ХХХIII
Пятьдесят два каскада пещеры Сигалер
Исследовать пещеру или пропасть, в той или иной мере уже известную, открытую (иногда уже давно) кем-то другим, конечно, несравненно менее интересно и привлекательно, чем исследовать полость, которую открыл сам. Поэтому всегда будет больше охотников открывать, чем желающих идти по чужим следам. В альпинизме желание быть первым тоже составляет особую привлекательность, но это несравнимо с первенством под землей.
Ведь альпинист открывает и изобретает только новый маршрут на известную уже вершину, которую достигали и раньше, но другими маршрутами, тогда как в спелеологии, открывая край пропасти или вход в пещеру, исследователь проникает в них как самый первый человек, и с каждым шагом, с каждой ступенькой он продвигается и углубляется в нечто совершенно новое и никому не известное.
Мои мысли часто обращались к пещере Сигалер — одному из моих самых интересных открытий. Я хорошо помнил акробатические трюки и мучительно трудное преодоление водных преград, позволившие нам с женой достичь третьего километра этой великолепной пещеры. Я знал, что пещера идет куда-то вверх от страшного девятого водопада, преодолеть который мы не смогли, и порой спрашивал себя, удастся ли когда-нибудь возобновить эти исследования. Я видел только одну возможность — заинтересовать в исследованиях какую-нибудь сильную команду и совместно с ней организовать сложную и дорогостоящую экспедицию в затерянное в горах подземелье.
Как-то я один дошел до второго километра и здесь у подножия первого водопада вспомнил, как вдвоем с женой штурмовали и преодолели восемь каскадов. Это воспоминание (может быть, потому, что оно было еще свежо) болезненно отозвалось в моем сердце, и я решил больше не возвращаться в Сигалер, тем более что увидел, что спокойствие пещеры нарушено и опошлено посетителями.
И вот однажды в 1953 году в течение одной недели я получил сразу два письма из совершенно различных источников, но относящихся к одному и тому же предмету и содержащих одинаковые проекты. Мне писали бельгийцы из Брюсселя и провансальцы из Марселя, причем и те и другие спрашивали, что произошло с гротом Сигалер, куда, по их сведениям, не было ни одной экспедиции после 1939 года. Они спрашивали о моих намерениях относительно этой пещеры и не буду ли я возражать, если они продолжат ее исследование.
Такое двойное обращение со стороны молодежи меня тронуло и было мне очень приятно. Я ответил им, что у меня нет никаких прав на пещеру Сигалер, что она в равной мере принадлежит всем, если говорить с точки зрения спелеологов, и что их интерес к незаконченным исследованиям в ней меня радует.
Я посоветовал им объединить усилия (в отношении финансирования, организации и оборудования) и провести франко-бельгийскую экспедицию, снабдил их всяческими добрыми советами и дал зарисовки, которые могли им пригодиться (описание местности, указания на высоту каскадов, рекомендации). Кроме того, я добился, что управление горных разработок (наследники гидроэнергетического предприятия) предоставит в их пользование подъемный канат, а также бараки, расположенные на высоте двух тысяч метров неподалеку от входа в грот.
Экспедиция состоялась в 1953 году. Меня любезно пригласили принять участие в этой франко-бельгийской экспедиции, но по досадному стечению обстоятельств в это же самое время должен был происходить наш спуск в Пьер-Сен-Мартен.
В 1954 году те же спелеологи, члены франко-бельгийской экспедиции, которая на этот раз была более многочисленной и лучше организованной, снова ринулись в наступление на каскады Сигалер. Они вновь меня пригласили, но и на этот раз все совпало с нашим ежегодным спуском в Пьер-Сен-Мартен, и, конечно, я не смог к ним присоединиться.
Только в августе 1954 года нам удалось наконец вырвать у баскской пропасти тело Марселя Лубана, которое покоилось там с 1952 года. В этом же месяце, то есть в августе 1954 года, Сигалер тоже потребовала жертвы: Мишель де Доннеа, молодой брюсселец, которому едва исполнилось двадцать восемь лет, погиб во время паводка в ледяных водах потока Сигалер.
