8

Наше путешествие на Чандыр началось как нельзя лучше. Трясясь на ухабах по тридцатиградусной жаре, глотая дорожную пыль и вяло переругиваясь с постоянно курящим на заднем сиденье Филипповым, я придерживал живот обеими руками и обессиленно упивался сладостной возможностью ехать, а не идти пешком, как обычно, по этому замечательному горно–пустынному ландшафту, покрывая километр за километром на пути к желанной цели.

Как часто бывает в начале подобных мероприятий, вдруг возникает фраза или тема, которые потом обыгрываются постоянно, всплывая по поводу и без повода чуть ли не каждый час. В данном случае мужики до отъезда осторожно подняли вопрос, не купить ли нам с собой пива, на что я возразил решительно и бесповоротно, заявив, что поездка более чем деловая, и сославшись на авторитет Бисмарка («От пива человек становится тупым и ленивым»).

Это было моей явной ошибкой, потому что с момента выезда все неудобства и издержки производства от слишком жаркого солнца до бьющихся в ветровое стекло насекомых списывались на то, что «…собака П–в не дал пива с собой купить…» (Каюсь, мужики, если и был в этом неосознанный эгоизм, то исключительно от больного живота).

После обеда мы добрались наконец до намеченного для остановки места. Эту точку я тщательно высчитал заранее, потому что недалеко от нее среди опустыненных холмов возвышалась заметная издалека скальная стенка невысокой горы Казан–Гау, представлявшая для меня особый интерес.

Долина Чандыра в этом месте последний раз сужается между скалами, перед тем как в паре километров к западу распахнуться во всю ширь холмистыми пустынными предгорьями, переходящими затем во все более уплощающуюся Западно–Туркменскую низменность в долине Атрека.

Выключив двигатель, мы погрузились в тишину, сознавая, что находимся в одном из очень особых уголков земли и, несомненно, обладаем неплохими шансами увидеть здесь нечто уникальное.