Среди сказочного ожерелья коралловых и песчаных островов, протянувшегося на сотни миль вдоль южного побережья Кубы, Москитовый остров выделялся разве что необычной формой — с высоты птичьего полета очертания его напоминали двугорбого верблюда, прилегшего отдохнуть после утомительного перехода через пустыню. Остров был вытянут с востока на запад; его южный берег не имел удобных гаваней, и подходы к нему преграждала цепочка коралловых рифов. Волны взрывались здесь, словно гранаты, высоко разлетаясь фонтанами молочно–белых брызг. Столь же неприступным был и восточный — наветренный — берег Москитового острова. Ни одно плавающее средство, будь то корабль, рыбацкая барка, баркалона или индейское каноэ, не смогло бы приблизиться в этом месте к суше в виду невозможности преодоления грозного прибойного наката. У западной оконечности острова — «верблюжьей морды» — находилась группа небольших островков, окруженных мелями, так что и с этой стороны ни один здравомыслящий мореход не рискнул бы подойти к берегу. Лишь северное побережье Москитового острова с двумя прекрасными бухтами являло собой место, удобное для высадки.

 Длина острова составляла примерно четыре мили, ширина — полторы мили. Большую часть его поверхности покрывала темно–зеленая масса мангровых зарослей и кишащих крокодилами болот. Два змеевидных ручья, извиваясь между относительно сухими участками суши, лениво стекали в бухту Игуаны, находившуюся к востоку от другого заливчика, обозначенного на некоторых картах как Солнечная лагуна.

 Остров лежал напротив устья Рио–Веласкес и был отделен от побережья Кубы проливом шириной две с половиной мили. Глубина пролива не позволяла заходить сюда судам, водоизмещение которых превышало сто двадцать тонн, но небольшие парусники и лодки, ведомые опытной рукой, могли спокойно бороздить эти воды, не опасаясь за свои днища.

 Москитовый остров с его нездоровым климатом и удаленностью от традиционных путей следования кораблей не имел постоянных жителей. Ни индейцы, ни пришедшие из–за океана испанские искатели приключений никогда не основывали здесь своих поселений. Иногда, укрываясь от непогоды или преследования пиратов, в бухту Игуаны или в Солнечную лагуну заходили барки кубинских рыбаков и ловцов черепах, но с тех пор, как разбойники с Тортуги и Ямайки проведали об этом укромном островке, подобные визиты стали редкостью.

 В те времена, о которых идет речь в нашем повествовании, на Москитовом острове нашли пристанище двенадцать бродячих охотников–буканьеров. Шестеро из них были англичанами и шотландцами, трое — французами, один — голландцем и один — индейцем. У них было большое каноэ, на котором они в конце 1663 года отправились искать удачу из вольной гавани Пти–Гоав, что на западном побережье Эспаньолы. Несколько месяцев блужданий по Карибии привели их, в конце концов, на Москитовый остров, где они решили временно обосноваться. В глубине бухты Игуаны, на опушке девственного леса, была построена хижина, крытая пальмовыми листьями, а рядом с ней, за стеной густого жесткого кустарника — букан. Буканом охотники называли коптильню. Возвращаясь сюда после очередной охоты на быков и свиней, которых они выслеживали в лесах и саваннах Кубы, буканьеры сдирали с убитых животных шкуры, сушили их и прятали в укромном месте, надеясь со временем продать свой товар заезжим контрабандистам из Европы. Мясо частично жарили и употребляли в пищу, частично коптили на широких деревянных решетках, установленных над очагом на невысоких рогатинах. Поскольку приготовленное таким способом мясо можно было хранить довольно долго даже в условиях влажного климата, оно всегда пользовалось в тропиках повышенным спросом.

