ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЙ ОРГАН
При размножении пенис у млекопитающих выпячивается в атмосферу…
(Из ответа абитуриентки на вступительном экзамене)
― Аллах всемогущий! ― воскликнул я…
(Хорасанская сказка)
«17 мая. Дорогая Лиза!
После месяца рутинного и бесполезного таскания с собой четырнадцати килограммов фотоаппаратов я озверел и, в знак протеста несправедливой судьбе, отправился сегодня в поле налегке. Вышел пустой, радуясь, дурак, что саквояж не оттягивает плечо, как обычно. За это на меня с самого утра вплотную налетел бородач, чего раньше столь явно не бывало.
Потом у Промоины Турачей нашел крупную гюрзу; ничего выдающегося, но снять было бы не вредно.
После этого впервые увидел в природе мышевидного хомячка. Более очаровательного зверя трудно представить: размером меньше пачки сигарет, великолепно пушистый, с большими глазами–бусинами и окрашен в изысканной серой гамме. К тому же ― очень редкий, внесен в Красную книгу, изучен очень плохо.
Дальше по Сумбару, последним аккордом, ― логово шакала с четырьмя маленькими щенками, крутящимися у входа. Шакалята эти ― совсем дети, покрытые еще мягким детским пухом и с совершенно мутными голубыми щенячьими глазами. Две вещи немедленно бросились в глаза: необычно квадратные морды кирпичиками и окраска: все тело и шея ― темно–серого цвета, а голова и особенно уши ― рыжие.
Еще еле ходят. Два, увидев меня, никак не среагировали, явно пока еще не знакомы с самим феноменом опасности; два нехотя сползли на растопыренных толстых лапах по наклонному входу в нору, с любопытством выглядывая на меня оттуда. Что крайне примечательно ― ни один из них за пару минут не произвел ни единого звука: ни писка, ни ворчания, ни визга. Мгновенно исчезли в норе, когда появившийся в тридцати метрах от меня взрослый шакал (мать?) пробурчал что-то почти неслышно и спокойно сел там совершенно открыто.
Так что теперь, вняв тактичному предупреждению свыше, я больше не искушаю судьбу и никуда никогда не выхожу без своего любимого и треклятого саквояжа, рассматривая фотоаппарат просто как часть своего тела, как, я бы сказал, дополнительный орган.
Тем более что некоторые другие органы, по причине моего фатального одиночества, мне вроде как и ни к чему; того и гляди, атрофируются… Приеду в Москву, а у меня вместо, э–э… ненужного органа ― фотоаппарат. Вот уж будет тебе потеха».
