Вечер первой пятницы мая 1664 года выдался в Порт–Ройяле ветреным и дождливым. Циклон, пришедший со стороны Наветренных островов, окутал город пепельно–черными облаками и обрушил на него миллионы холодных ливневых струй. Ярко сверкали молнии, окрашенные по краям пурпурным, голубым и желтым цветами, и гремел гром. Вода, струившаяся с крыш жилых домов, хозяйственных построек и бастионов фортов, вливалась в переполненные мусором и нечистотами канавы и грязными потоками устремлялась к гавани — туда, где на песчаный берег косы Палисадос с ревом накатывались волны прибоя.

 Около двадцати одного часа двое мужчин, кутаясь в длинные плащи, с трудом пересекли большое озеро грязи, именуемое рыночной площадью, свернули на Парад, затем на Еврейскую улицу и, ориентируясь по освещенным окнам гостиниц, подошли к мрачному двухэтажному каменному строению. Это была таверна известного ямайского маклера Уильяма Коллинза. Над ее входной дверью ветер трепал фонарь и покосившуюся вывеску с надписью «Услада холостяка».

 - Aqui, — отрывисто сказал по–испански один из мужчин.

 Судя по голосу, это был молодой человек не старше двадцати пяти лет.

 - Да, сын мой. Но, умоляю, говори по–английски, — недовольным тоном отозвался второй мужчина.

 - Bien, — буркнул первый, явно не торопясь исправить свой промах.

 - Посмотри, который час.

 Молодой испанец вынул из–за широкого пояса часы и, встав под фонарем, проворчал:

 - Почти девять…

 - Пора.

 Отец молодого человека с силой толкнул массивную дверь и первым шагнул в прокуренный, залитый призрачным светом свечей общий зал таверны. Не обращая внимания на многочисленных посетителей, веселившихся за длинными, грубо сколоченными столами, он направился прямо к прилавку, окликнул слугу мистера Коллинза и, понизив голос, проворчал:

 - Меня зовут Джек–Хорошая Погода, а это мой помощник — Сэм–Попутный Ветер. Мы прибыли с Каймановых островов.

 На последних словах он сделал многозначительное ударение.

 Слуга скривил губы и понимающе кивнул.

 - Хорошая погода с Каймановых островов — это как раз то, чего нам не хватало, сэр, — ответил он. — Хозяин ждет вас… Эй, Гамбия! Проводи джентльменов к мистеру Коллинзу.

 Черная как смола и худая как скелет негритянка взглядом пригласила гостей следовать за ней, и спустя короткое время таинственные посетители вошли в небольшую комнату — контору Уильяма Коллинза. Стены ее были покрыты отсыревшей обойной тканью.

 Жестом отпустив негритянку, Коллинз плотно прикрыл дверь, потом повернул круглое лицо кирпичного оттенка в сторону пожилого испанца. Несмотря на улыбку, блуждавшую на его устах, Коллинз выглядел настороженным, пожалуй, даже встревоженным. Глаза его, маленькие и бесцветные, были холодны.

 - Рад видеть вас, дон Антонио.

 - Добрый вечер, сеньор Коллинз, — испанец сдержанно кивнул, одновременно украдкой осматриваясь вокруг.

 - Каким ветром вас забросило в наши воды?

 - Надеюсь, что ветром удачи, — был короткий ответ.

 Хозяин таверны перевел взгляд на молчаливого спутника дона Антонио.

 - Кто этот молодой сеньор?

 - Мой старший сын и компаньон дон Мигель.

 - Похож на вас.

 - Надеюсь, не только внешне. — Тон, которым были произнесены эти слова, не вызывал сомнений в том, что дону Антонио известны отцовские чувства и он чрезвычайно гордится своим отпрыском. — Когда–нибудь он станет моим преемником в делах.

 - Иметь такого помощника — великое счастье, сеньор Бенавидес, — глухо промолвил Коллинз. — К сожалению, ваш покорный слуга лишен подобной радости. Моя бедная толстуха Сара, да будет земля ей пухом, в свое время хорошо потрудилась на ниве супружества и успела подарить мне шесть девочек до того, как Господь призвал ее душу к себе, но, увы, — последовал тяжелый вздох. — Шесть девочек — это не шесть парней.

 Нахмурив брови, он задумчиво потер пухлой пятерней подбородок и промычал: «М–да–а…». Затем, спохватившись, предложил гостям снять мокрые плащи и сесть в плетеные кресла.