 Буканьеры рассчитывали, что имеющихся в их распоряжении запасов пороха и свинца хватит, по крайней мере, еще на месяц охоты, но неожиданная стычка с отрядом испанцев и метисов, случившаяся во время последней вылазки на «большую землю», как они называли Кубу, серьезно нарушила их планы. Хотя охотники не потеряли ни одного человека, уложив в то же время полдюжины врагов, дальнейшие экспедиции в облюбованные места охоты могли закончиться для них плачевно. Испанцы наверняка горели желанием отомстить пришельцам за убитых товарищей и уже позаботились о том, чтобы устроить в различных частях побережья засады. Не исключена была также возможность того, что организованные ими карательные отряды начнут прочесывать окрестные земли и воды и рано или поздно обнаружат буканьерскую стоянку. Так или иначе, спокойной жизни охотников на Москитовом острове пришел конец. Чтобы решить, как быть дальше, оставаться ли на острове или уйти в иные края, они собрались на совет.

 Совещание проходило под председательством Джона Боулза — неофициального вожака братства, более известного по кличке Железнобокий. Это был сероглазый мужчина примерно сорока пяти лет, обладавший приятной внешностью, низким грудным голосом и фигурой древнегреческого атлета. Никто не знал, откуда он родом и кем были его родители. Загадкой также оставалось то, когда и в качестве кого он впервые попал на острова Антильского архипелага. Сам Боулз об этом не рассказывал, а те, с кем он был на короткой ноге и кто знал его не первый год, могли сообщить любопытным собеседникам лишь одно — когда они познакомились с ним на Эспаньоле, Железнобокий уже был опытным, видавшим виды буканьером.

 Джон Боулз, как и его компаньоны, сидел у костра, попыхивая трубкой и сжимая правой рукой ружье, лежавшее у него на коленях. На нем были невысокие, удобные для ходьбы сапоги, мятые парусиновые штаны, куртка из шкуры буйвола и шляпа с обрезанными по бокам полями. За широким кожаным поясом торчали два пистолета и нож с остро отточенным лезвием, через плечо был перекинут патронташ с зарядами на тридцать выстрелов и длинный рог с порохом.

 Хмуря брови и морща высокий лоб, Боулз пытался убедить своих товарищей в том, что дальнейшее пребывание на Москитовом острове становится не только бессмысленным, но и опасным.

 - Испанцы всполошились, — твердил он, — они озлоблены и готовы пойти на все, лишь бы достать нас. К чему искушать судьбу? В Индиях есть множество мест, где мы могли бы продолжить свои занятия.

 - Я не боюсь испанских собак, — хвастливо процедил Бэзил Блейк, низкорослый бородатый брюнет, слывший первостатейным занудой. — Мне уже доводилось встречаться с ними в Самане, и, клянусь, они никогда не забудут той встречи! Вместе с моим слугой мы задали им славную трепку, перестреляв столько же донов, сколько листьев на ближайшем дереве.

 - Никто не сомневается в твоей смелости, Бэзил, — Железнобокий слегка улыбнулся, — как и в твоем умении слегка приврать. Но, согласись, мы пустились в дальний путь для того, чтобы охотиться в свое удовольствие, а не воевать с подданными испанского короля.

 - Что ты предлагаешь, Джек? — спросил вожака молодой человек, бронзовый оттенок кожи которого указывал на его индейское происхождение.

 Действительно, это был коренной житель Америки — индеец из племени гуахиро, прозванный товарищами Касиком Сэмом. Выглядел он лет на тридцать, у него были черные блестящие волосы, завязанные сзади кожаной тесьмой, угрюмое скуластое лицо и глубокий шрам над левой бровью. Его народ, обитавший в Новой Гранаде, со времен конкисты вел жестокую борьбу с испанскими поселенцами, периодически прибегая к помощи случайных союзников в лице английских, французских и голландских корсаров. Однажды Касик Сэм познакомился с командой французского пиратского судна, промышлявшего в районе Картахены. Французам нужен был опытный охотник, умеющий к тому же ловить рыбу и ламантинов и нырять за жемчугом, и они предложили индейцу вступить в их братство. Вместе с ними он совершил несколько продолжительных морских походов, став неплохим матросом, а когда их судно во время урагана разбилось у мыса Тибурон, индеец осел на Эспаньоле и, не имея средств к существованию, подвизался на буканьерском поприще.

 - Я предлагаю завтра или, на худой конец, послезавтра выйти в море и поискать новое место для промысла, — сказал Железнобокий, отвечая на вопрос Касика. — Мясо мы заберем с собой, а шкуры пока оставим в тайнике — за ними можно будет вернуться позже, когда удастся найти покупателя.

