляди, лопнет! — кричал он Федору.

То слева, то справа рассекала леска воду. Но вот натянулась впереди и так потащила лодку, что вода закипела у носа.

— Вот это штука! Вот кого бы тебе измерить, — говорил Федор, удерживая снасть обеими руками.

Леска ослабла… Натянулась снова… Опять ослабла.

— Выдыхается. Попробуй подтянуть, — предложил Росин.

Федор тронул на себя леску. Она тут же вырвалась из рук и рванула лодку. Долбленка черпнула бортом.

— Греби по ходу! — крикнул Федор.

Росин быстро заработал веслом.

— Кто же это? — удивился он, выправив лодку по ходу.

— Щука, должно быть. Кто же еще? Другой такой рыбы здесь нету. Ишь дергает! Перевернет, проклятущая. Не давай дергать: греби, да не очень, пусть сама тянет. Не сом — быстро выдохнется. Измотаем — возьмем.

На мгновение показался плавник. Раскрывшись, как большой зеленый веер, он тут же ушел в воду, оставив над собой бурун.

Леска натянулась, как струна, резко пошла в сторону. Росин круто развернул лодку и поставил по ходу. От рывка откинулись назад. Опять зашумела у носа вода. Но снова леска в сторону. Удар веслом. А леска уже пошла к корме. Росин крутил долбленку на месте, окатывал себя и Федора снопами брызг.

А в борт уже били на глазах растущие волны.

— Гляди, как подуло. — Федор показал головой. — Ишь, волны заворочались. Вон уж барашки замелькали. Не бросить ли? Смотри, куда утянула от берега.

— Что ты, Федор? Она для науки нужна. Таких ведь не часто встретишь. Неужели не вытянем?

Леска опять ослабла. Росин осторожно, опуская в воду весло, направил лодку вперед. Федор потихоньку, не натягивая, выбирал леску. Подталкиваемая волнами лодка подходила к невидимой в воде щуке. Вот уже показалась красная сигнальная тряпочка, привязанная неподалеку от крючка. Люди впились глазами в воду. Но волны мешали хоть что-нибудь рассмотреть. Росин еще раз опустил весло, Федор подобрал слабину, и голова чудовища показалась у борта. Росин замер от изумления. Судя по этой башке, щука не меньше двух метров! Федор крепче сжал леску и глазами показал на ружье. Росин, сдерживая дыхание, положил весло и потянулся к ружью. Весло соскользнуло с борта, стукнуло о дно, щука метнулась вглубь, лодку рвануло!.. И через секунду оба барахтались в почти ледяной воде.

Одежда тянула ко дну. Волны накрывали, не давая вдохнуть. Перевернутая лодка мелькнула раз, мелькнула другой и скрылась в волнах. Видно, щука оттащила в сторону.

— Доплывешь ли? — крикнул Федор.

— Плыви, плыви! — отозвался Росин, кое-как избавляясь от тяжелых сапог.

Берег то показывался, то скрывался в волнах. Ветер дул навстречу. Вода набиралась в рот, в нос, хлестала по глазам, а берег, казалось, не приближался. От холода деревенело тело. В любой момент судорога могла свести ноги, и тогда все.

Росин оглянулся. Голова Федора мелькала среди волн.

Холодная вода и напор волн быстро отнимали силы. Пытаясь передохнуть, Росин перевернулся на спину, но волна тут же захлестнула его, заставив хлебнуть воды.

Росин оглянулся — позади зеленая колыхающаяся вода. Федора не было.

«Неужели… Не может быть!»

А волны сразу стали злее…

— Федор! Федор!

В ответ только шум темно–зеленых бурунов. Руки и ноги как чужие, вот–вот откажут. «Уж если смерть, то должно случиться что-то особенное, а тут просто–напросто перевернулась лодка, и из-за этого меня может не стать. Погибнуть так нелепо, в каком-то озере, за сотни километров от людей. Нет!» И он из последних сил продолжал плыть.

А ветер крепчал, подхватывал с волн пену и рвал ее в клочья.

Вдруг среди воя ветра и волн Росин услышал шум над головой: над ним лебедь. Прижатый ветром почти к самой воде, он шумно махал крыльями, оставаясь на месте. Даже эта сильная птица не могла выдержать. Широко распахнув крылья, она отдалась во власть ветра, и ее тут же отшвырнуло куда-то далеко назад.