 - Желаете промочить горло и перекусить, сеньоры?

 - От пинты живительной влаги не откажемся, любезный сеньор Коллинз, — со снисходительной доброжелательностью ответил дон Антонио. — Тем более что в ваших подвалах, насколько я помню, хранятся неплохие сорта вин.

 Когда чаши были наполнены, хозяин «Услады холостяка» уселся за длинный стол напротив испанцев и, прищурив один глаз, полюбопытствовал:

 - За что же мы выпьем?

 - За свободную торговлю, — произнес дон Антонио. — За честную свободную торговлю, которой мы с вами занимаемся уже четыре года и которая, как мне кажется, приносит удовольствие и некоторые барыши обеим заинтересованным сторонам.

 - Хорошо сказано, сеньор Бенавидес, — с улыбкой заметил Коллинз. — Свободная торговля — это то, о чем втайне мечтают все купцы и плантаторы здешних мест.

 Выпив, гости выдержали короткую паузу, после чего дон Антонио устремил на англичанина долгий испытующий взгляд:

 - Я приехал по делу, мистер Коллинз.

 - Гомиш мне передал, — ответил хозяин таверны. На лице его появилось выражение сосредоточенного внимания. — Вас снова интересуют шерстяные ткани?

 - На этот раз нет. Я расширяю плантацию сахарного тростника недалеко от Баямо, и мне нужны рабочие руки.

 - Рабы?

 - Именно.

 Коллинз выпятил нижнюю губу и начал барабанить пальцами по столу. При этом взгляд его скользил по комнате, перескакивая с предмета на предмет, пока не остановился на черном глиняном кувшине с вином.

 - Вы же знаете, дон Антонио, как наши корсары и мелкие плантаторы смотрят на торговцев «живым товаром», заключающих сделки с папистами, — вздохнул он. — Вместо того чтобы содействовать налаживанию добрых отношений между Ямайкой и испанскими колониями, эти бездельники с благословения губернатора и Совета готовы вылезти из кожи вон, лишь бы между нашими нациями в этом регионе никогда не воцарялись мир и спокойствие.

 - Да, понять этих людей трудно, — согласился Бенавидес–старший. — Когда монархия в вашей стране была реставрирована, и король Карл заключил мир с нашим государем, многие кастильцы на островах и материке решили, что поведение английских подданных здесь, в Вест–Индии, изменится к лучшему. Их вера в справедливость была столь велика, что, забыв об осторожности, они отправили в Порт–Ройял двадцать или тридцать судов за неграми, но вероломные набеги капитана Мингса и других разбойников заставили их усомниться в искренности англичан.

 - Англичане и испанцы совершили в этих широтах слишком много взаимных жестокостей, чтобы можно было надеяться на быстрое восстановление добрососедских отношений, — заметил Коллинз. — Может, кое–кто из Совета острова, не говоря уже об официальных лицах в Лондоне, готовы хоть сейчас проголосовать за привлечение испанских частных лиц на Ямайку, только вряд ли такая политика принесет хорошие плоды. Чтобы наладить регулярную торговлю, губернатору нужно иметь под рукой пять–шесть военных кораблей. У него нет ни одного! Весь флот Ямайки — это частные боевые суда с разношерстными экипажами, состоящими из англичан, французов, голландцев, португальцев и прочих. Они признают над собой власть короля и доверяют губернатору Литтлтону, но лишь до тех пор, пока не ущемляются их интересы. Если им запретить походы против испанцев и забрать у них каперские свидетельства, эти головорезы не станут мирными торговцами, а объявят войну английской нации и, будьте уверены, найдут радушный прием у французов на Тортуге или Эспаньоле.

 - Из всего сказанного я делаю вывод, что вы не сможете помочь мне в этом деле, — с хмурым видом констатировал дон Антонио, откидываясь на спинку кресла.

 - Ошибаетесь, любезный друг, — усмехнулся Коллинз. — Я именно тот человек, который вам нужен.

 - Рассейте же мои сомнения, сеньор Коллинз!

 Англичанин объяснил, что, хотя на Ямайку легче доставить рабов, чем затем их оттуда вывезти, он знает людей, готовых участвовать в подобном деле.

 - Что это за люди?

 - Мои клиенты, дон Антонио, постоянные клиенты, — подчеркнул хозяин таверны, вновь наполняя чаши вином. — Сколько негров вы хотите приобрести?

 - Для начала — полсотни, — отозвался испанец.