 - К западу отсюда, — промолвил один из буканьеров, — в районе бухты Хагуа, живет несколько семей португальских евреев, поддерживающих связи с контрабандистами. Через них мы могли бы сбыть наши шкуры.

 - Мне знакомы те места, — кивнул Боулз. — Там, кстати, есть хорошие острова, настоящие райские уголки, где нам никто не помешает устроить укромную стоянку.

 Решено было весь следующий день посвятить подготовке к отплытию, чтобы утром второго дня покинуть Москитовый остров. Загасив догоравший костер, буканьеры в предчувствии скорой грозы отправились на ночлег в хижину; там они залезли в спальные мешки, предназначавшиеся для защиты от многочисленных насекомых–кровососов, и вскоре уснули.

 Гроза действительно разразилась — страшная, с ослепительными вспышками молний и громом, но прошла довольно быстро — менее чем за час. Дождь, однако, лил с перерывами всю ночь и выдохся только перед рассветом, когда свежий, порывистый норд–ост разогнал тучи.

 Лишь чуть забрезжило, Касик Сэм выбрался из спального мешка, взял в руку ружье и пружинящим кошачьим шагом подошел к открытой двери хижины. Из лесной чащи веяло ароматом цветов и трав, и он, как обычно, мог бы досыта надышаться ими и налюбоваться восхитительной красоты пейзажами, если бы острый взгляд его не скользнул по свинцово–серой глади бухты.

 Примерно в миле от берега, лавируя против ветра, болтался на волнах небольшой парусник. Тот, кто вел его, наверняка знал эти воды как собственный карман.

 «Испанцы!» — мелькнуло в голове Касика Сэма. Тут же, стараясь не делать лишнего шума, он поднял своих товарищей на ноги.

 - Сматываемся в лес через задние двери, — скомандовал Железнобокий. — Вещи и провиант забираем с собой.

 - А как быть с каноэ? — спросил Блейк, поспешно нахлобучивая на голову шляпу. — Вдруг они сунутся в устье Черепашьего ручья и наткнутся на него?

 - Не думаю, чтобы это случилось раньше, чем они высадятся на берег, — ответил вожак. — Сейчас главное для нас — не дать себя обнаружить. Если даже они догадаются, что на острове кто–то есть, вряд ли им захочется рисковать своими шеями, пытаясь выяснить, сколько людей укрылось от них в здешнем лесу.

 Между тем, загадочное суденышко попало в полосу заштиления в подветренной стороне бухты, и находившиеся на нем люди взялись за весла. Уверенность, с которой они гребли в сторону пляжа, усыпанного глыбами кораллового известняка, ясно указывала на то, что незнакомцы не догадываются о присутствии на острове буканьеров.

 - Не похоже, чтобы это были испанцы, — прошептал Железнобокий, притаившись со своими компаньонами в густых зарослях яны и гранадильо, среди любящих влагу цветущих трав.

 - Как бы там ни было, нужно держать ухо востро, — сумрачно сказал Длинный Пьер, исполинского роста нормандец, отличавшийся болезненной мнительностью и подозрительностью. — Мы не знаем, сколько их, есть ли у них оружие и с какой целью они приволоклись сюда в такую рань.

 - Ты здраво мыслишь, Пьер, — проворчал Бэзил Блейк. — Но тебе не хватает воображения и дерзости. Сдается мне, что их надобно как следует настращать.

 - А если это флибустьеры с Тортуги? — высказал предположение Оливье Обри, соотечественник Длинного Пьера.

 - Чем мучиться неопределенностью, лучше вступить с ними в переговоры, — бесстрастно заметил индеец.

 Идея, подброшенная Касиком Сэмом, пришлась по вкусу Боулзу, и он с готовностью поддержал ее. Условились, что индеец сам отправится на встречу с пришельцами и, когда те приблизятся к берегу на расстояние окрика, попытается выяснить их национальную принадлежность и, по возможности, намерения.