Наконец, поскольку мои экспедиции в Пьер-Сен-Мартен были завершены, в августе 1955 года я смог присоединиться к третьему наступлению на Сигалер.
Во время предыдущих кампаний франко-бельгийская экспедиция проделала огромную работу. В 1953 году им удалось разбить подземный лагерь у подножия седьмого каскада, и с этой базы семь человек, вооруженных металлическими раздвижными шестами, отправились на штурм девятого каскада. После многочисленных попыток, сложных и точных маневров им удалось достичь верха этого трудного и опасного водопада, того самого, перед которым мы с женой когда-то вынуждены были отступить. Все время под ледяными брызгами, они добрались до подножия семнадцатого водопада и повернули назад, продрогшие, обессиленные, почти полностью истратив запас взятого с собой освещения.
В 1954 году новая экспедиция была проведена с еще большим размахом. Отряд, состоящий из пятнадцати хорошо организованных и решительных людей, перенес в грот четыреста метров веревок, триста метров гибких лестниц, двадцать два метра мата из легкого сплава, теплоизоляционные палатки, телефонные аппараты, баллоны с бутаном, ящики с продовольствием в виде концентратов. Три отряда по пять человек в каждом, одетых в непромокаемые комбинезоны, приступили к штурму каскадов.
После нескольких дней в невероятно тяжелой обстановке передовой отряд достиг пятого километра этой адской преисподней у подножия двадцать шестого каскада.
К сожалению, это великолепное и такое удачное начало окончилось трагично. Отряд был уже на обратном пути, когда его настиг внезапный и необычайно высокий подъем воды, создавший угрожающее положение. Под конец отряд оказался отрезанным в одном из залов поднявшейся водой, образовавшей громадное подземное озеро, поверхность которого почти касалась свода.
Во время спасательных работ, организованных членами других отрядов, находившихся на поверхности, произошло крушение, и один из спасателей, Мишель де Доннеа, добровольно взявший на себя опасное поручение, потерял сознание и пошел ко дну.
Перед кампанией 1955 года стояла цель дойти до двадцать шестого каскада и любой ценой попытаться покорить его, чтобы продвинуться как можно дальше.
Мои походы в Пьер-Сен-Мартен закончились, я был свободен и мог теперь заняться пещерой Сигалер, где меня ждали друзья из Брюсселя, Экса и Марселя.
В противоположность пропасти Пьер-Сен-Мартен, где каждый год мы завоевывали новую глубину, то есть продвигались по вертикали, здесь, в пещере Сигалер, как это ни парадоксально, задача состояла в том, чтобы пройти много километров по горизонтали и лишь после этого, вымотавшись, с трудом преодолевать каскады, следовавшие один за другим.
Я вновь пришел к "моей" Сигалер через двадцать три года с очень дерзкими планами, поскольку в этой экспедиции я должен был вести штурмовой отряд, в который входили Жорж Конрад и Ив Гриозель из Марселя и Ван ден Абеель из Брюсселя.
С волнением увидел я вновь такие знакомые украшения стен и сводов и подошел к подножию девятого каскада, перед которым мы когда-то капитулировали — моя жена и я. С нас тогда ручьями текла вода, и мы совершенно продрогли. К каскаду мы пришли с пустыми руками, у нас уже не было шестов, и, кроме того, не могли же мы вдвоем выполнить задачу, которая была под силу только крепкой команде. Этот девятый каскад семнадцатиметровой высоты я теперь прошел очень легко благодаря электроновой лестнице.
Я проник в неизвестные мне места, и меня поразили грандиозные размеры пещеры и титаническая работа, проделанная французами и бельгийцами, которые сумели подняться на идущие друг за другом каскады и прикрепить оборудование. Все это потребовало немало труда и представляло большую опасность. Молодые спелеологи совершили подвиг.