 - Такое количество невольников найти будет нетрудно. Мои клиенты тесно связаны с «Королевской компанией авантюристов, торгующих в Африке». Надеюсь, вы слышали о ней?

 - Нет.

 - В прошлом году компания получила от короля хартию на право продажи негров в испанские колонии и сейчас озабочена лишь тем, как это право реализовать. Кстати, какую сумму вы готовы уплатить за всю партию «черной кости»?

 - За одного негра я смогу заплатить сто восемьдесят — двести песо наличными.

 Коллинз покачал головой и заявил, что каждый негр обойдется испанцам в двести пятьдесят песо.

 Отец и сын переглянулись. «Разве я похож на дойную корову?»" — подумал Бенавидес–старший. Но вслух промолвил:

 - Хотелось бы услышать твое мнение, Мигель.

 Бенавидес–сын пошевелил бровями и на несколько секунд задумался.

 - Учитывая, что дело сопряжено с немалым риском, а за риск тоже нужно платить, думаю, нам следует принять предложенные условия.

 - Пусть будет так, — после некоторых колебаний согласился дон Антонио. — Но я должен быть уверен, что ни ямайские власти, ни ямайские пираты не помешают нашей сделке.

 - Я знаю на южной стороне острова одно укромное местечко, — начал было Коллинз, но Бенавидес–старший бесцеремонно перебил его.

 - Нет, нет, на Ямайке все укромные местечки давно заняты разбойниками, — заявил он. — Купля–продажа должна состояться на Кубе.

 Брови англичанина поползли вверх, и на лбу его обозначились три глубокие морщины.

 - Вы полагаете, что я отправлю корабль с невольниками на Кубу?

 - Да, почтенный мистер Коллинз. Там есть более укромные и безопасные места, чем здесь.

 - Но ведь раньше мы улаживали все наши дела на Ямайке…

 - Все меняется, — проворчал дон Антонио, ерзая в тесном кресле. — Раньше Ямайка не была таким разбойничьим логовом, как сейчас. Еще год назад все эти корсары, флибустьеры и буканьеры гнездились только в Кагуайе да еще в двух–трех гаванях; теперь же их корабли можно встретить почти во всех бухтах острова! Два дня тому назад мы с Мигелем едва не столкнулись с ними лбами, когда ночью, пробираясь к Порт–Ройялу, вошли на каноэ в устье Рио–Рохо. Как вам это нравится?

 - Купец всегда чем–нибудь рискует: то товаром, то головой, а то и тем и другим вместе.

 - Во всем должна быть мера. Если есть возможность свести риск до минимума, глупо было бы этим не воспользоваться.

 «Конечно, испанец знает азбуку своего ремесла, — подумал Коллинз, прислушиваясь к унылому шуму дождя за закрытыми ставнями окном. — Но кого мне послать на Кубу? Брат даже при самых благоприятных обстоятельствах вернется из Гвинеи не раньше, чем через два месяца. Можно было бы поговорить с Гудли. У него на пинке шесть пушек и шестьдесят голодранцев, готовых на любую авантюру… Гудли, Гудли… Нет, не подходит. Он слишком хитер, собака, слишком независим и слишком жаден. Тут нужен человек более прямой и более преданный…».

 - Итак, сеньор Коллинз…

 - Хорошо, дон Антонио, — хозяин «Услады холостяка» стукнул ладонью по краю стола. — Куда я должен прислать судно с невольниками?

 Лицо Бенавидеса оживилось.

 - Вы хорошо знаете южный берег Кубы?

 - У меня есть карта, — ответил Коллинз.

 Поднявшись из–за стола, он прошел к книжному шкафу, порылся в бумагах и вскоре нашел то, что искал.

 - Вот, смотрите… Ее составил один мой клиент, голландский еврей.

 Отец и сын Бенавидесы склонили головы над великолепной картой, разложенной на столе, и с нескрываемым любопытством начали рассматривать ее, мысленно сверяя с теми, что имелись в их распоряжении.

 - Отличная работа, — наконец промолвил дон Антонио. — Здесь обозначены не только течения, мели и рифы, но и проставлены глубины. Видно, что над ее составлением работал настоящий моряк. Кто он?

 - Я же сказал — мой клиент. За последние десять лет он обшарил все острова Западных Индий от Бразилии до Флориды и изучил все побережье Испанского Мейна от Веракруса до Куманы… В общем, это тот человек, которого я хочу нанять для связи с вами.

 - Как его зовут? — спросил дон Антонио.