 Передав свой мушкет вожаку, Касик Сэм раздвинул усеянные каплями росы стебли хвощей и вышел из сумрака лесной чащи на открытое пространство. Товарищи провожали его пристальными, настороженными взглядами. Им не надо было объяснять, на сколь рискованный шаг отважился их краснокожий собрат: если люди, находившиеся в лодке, прибыли с Кубы (это могли быть испанцы, креолы, метисы, мулаты, самбо или негры), ему грозила перспектива, в лучшем случае, стать заложником, в худшем — покойником. Касик Сэм это и сам прекрасно понимал. И все же в его твердой походке воина, его гордой осанке и жестком выражении лица сторонний наблюдатель, как бы не старался, не смог бы обнаружить даже намека на нерешительность.

 Когда индеец спустился к берегу и, сложив руки на груди, замер у кромки прибоя, расстояние от него до шлюпки составляло не более пятидесяти ярдов. Незнакомцы, безусловно, заметили его сразу же, как только он вышел из лесу, однако в их действиях не произошло ни малейших изменений: весла с прежней методичностью то погружались в воду, то, роняя брызги, поднимались вверх, а рулевой продолжал придерживаться ранее избранного курса.

 Первым нарушил молчание самоуверенный крепыш, стоявший на носу лодки с ружьем в руке. Обращаясь к Сэму, он кричал так громко, будто вокруг происходило морское сражение с применением артиллерии, и он, адмирал, боялся, что его голос не будет услышан подчиненными.

 - Эй, на берегу! Кто ты такой?

 Вопрос был задан по–испански, однако по поведению индейца нельзя было сказать, чтобы данное обстоятельство чересчур его встревожило. Ответил он тоже по–испански:

 - Друзья обычно называют меня Касиком.

 - Что ты делаешь на этом острове?

 - Я здесь живу.

 - Один?

 - С друзьями.

 Крепыш в лодке, изменившись в лице, подал своим спутникам условный знак, и те сразу же перестали грести. До берега оставалось еще тридцать ярдов.

 Вскинув ружье, незнакомец навел его на индейца и грубо спросил:

 - Сколько вас здесь?

 Касик Сэм улыбнулся краем губ. Он успел сосчитать количество людей, находившихся в шлюпке, и определить по их наружности и оружию, что все они были такими же испанцами, как и он сам.

 - Ты что, проглотил язык? — раздраженно воскликнул командир шлюпки, потрясая ружьем. — Отвечай, пес, или я наделаю в твоем теле столько дырок, что тебя просквозит, и ты околеешь от насморка!

 - Не спеши, — невозмутимо промолвил индеец, причем на сей раз по–английски.

 - Почему? — также по–английски спросил человек с ружьем.

 - Потому что я еще не узнал, кто ты и зачем явился сюда.

 Незнакомец слегка наклонил голову набок, сощурился, с интересом рассматривая краснокожего, и вдруг, опустив ружье, захохотал. Смех его напоминал гогот уток на выгоне. В нем было что–то неприятное, брезгливо–отталкивающее. Но Касика поразил не сам смех, а то, что он прервался так же неожиданно, как и начался.

 - Так тебя, приятель, прислали на берег с заданием? — переведя дыхание, полюбопытствовал вожак пришельцев. — Тебе поручили пронюхать, кто мы такие?

 - Да.

 - А скажи–ка мне, индеец, почему ты перешел с испанского языка на английский?

 - Я увидел, что вы не испанцы.

 Человек с ружьем повернулся к своим компаньонам и язвительно заметил:

 - Этот мошенник, живое воплощение духа хитрости, сущий провидец! Что же нам делать с ним?

 - Взять его заложником, — предложил один из членов команды шлюпки.

 - Правильно, — поддержал его другой. — Разве ты не винишь, Рок, как он водит тебя за нос и тянет время?

 - Пожалуй, что так.

 Рок Бразилец снова навел ружье на индейца.

 - Стой там, где стоишь, если не хочешь, чтобы тебя уложили.

 - Я лучше присяду, — промолвил Касик Сэм, опускаясь на один из отшлифованных морем валунов.

