Книга: Рыцари Дикого поля
Назад: Часть вторая Рыцари Дикого поля
Дальше: 2

1

Храм стоял на каменистой возвышенности — отрешенный от всего земного, бездушно-величественный, высокомерно устремленный в небесную вечность.
Огромные черные камни его источали молитвы проклятых и раскаявшихся, готические окна-бойницы с презрением взирали на бренный мир, а потускневшие золоченые шпили восставали между землей и небом, словно последняя горсточка воинов-крестоносцев, пытавшихся отстоять непоколебимое святилище своих предков.
— Где он? — едва слышно спросил король, с огромным трудом поднимаясь по скальным ступеням подножия к вратам древнего храма.
— В келье, что находится в пристройке к храму, — ответил епископ, поддерживая короля под руку. С другой стороны Владиславу IV помогал его секретарь и порученец полковник Гурницкий.
— Почему не вышел встречать?
— Не велено обетом заточника. Он пребывает в той же келье, в которой когда-то вел беседы с Господом монах-заточник Анджей Мечник.
— Не монах, а рыцарь Анджей Мечник, — поморщился от боли король.
— Заточник настолько сдал, что довезти его до Варшавы уже было бы невозможно.
— Меня тоже довезли сюда только чудом, — с упреком возразил Владислав IV. — Нужно было посадить его в лучшую карету и везти.
Он уже второй год не оставляет пределов кельи. Мачур столько сделал для нашего края, стольких исцелил и стольким указал путь к Господу, что еще при жизни его почитают как святого.
— Насильно усадить и привезти.
— Вы ведь хотите услышать от него слова исцеления, а не слова проклятия, — не выдержал седовласый, но еще довольно могуче выглядевший епископ Тчевский.
— А возможно, уже отпущение грехов, — озлобленно огрызнулся король. — Не терпится, святой пастырь?
Мачур встретил их, сидя на ложе из сосновых балок, положенных на уступы в двух поросших мхом поморских валунах. У противоположной стены, в небольшом камине, едва теплилось пламя угасающего костра, по сторонам которого стояли два вытесанных из серых каменьев распятия. Келья оказалась довольно просторной. Между камином и ложем стояло широкое каменное кресло, в которое отшельник обычно усаживал желавшего исцелиться.
— И ты тоже пришел, король? — задумчиво проговорил Мачур, искореженным пальцем указывая на каменный трон. — Давно жду тебя, давно. Садись в этот святейший из тронов, называемый «троном обреченных». Коль уж хватило мужества посетить мою скорбную обитель.
Прежде чем повиноваться, Владислав IV внимательно присмотрелся к колдуну и врачевателю. Двое стражников услужливо наклонили факелы.
Мачур выглядел приблизительно так, как, согласно описаниям, и должен был выглядеть. Совершенно не похожий на обычных польских старцев. Растительности лицо его не знало. Голова отсвечивала бронзовой желтизной, мало напоминавшей серую тленность заточника-славянина. Нос — длинный, прямой — начинался прямо со лба, врастая в него чуть выше переносицы; смуглые, худощавые, без единой морщины, щеки… Что еще поразило короля… — что огромные миндалевидные глаза монаха-заточника, казалось, совершенно не реагировали на близость факела, оставаясь все такими же спокойными, не расширенными, погруженными в полынью самосозерцания.
Вся одежда Мачура состояла из холщовой рубахи и таких же серых холщовых брюк. Одна из легенд гласила, что одежду эту Мачур не стирал уже который год, однако она не знала ни грязи, ни тленного запаха пота. Воздух в келье тоже оставался сосново-чистым, ибо отшельник очищал его своим пречистым духом.
Король не знал, готовили ли епископ и Мачур эту келью к его посещению, но мог засвидетельствовать, что от одежды затворника действительно исходила прохладная лесная свежесть, настоянная на ароматах луговых трав и сосновой живицы.
— Садись, земное величество, садись, — с вежливой бесцеремонностью напомнил о своем приглашении Мачур. — Не ко мне лицом — к огню. А ты — обратился к секретарю монарха, — бессловесно стой у входа и выполняй все, что тебе будет приказано. Не правителем твоим, а мною.
— Выполняйте, полковник Гурницкий, — подтвердил его право на власть король. И сам тоже послушно опустился в указанное ему кресло, вытесанное из глыбы камня-ракушечника, чтобы безвольно, загипнотизированно уставиться на пламя. Он ждал дальнейших повелений, однако Мачур молчал; причем сама тишина, которая охватила келью, воздействовала на него гипнотически.
Шло время.