 - Зачем вам его имя? — вопросом на вопрос ответил ростовщик. — Достаточно того, что он мой клиент, и я ему доверяю.

 - Я не привык вести дела с людьми, которых никогда не видел и о которых никогда ничего не слышал, — недовольно пробормотал испанец.

 - Дела вы ведете со мной, любезный дон Антонио, — напомнил Бенавидесу Коллинз. — Этот человек — не более чем посредник.

 - Святая Мария! Как же я его узнаю?

 - Он сам вас найдет.

 - Как? Он видел меня?

 - Нет.

 Ответы хозяина таверны не удовлетворили испанца. «Разговор становится бестолковым, — подумал он, презрительно вздернув верхнюю губу. — Не морочит ли этот прохвост мне голову?»

 - Вот что, любезный сеньор Коллинз, — промолвил он тихо. — Я не буду требовать от вас назвать имя вашего агента. Однако мне хотелось бы знать, какое именно судно доставит в условное место негров. Как оно называется? Какой флаг будет поднят на флагштоке?

 - Я еще не решил, что это будет за судно, — уклончиво ответил хозяин таверны. — Но на его флагштоке будет мой опознавательный флаг.

 Сказав так, Коллинз достал из сундука сверток, развернул его, и Бенавидесы с изумлением увидели желтое полотнище с изображенным в центре человеком, дующим в трубу, и инициалами «У» и «К».

 - Ну что ж, — задумчиво начал дон Антонио, — будь по–вашему. Какое бы судно ни прибыло к месту встречи, на нем должен развеваться этот флаг. Так?

 - Так точно, — кивнул англичанин.

 Свернув полотнище, он снова спрятал его в сундук и вернулся к карте.

 - Осталось уточнить место и время встречи.

 Дон Антонио ткнул пальцем в точку на карте, находившуюся к западу от Баямо.

 - Здесь, — коротко изрек он.

 - Что это?

 - Устье Рио–Веласкес. Со стороны моря оно прикрыто Москитовым островом.

 - Заходит ли в эти воды сторожевая флотилия из Гаваны?

 - Нет, — успокоил англичанина дон Антонио. — Что ей делать у этих пустынных, заросших мангровыми лесами берегов?

 - Хорошо, — пробормотал ростовщик. — Кто встретит мое судно — вы или дон Мигель?

 - Дон Мигель. Он подойдет к устью реки через три недели на судне «Санта Барбара» и вывесит на мачте два флага — желтый и красный. Ждать будет не более одной недели. Ваш человек должен передать ему вот эту вещицу… — Дон Антонио вынул из кошелька серебряную цепь с медальоном и бросил ее на стол. — Только после этого деньги будут доставлены на борт вашего судна — естественно, в обмен на рабов.

 Обсудив еще ряд технических деталей предстоящей операции, Коллинз и его гости допили вино, после чего Гамбия, вызванная хозяином, проводила Бенавидесов через черный ход на улицу.

 Не успели испанцы отойти от таверны на сто ярдов, как в контору Коллинза из общего зала был вызван пропахший морем и ромом крепко сбитый мужчина средних лет с неприветливыми светло–голубыми глазами и прямыми усами над тонкой верхней губой. Сняв перевязь в виде широкого шарфа с бахромой, к которой была прикреплена шпага, он развалился в кресле — в нем еще несколько минут назад сидел Антонио Бенавидес, — и устремил на хозяина «Услады холостяка» вопросительный взгляд.

 Одежда незнакомца отличалась простотой и строгостью. Белая домотканая льняная сорочка, основательно застиранная, имела манжеты и воротник без кружев; поверх нее был надет расстегнутый шерстяной камзол черного цвета с широкими рукавами, с разрезами во все длину. Сравнительно узкие темные панталоны были застегнуты под коленами на пуговицы. Обувью ему служили сапоги, сшитые из тонкой кожи; раструбы их голенищ были отогнуты вниз.

 - Как дела, капитан? — осведомился Коллинз, останавливаясь перед незнакомцем и глядя на него сверху вниз.

 - Дела начнутся, когда я выйду в море, — отводя взгляд в сторону, беззаботно ответил тот.

 Голос у незнакомца был глубокий, с раскатистыми модуляциями. Его обладатель мог бы быть не последним человеком в церковном хоре.

 - Куда же ты направляешься, если не секрет?

 - Я ведь сказал — в море.