 Предводитель флибустьеров не стал возражать. Как только киль баркаса с шипением заскользил по усыпанному ракушками грунту, Рок спрыгнул в волны прибоя и, рванувшись вперед, в два прыжка достиг суши. За ним последовали другие разбойники. Обступив индейца со всех сторон, они первым делом обыскали его и, убедившись, что он пришел без оружия, ограничились тем, что связали ему руки за спиной. Затем Весельчак Томми предложил переправить пленника в шлюпку и держать его там под присмотром двух вооруженных стражей до тех пор, пока не выяснится, что пиратам на острове никто не угрожает.

 - Поскольку вы не испанцы, — сказал Касик Сэм, — вам нечего бояться. Мои друзья не тронут вас.

 - Твои друзья — англичане? — спросил Фрэнсис Тью.

 - Буканьеры, — ответил Касик.

 После такого заявления лица пиратов несколько смягчились и повеселели, утратив прежнюю суровость и озабоченность.

 - Буканьеры — наши друзья, — заявил Рок Бразилец индейцу. — Среди нас тоже есть немало охотников с Эспаньолы. Может, ты знаком с ними?

 Касик Сэм еще раз всмотрелся в лица окруживших его людей, безошибочно определил, кто из них — буканьеры, но не увидел ни одного знакомого.

 - Нет, я никого не знаю.

 - Жаль, — разочарованно протянул Рок. — Правда, очень жаль.

 - Я пока не успел прославиться среди охотников, — пожал плечами индеец. — Однако, возможно, кто–то из вас слышал о нашем предводителе. Имя его довольно хорошо известно не только на Эспаньоле, но и на Ямайке.

 - Как его зовут? — спросил Жан Леблан, моложавый француз, питавший слабость к вину, женщинам и живому общению.

 - Его зовут Железнобокий.

 - Железнобокий? — Леблан сразу же пришел в великолепное расположение духа. — Ха! Кто же не знает Железнобокого! Это самая крепкая рука во всех Индиях и самое благородное сердце, какое когда–либо билось в груди простого смертного. Когда он свистит, поднимается буря, а когда пляшет, начинается землетрясение! Ну–ка, приятель, скорее опиши мне внешность твоего вожака, и я скажу, похож он на знаменитого убойщика коров или нет.

 Касик Сэм покачал головой.

 - Что такое? — нахмурился Рок Бразилец. — Ты не можешь его описать?

 - Могу.

 - В чем же дело?

 - Сначала развяжите мне руки, — потребовал индеец, — и объясните, кто вы такие и зачем явились на Москитовый остров.

 Фрэнсис Тью, стоявший рядом с пленником, грубо толкнул его прикладом мушкета в плечо.

 - Ты что, краснокожий, вздумал диктовать нам свои условия?

 Касик Сэм скосил на Рыжебородого презрительный взгляд, но не произнес ни слова. Он был не из тех, кто по малейшему поводу позволяет страстям вырываться на волю.

 - Остынь, Рыжая Борода, — посоветовал компаньону Бразилец. — Я думаю, в высказанной им просьбе нет ничего такого, из–за чего следует принимать боевую стойку.

 Вынув нож, Рок перерезал веревки, связывавшие индейцу руки, и подчеркнуто добродушно промолвил:

 - Ты верно угадал, что мы не испанцы. Среди нас много рыжих и блондинов, да и общаемся мы, как легко заметить, на смешанном англо–франко–голландском языке. Наша компания покинула Ямайку две недели тому назад, чтобы попытаться ножом и шпагой наскрести себе чего–нибудь на жизнь. Ради этого мы, собственно, и явились сюда.

 - Звучит правдоподобно, — кивнул Сэм.

 - Ну, а теперь опиши нам Железнобокого, — снова вступил в разговор Жан Леблан.

 - Зачем? — удивился индеец. — Вы его сами сейчас увидите.

 Выйдя из окружения флибустьеров, Касик Сэм повернулся лицом к лесным зарослям, в которых укрылись буканьеры, сложил ладони рупором и издал пронзительный, леденящий душу крик, напоминающий крик голодного нильского крокодила. Спустя минуту из лесу вышли пятеро охотников, в том числе Джон Боулз, и, грузно ступая, начали спускаться к берегу. Ружья они несли дулами вниз.

