ДЕНЬ ПОГРАНИЧНИКА
Ночевать меня… не пустили, приняв за туркменского лазутчика…
(Н. А. Зарудный, 1900)
«4 мая. Пришлось поверить в происходящее, когда на окраине Кара–Калы наш водовоз поравнялся с усиленным нарядом в полном боевом снаряжении на двух мотоциклах, а прапор, высунувшись из окошка, крикнул: «Снимайтесь, мы его везем!»
Е–моё, думаю, опять морока. Подсумок расстегнул, чтобы диктофон выключить, солдат с прапором напряглись (за руки, впрочем, хватать все же не стали).
В сопровождении мотоциклетного эскорта и заинтересованных взглядов прохожих мы проехали через всю Кара–Калу в погранотряд, где маршировавшие на плацу свежеобритые новобранцы сбились с шага, а потом и вовсе остановились, разглядывая первого в своей жизни шпиона.
Думаю, что я их не разочаровал. Я выглядел как чучело: на мне были иностранные (хм?..) кроссовки, армейские камуфлированные штаны от маскхалата, необычный по тем временам полевой жилет со множеством оттопыренных карманов, милицейская рубашка, форменная пограничная панама с красной звездой (для маскировки?), черные очки, бинокль, портативный диктофон на поясе с приколотым на груди микрофоном и прикрепленным к биноклю дистанционным управлением, кликающий при ходьбе шагомер, а в руках я нес складной рыболовный стульчик и старинный акушерский саквояж. Я уж не говорю о моей обгоревшей, красной, с утра не бритой роже…
Оказалось, что моего старого знакомого сменил на посту начальника отряда новый человек. Наш разговор с ним был вполне доброжелателен, но скорое достижение взаимопонимания несколько осложнилось проигрыванием моей магнитофонной записи, состоявшей наполовину из латинских названий птиц, а наполовину ― из цифр и сокращенной абракадабры, которой я пользуюсь для обозначения кормового поведения жаворонков при хронометраже. Я много раз объяснял студентам, как это делать, но лекция, прочитанная в тот вечер под развешанными на стенах портретами членов Политбюро, взиравших на меня с пытливой строгостью заседателей ученого совета, была самой подробной и исчерпывающей из всех. Завершили мы ее в офицерской столовой, лишь немного опоздав к ужину. Там и выяснилось, что утром (когда я голосовал на дороге в сторону Ирана) в отряд поступил сигнал, что «очевидцы» наблюдали, как из низколетящего аэроплана спрыгнул парашютист с моими приметами…»