 - Ах, да, конечно, — кивнул ростовщик. — Мне не следовало формулировать свой вопрос таким образом. Прости, Рок. Я забыл, что ни один корсар, находясь на берегу, не станет болтать по поводу того, в какой части Америки он и его товарищи собираются вести охоту за призами.

 Капитан Геррит Герритсзоон по прозвищу Рок Бразилец пожал плечами.

 - Столь важные вопросы обсуждаются нами после выхода в море. Так оно надежней.

 - Не спорю. Но позволь тебя спросить: если бы ты и твои ребята твердо знали, что в определенной точке Вест–Индии можно без труда овладеть испанским призом, отправились бы вы туда или нет?

 В прищуренных глазах капитана зажегся хищный огонек. Стиснув рукоять шпаги, лежавшей у него на коленях, он снова исподлобья взглянул на Коллинза.

 - Мне кажется, Билли, — медленно промолвил он, — ты хочешь предложить мне какое–то дельце.

 Ростовщик улыбнулся, не разжимая губ, и, поманив капитана пальцем, подошел к столу.

 - Нy–ка, взгляни на эту карту… Узнаешь ее?

 - Трудно не узнать свое детище, — буркнул флибустьер, опершись крепкими, темными от загара руками о край стола. — Ты что, старый прохвост, собрался на Кубу?

 - Упаси боже! — натянуто рассмеялся хозяин таверны. — Я больше не гожусь для таких путешествий. Видишь, из моего строения уже труха сыпется, выпадают зубы и волосы… А вот ты, мой любезный друг и должник, — последовала неестественно долгая пауза, — ты мог бы уважить своего кредитора.

 На хмуром лице капитана Рока проступили багровые пятна. С трудом сдержав гневное восклицание, готовое сорваться с его языка, он мрачно проворчал:

 - Я помню, что должен тебе двести песо, и примерно по столько же должны тебе мои товарищи. Не беспокойся, Красная Рожа, мы вернем тебе все сполна.

 - Если ты сумеешь выполнить мое поручение, — в тон ему процедил сквозь зубы Коллинз, — твой долг и долги твоих дружков будут погашены. Более того, вашей шайке достанется неплохой испанский корабль.

 - А что достанется тебе, Красная…

 Но ростовщик не дал капитану возможности договорить. Грохнув кулаком по столу, да так, что стоявшие на нем кувшин и чаши полетели на пол, он порывисто вскочил и в ярости закричал:

 - Дьявольщина! Не смей обзывать меня, сукин сын! Слышишь? Мне это не нравится! Моя рожа ненамного красней твоей физиономии и… и… не забывай, чем ты обязан мне! Если бы я не подобрал тебя в сточной канаве, где ты подыхал с тремя ножевыми ранениями и раскроенным черепом, возможно, твои кости уже давно обглодали бы бродячие псы.

 Капитан Рок смерил Коллинза презрительным взглядом.

 - Из канавы меня вытащил твой слуга Джек Фрейз. Он же привел ко мне лекаря.

 - А кто заплатил лекарю?

 - Ты? — В голосе флибустьера послышалось недоверие.

 - Можешь не сомневаться!

 - Ладно, запиши и эту сумму в счет моего долга.

 - Уже записал, — успокоил капитана ростовщик.

 Вынув из кармана платок, он тщательно вытер вспотевшую шею, потом сел за стол, вытянул ноги и задумчиво пожевал губами. Вид его словно говорил: «Какого черта я связался с этим мошенником? Я ему предлагаю беспроигрышное дело, а он вместо изъявления благодарности еще смеет дерзить и крутить носом».

 - Так какое у тебя дело ко мне, Билл? — примирительным тоном проворчал капитан, делая вид, что рассматривает карту Кубы и близлежащих островов.

 Хозяин таверны, немного успокоившись, склонил голову набок.

 - Мне показалось, что ты не расположен вести со мной дела, Рок.

 - Брось, Билли. С кем же мне еще вести дела, если не с тобой? Мы знакомы не первый год и успели оказать друг другу немало ценных услуг. Для меня ты — самый надежный партнер здесь, на Ямайке. Надеюсь, что и я ни разу не дал тебе повода усомниться в моей честности. Все, о чем ты просил, я выполнял в срок и наилучшим образом, хотя порой — и это для тебя не секрет — мне приходилось рисковать не только своей репутацией, но и своей шеей.

 - Я этого не забыл, — сказал Коллинз.

 - Тогда не будем ссориться из–за пустяков и поговорим серьезно, как положено двум старым компаньонам.