 - Все в порядке, — сообщил им Касик. — Это люди с Ямайки.

 - Эй, Железнобокий! — крикнул Леблан, помахав вожаку буканьеров рукой. — Приветствую тебя! Ты еще не забыл меня, Белую Молнию из Леогана?

 - Трудно забыть такого разряженного горлопана, как ты, Жан. — Лицо Боулза сияло добродушием. — Откуда ты взялся, распутник? Я думал, твой искалеченный скелет давным–давно растоптали обманутые тобой женщины и обглодали дикие собаки и вороны.

 - Э, так могло статься, старина, если бы я уповал на докторов и их отравы, а не на целительные свойства морских ветров. Однако довольно длинных речей! Дай–ка я облобызаю тебя!

 Джон Боулз и Жан Леблан крепко обнялись и по–братски расцеловались к немалому удовольствию тех, кто наблюдал за ними со стороны. После этой мелодраматической сцены последние подозрения и сомнения, таившиеся в душах пиратов и охотников, рассеялись, и пестрая толпа двинулась к хижине, возле которой ее уже поджидали вышедшие из укрытия шестеро буканьеров.

 Вскоре был разведен очаг и приготовлен незамысловатый завтрак, состоявший из копченого мяса, маисовых лепешек и красного вина. У всех — и у гостей, и у хозяев — обнаружился завидный аппетит, подкрепленный неистовой тягой к спиртному. Пищу и вино они поглощали, попутно знакомясь и забавляя друг друга смешными историями, которыми каждый был нафарширован так же обильно, как и изощренными ругательствами.

 После завтрака Рок Бразилец поведал Железнобокому и его товарищам о злоключениях, выпавших на долю флибустьеров, утаив лишь некоторые моменты, связанные с мошеннической дискредитацией капитана Уилсона — «негодяя, узурпировавшего власть на судне». Боулз, со своей стороны, рассказал гостям о похождениях буканьеров, не забыв подробно описать их стычку с испанцами на Кубе.

 - Боюсь, это столкновение всполошило все деревни и асьенды по обоим берегам Рио–Веласкес, — добавил он. — Условия для охоты теперь будут не столь благоприятными, как прежде. Нас могут выследить и… Говоря откровенно, мы решили уйти отсюда в иные места, и, если бы вы прибыли на Москитовый остров днем позже, нас здесь уже не было бы.

 Бразилец слушал Железнобокого с подчеркнутым вниманием. И чем больше он узнавал о буканьерах Москитового острова, тем сильнее укреплялся во мнении, что встреча с ними произошла не случайно; в этом событии явственно ощущалась воля провидения, ибо «Господом стопы человека направляются». «Мне нужны были союзники, — размышлял он, — и я их, кажется, нашел. Двенадцать закаленных, отменных во всех отношениях стрелков — чего еще желать?! Конечно, тут есть одна небольшая загвоздка… Эти добрые выпивохи предпочитают охоту на диких быков охоте на испанских собак. Но, если посулить им легкую и верную добычу, они вряд ли откажутся присоединиться к нашей компании…».

 Подумав так, главарь флибустьеров не стал откладывать дело в долгий ящик, а сразу же забросил крючок с золотой наживкой в буканьерский омут.

 - Послушайте, братья, что я вам скажу. До сих пор наши команды действовали порознь: одна охотилась на суше, другая — на море. Однако судьбе было угодно свести нас на этом острове, и мне подумалось: а не объединить ли нам свои усилия? Удаль и мастерство отдельных небольших групп ничего не значат, когда им противостоят такие кровожадные драконы, как испанцы. Только при согласованных совместных действиях можно рассчитывать на то, что драконы эти будут повержены.

 - Ты предлагаешь нам начать преследование испанцев? — удивился Железнобокий.

 - Угу, — кивнул Бразилец.

 Боулз задумчиво посмотрел на Касика Сэма, потом перевел вопросительный взгляд на Блейка и других буканьеров, сидевших рядком на стволе поваленного бурей дерева. Бэзил Блейк заметил, что испанцы ему не нравятся, но что он не собирается охотиться за ними только ради того, чтобы иметь удовольствие отправить одну–две дюжины их на тот свет.

