ЗООСЮР

«15 января…. Самолет садится в Ашхабаде. Каждый раз, прилетая в Туркмению, я сижу перед посадкой в снижающемся аэроплане, специально обращая внимание на специфический запах в салоне. Воздух, пропущенный через фильтры и вентиляторы, насквозь пропитан искусственными запахами пластика, металла, обогревателей и кондиционеров. Это самолетный воздух.

А принюхиваюсь я к нему потому, что в радостном нетерпении жду момента, когда, нагнув голову, выйду из проема самолетной двери и, сделав первый шаг на трап, вдохну столь особый легкий азиатский воздух, совсем непохожий на прохладный, влажный и густой московский, из которого я улетел три с половиной часа назад. И увижу Копетдаг на горизонте.

Запахи не забываются, поэтому, когда этот момент настает, я с первым же вдохом туркменского эфира, сочетающего в себе запахи дыма тандыров, хлопкового масла из раскаленных жаровен и таганов, прохладного зноя зимней пустыни, пыли и еще чего-то неведомого, в мгновенном восторге яркой вспышкой вспоминаю свой прошлый прилет сюда и все, что происходило со мной в Туркмении ранее.

Проезжаю от самолета к зданию аэровокзала в автобусе без сидений и останавливаюсь с прочими пассажирами в ожидании багажа. Ждем на улице. На небе ни облачка, солнце сияет вовсю; январь, теплынь, явно за двадцать.

Осматриваюсь по сторонам и вдруг ловлю себя на ощущении, что в окружающем что-то не так. Что-то неправильно. И в следующий момент уже понимаю, что именно. Присматриваюсь и не верю своим глазам.

Около белой стенки одного из зданий, сияющей на солнцепеке так, что невольно прищуриваешься, под козырьком крыши я вижу порхающие черные силуэты четырех… летучих мышей!.. Зимой. В полдень. На солнечном припеке. Полный атас.

Первая ошалелая реакция сменяется невольным изумлением и преклонением перед изяществом происходящего в природе.

Проигрывая в конкуренции с птицами (птицы ― более совершенные летуны) и будучи отжатыми из дневной активности в ночную, летучки мгновенно используют кратковременное зимнее послабление в этом конкурентном противостоянии: зимой стрижи, ласточки, мухоловки, славки и пеночки далеко в Африке. Их экологические ниши можно временно занять, изменив даже столь типичному для себя ночному об–разу жизни. Великолепно. (Через несколько лет я увижу такое же на зимнем солнцепеке у диких скал в долине Сумбара.)

Вспомнил увиденное вечером, уже в сумерках, и думаю: во дела-то… Изменись вот так что-нибудь более важное в нашем подлунном мире, ослабни снаружи или внутри нас Госконтроль, полезут ведь упыри и вурдалаки со всех сторон на белый свет… Упаси Господи».