 - Хорошо, — согласился ростовщик, пряча неприязнь к пирату в тайники сердца. — Но если ты еще хоть раз назовешь меня Красной Рожей…

 - Да пусть меня черти заберут, если я позволю себе подобное! — поклялся разбойник, скорбно воздев руки горе.

 Обезоруженный дружелюбием капитана, Коллинз вкратце пересказал ему суть разговора, состоявшегося между ним и доном Антонио, не назвав лишь место предстоящего рандеву и опустив ряд деталей. Пират слушал вероломного негодяя, не перебивая.

 Когда Коллинз замолчал, капитан потер пальцем переносицу, затем несколько раз провел ладонью по карте, словно сметая с нее пыль, и, наконец, промолвил:

 - Эту рыбку легко подцепить на крючок. Да! Но ты забыл сказать, где именно нужно забросить снасть.

 - Я ничего не забыл, — сказал хозяин «Услады холостяка». — Однако прежде, чем ты узнаешь, куда тебе надлежит отправиться, мы заключим с тобой шасс–парти. Кажется, так это называется на вашем буканьерском жаргоне?

 - Договор об охотничьем жаловании?

 - Вот–вот… В договоре мы запишем, что я одолжил тебе на снаряжение фрегата «Морская чайка» двенадцать тысяч пятьсот песо, закупив новую оснастку, пушки, порох, провиант и прочее. После возвращения судна из похода ты обязуешься вернуть мне указанную сумму серебром в монете. — Сцепив пальцы рук, Коллинз добавил: — Если учесть, что примерно столько ты и твои ребята задолжали мне, названная сумма будет рассматриваться мной как уплата долга. Что скажешь на это?

 - Что это грабеж. Я и моя команда должны тебе гораздо меньше.

 - Не забывай о процентах. К тому же я, как инициатор предприятия, имею право на некоторый доход. Это — во–первых. Во–вторых, ты и твои товарищи тоже не окажетесь в накладе, ибо убьете сразу двух зайцев, а именно: приобретете для себя еще один корабль со всем вооружением и перестанете ходить в должниках. Наконец, в–третьих… Из вышеназванных двенадцати с половиной тысяч две с половиной тысячи пойдут в твой карман.

 Рок знал, как блюсти интересы корабельного братства, но в то же время он в совершенстве постиг, что идет на пользу ему самому. Поэтому последний довод Коллинза показался ему вполне убедительным. Прикинув, чем он рискует в намечавшейся акции (практически ничем!) и что сулит его кошельку захват испанского приза, капитан крепко пожал протянутую ему руку.

 Тут же был составлен договор, который обе стороны скрепили своими подписями. Необходимо было также сделать копию договора и заверить оба документа подписями нотариуса и свидетелей сделки, но ростовщик дал понять капитану, что уладит эти смешные формальности в ближайшее время. Спрятав бумаги в сундук, он запер его на ключ, после чего вернулся к столу, чтобы убрать с него карту.

 - Послушай, — остановил Коллинза капитан Рок, — по–моему, ты рассказал не все, что хотел. Ты упомянул о том, что на испанце будут подняты два флага — желтый и красный. Верно?

 - Верно, — кивнул Коллинз.

 - Но ведь и я должен буду подать испанцу какой–то условный сигнал. Иначе как он догадается, что я — твой агент?

 - А ему не надо догадываться, кто ты, — тут же последовал сухой ответ. — Более того, крайне желательно, чтобы дело было обставлено таким образом, будто ты — лицо случайное, не имеющее ко мне никакого отношения.

 Пират пристально посмотрел на ростовщика и одарил его понимающей ухмылкой.

 - Хочешь остаться в глазах донов невинным агнцем?

 - Моя репутация надежного торгового партнера, — Коллинз поднял вверх жирный указательный палец, — ни у кого не должна вызывать даже тени сомнения. А чтобы ты сам не сомневался в моем дружеском к тебе расположении, дарю тебе вот это…

 Красная Рожа вынул из кармана серебряную цепь с медальоном и бросил ее Року Бразильцу.

 Далеко за полночь, уже лежа в постели с Гамбией, хозяин таверны долго размышлял над тем, правильно ли он поступил, рискнув нарушить данное Бенавидесу слово и доверившись флибустьеру; при этом, естественно, его беспокоил не моральный аспект содеянного, а вопрос надежности капитана Рока. Но разрешить или подтвердить закравшиеся в его душу сомнения могли отныне лишь время и сам капитан Рок.