 - Жизнь слишком коротка, — добавил он, — и я не хотел бы тратить время на преследование тех, чьи шкуры не пользуются спросом на европейских рынках.

 - Если бы цель пиратского ремесла состояла лишь в отстреле испанских собак, — с сарказмом заметил вожак флибустьеров, — я предпочел бы сидеть на тихом берегу, а не шататься по бурному морю. Однако я выбрал второе. Ибо знаю, что в руках у испанцев находятся несметные сокровища, которые они регулярно извлекают из рудников Перу и Мексики. Они захватили всю торговлю в Индиях; они наживаются на всем, на чем только можно — на продаже рабов, табака, какао, сахара, шкур, кампешевого дерева, индиго, сарсапарильи. И при этом они лезут из кожи вон, чтобы не допустить другие европейские нации к богатствам Нового Света. А почему другим нациям нельзя получить свой кусок американского пирога? Лишь потому, что когда–то римский папа имел наглость «подарить» испанскому королю все здешние земли и воды? Но для меня папа — не авторитет. Мне думается, что раз уж солнце светит для всех, то и кладовые Индий должны быть открыты для всех.

 - Так–то оно так, — отмахиваясь от надоедливых москитов, протянул Длинный Пьер, — да только в погоне за испанским золотом можно запросто лишиться всего — и последней рубахи, и свободы, и самой жизни.

 - Конечно, если ты — дурак, безрассудный рубаха–парень, привыкший действовать нахрапом. А вот мне мой покойный папаша любил повторять: «Учти, сынок, у кого ветер гуляет в голове, у того он гуляет и в кармане». Я крепко запомнил эту нехитрую истину и, Бог свидетель, еще ни разу не опускался до того, чтобы ходить по миру с сумой и просить милостыню.

 Хотя слова Рока Бразильца звучали убедительно, буканьеры не спешили проглотить брошенную им приманку. Опасности подстерегали их на каждом шагу, и к опасностям они давно уже привыкли. Но сменить охотничий промысел на морской разбой они согласились бы только в том случае, если бы им было доказано, что новое поприще при всех его издержках способно было вывести любого смышленого бродягу «из грязи в князи».

 Чувствуя, что Боулза и его товарищей все еще одолевают сомнения, вожак флибустьеров решил бросить на стол свою козырную карту. Он вкратце рассказал им об испанском судне, которое должно было объявиться близ устья Рио–Веласкес, и клятвенно заверил, что кошельки буканьеров доверху наполнятся серебряными монетами, если они согласятся помочь пиратам овладеть вышеупомянутым судном.

 - Не знаю, как другие мои товарищи, — взволнованно прохрипел Бэзил Блейк, первый поддавшийся искушению, — а я готов поучаствовать в этом дельце.

 Железнобокий взглянул из–под тяжелых, полуопущенных век на Касика Сэма.

 - Что скажешь ты, Сэм?

 Индеец ответил не задумываясь:

 - Испанцы — мои враги, пираты с Ямайки — мои друзья. Друзья всегда могут рассчитывать на мою поддержку.

 Другие охотники тоже высказались за то, чтобы участвовать в захвате приза.

 - Мы согласны помочь вам, — резюмировал Железнобокий, обращаясь к разбойникам. — Нужно ли нам заключить договор?

 - Обязательно! — воскликнул Рок, вскакивая на ноги. — Таков береговой обычай!

 Тут же бросились искать бумагу, перо и чернила, но, как назло, смогли разжиться только куском пергамента. Весельчак Томми вспомнил, что чернильный прибор он оставил на борту «Морской чайки», уступив просьбе Каймана Пэрри.

 - Не беда, — успокоил штурмана Железнобокий.

 Вскинув ружье, он выстрелил куда–то вверх.

 Через несколько секунд к ногам остолбеневших буканьеров и пиратов упала сраженная наповал чайка. Боулз выдернул из ее крыла перо, смочил его в крови птицы и, выпрямившись, молча протянул его Флетчеру.

 - Потрясающе! — только и смог вымолвить пиратский кормчий. — Где вы научились так стрелять?

 - Да нигде. Случайно попал.