Мы остановились, лишь поднявшись на шестнадцатый каскад, туда, где был разбит лагерь — палатка, наискось поставленная на каменной плите над водопадом. Назойливый мощный рев водопада стоял у нас в ушах всю ночь, которую мы провели, сбившись в кучу в нашей жалкой палатке. На следующий день пошли дальше, решив добраться до двадцать шестого водопада и, если удастся, пройти его.
Судьба экспедиции — трехлетний труд — зависела от нас, от успеха нашей миссии. Можно себе представить, с каким рвением и с каким волнением мы подошли к каскаду. До нас, еще в прошлом году, его видел один лишь Конрад, и его сообщения не вызывали оптимизма. Он оценивал высоту в двадцать два метра — это высота пятого этажа — и уверял, что подступы к водопаду защищены глубоким озером, в которое сверху низвергается сноп воды.
Войдя в зал, в котором находился водопад, мы смогли убедиться, что воспоминания нашего товарища совершенно точны и что он ничего не преувеличил. Подойти к каскаду и атаковать его в лоб было невозможно.
Тогда тот же Конрад решил предпринять сложное боковое восхождение, очень опасное, по скользкой стене, состоящей из нагромождения каменных плит, по которой струилась вода и на которой "кошки" совсем не держали или держали очень слабо.
Мы четверо, помогая друг другу и взаимно страхуя один другого при помощи весьма спорных методов и достойных осуждения приемов, особенно если учесть степень выкрошенности скалы, все же сумели победить этот коварный водопад. Испытывали ли мы в этот момент лихорадочный восторг? Ужасный двадцать шестой был покорен. Штурмовой отряд не подвел и возлагаемые на него надежды оправдал. Вступив в ледяную воду с температурой три градуса, мы, давно уже вымокшие до нитки, пошли теперь вперед по просторному и удобному коридору. Сверху не слышалось рева водопада, мы прошли около пяти километров и поднялись от входа в пещеру на двести двадцать метров, что оказалось решающим для будущего использования здешнего подземного потока французской электроэнергетикой. Все шло прекрасно, и мы доверчиво шли вперед, иногда даже прикидывая, выйдем ли мы на поверхность на испанской территории на плато Лиат (мы действительно находились под пограничным гребнем), когда внезапно наткнулись на сужение и непроходимый сифон. Мы были в самом конце пещеры Сигалер.
Мы сделали все, что было в наших силах, и действительно дошли до конца. Но мы были разочарованы, надежды наши были грубо разрушены, словно нас обмануло наше исследование, которое было, однако, больше чем просто почетным.
— Бороться три года, чтобы закончить здесь! — сказал один из нас, и в голосе его звучала горечь (как будто не у всех пещер есть конец!).
— Итак, — сказал я, чтобы поднять настроение, — я ждал этого дня двадцать три года и очень счастлив, что узнал, где кончается Сигалер, и что смог дотащить сюда свои старые кости!
Эта конечная часть пещеры, этот последний этаж был назван галереей Элизабет Кастере — справедливая дань памяти и мужеству первой исследовательницы пещеры Сигалер и соседней пропасти Мартеля.
По возвращении в лагерь II, до которого добрались в невообразимом состоянии полного физического истощения, так как уже в течение трех суток находились в холодном мраке и ледяной воде, мы смогли позвонить наверх и сообщить о нашем походе. Чтобы сгладить впечатление от полученных нами жалких результатов, мы добавили, что по пути видели, но прошли мимо, не исследовав, второстепенные притоки и примыкающие галереи, которые, однако, стоили того, чтобы их посетить, и, возможно, скрывали разные неожиданности.
Что касается нас, то мы "получили сполна", как сказал Гриозель, и побрели к выходу, к свету, к солнцу, которое было нам очень нужно.
Дальнейшее исследование семи притоков не дало ничего интересного и ничего не прибавило к пониманию подземной системы, но различные отряды, проводившие эти исследования, выходили из пещеры совершенно обессиленными после пребывания под землей в течение сорока восьми часов.
И все же все отряды накопили великолепный спортивный опыт, преодолев двадцать шесть новых водопадов. Общее число водопадов колоссальной пещеры Сигалер дошло до пятидесяти двух.