Король бездумно смотрел на огонь, осознавая, что пламя подступается к нему все ближе и ближе. Через секретаря Мачур подал королю кружку с какой-то жидкостью. Тот безропотно, не произнеся ни слова, выпил.
Ему стало жарко. Он расстегнул и спустил с плеч подшитый мехом кунтуш. Но это не спасло его. Так, объятый пламенем, он погрузился в полусон-полузабытье.
Время сгорало в огне вместе с ним. Король очищался в нем от гнева, зависти и болезней.
Привалившись спиной к каменной спинке и глубоко осев, он какое-то время витал в пространстве, наполненном какими-то странными тварями, лицами давно умерших людей, которых он узнавал и которые тоже легко узнавали его; оказывался то на устланном коврами из молодой весенней травы лугу, то на вершине горы, то на берегу спокойного неподвижного озера…
— Ты должен был умереть еще позавчера, — вернул его из мира грез в суровый холодный мир кельи хриплый монотонный голос Мачура.
— Еще позавчера, — повторил монарх.
— Но ты жил надеждой на исцеление. Только поэтому ты сейчас все еще здесь, а не на тех лугах, на которых только что побывал.
— Ты прав, колдун, я жил надеждой. Никаких земных смертных сил во мне уже не оставалось, — сквозь дремоту ответил король. И, с усилием покачав головой, ощутил, что он действительно проснулся.
— Ты бы умер завтра, если бы отдохнул на берегу озера, на котором к весне душа твоя окончательно успокоится.
— Так, значит, это произойдет уже нынешней весной?
— Произойдет. Готовься. Немного времени у тебя все еще найдется.
— Неужели действительно весной… — обреченно сдался на милость Мачура король.
— Еще увидишь такую же траву, какую видел во время своего нынешнего паломничества по божественным лугам «потусторонья».
— Говорят, ты очень редко ошибаешься, проклятый колдун.
— Поскольку никогда не ошибается смерть, которая всегда приходит не вовремя, но всегда неотвратима.
— Тогда скажи определеннее, когда именно это произойдет? В мае? Может, и день укажешь?
Мачур помолчал.
— Тебя спрашивает король, — напомнил затворнику полковник Гурницкий.
— Считаешь, что все же… в мае? — не смел монарх ни повысить голос, ни хотя бы ожесточить его.
— Ты сам определил свой срок, — услышал в ответ.
— Нужно было назвать август?
— Теперь главное утвердиться в том сроке, который определил себе. И доживешь до мая. Встань. Подойди.
Мачур вынимал из каменной ниши зеленоватые флаконы и кувшинчики, осматривал их, принюхивался. Одни возвращал назад на полочку, из других нацеживал в наперсток какой-то жидкости, которую сливал потом в небольшую кружечку. Накрыв эту кружечку ладонью, он минут пять сидел так, сомкнув глаза и погрузившись в свои заговоры.
— Выпей это. И до конца апреля забудь о смерти. Постарайся забыть. Считай, что на какое время забудешь о ней, столько и проживешь.
Король выпил, поднял с земли свой кунтуш и вновь уставился на колдуна, словно послушник на настоятеля монастыря.
— Чего ждешь? Иди. Это сражение ты еще выиграешь.
Король дошел до двери и только тогда вдруг вспомнил, что колдун упомянул о каком-то сражении.
— Что ты имел в виду? Какое сражение упомянул?
— Сражение, в котором ты победишь послезавтра под Черным Замком.
— Не пойму я тебя, Мачур, будь ты проклят. Под каким еще Черным Замком?
— Под деревушкой, что неподалеку от Гданьска, в нескольких милях от побережья.
— Но там сейчас нет войны. Господь миловал…
— Войны на землю не я посылаю и не я унимаю их. Это — в руках Высших Посвященных. Все остальное узнаешь за стенами моей кельи.
— Но я намерен возвратиться в Варшаву. Меня ждут дела.
— Делами королей тоже не распоряжаюсь. Жизнями — другое дело. Но ехать, земное величество, ты должен сейчас не в столицу, а к Черному Замку. Независимо от того, что услышишь за стенами храма.
— Но я еще должен помолиться? — вдруг спросил Владислав IV.
— Зачем? Все равно молитвы короля слушать некому. Тот, кто избрал для себя земное величие, небесного уже лишен. И запомни: молитва — для тех, кто не знает пути к Высшим Посвященным. Это всего лишь скуление у подворотни. Но только что ты побывал в их райских лугах. Теперь осталось одолеть отведенный тебе путь.
Назад: Часть вторая Рыцари Дикого поля
Дальше: 2