Виконт де Жермен провел папского нунция и вернулся в кабинет. Кардинал вновь стоял у залитого дождем окна, словно, собравшись в дальнюю дорогу, мучительно ждал соответствующей погоды.

— Вы не правы, виконт, — молвил он, не оглядываясь на секретаря, а попросту уловив его присутствие, — далеко не всякое посещение нашего с вами обиталища папским нунцием заканчивается обоюдной анафемой. Иногда мы с нунцием даже умудряемся благословлять друг друга.

— Вы имеете в виду согласие, которого достигли по поводу папского послания?

— Не возражайте, виконт, это действительно неплохой ход. Нам во что бы то ни стало нужно заполучить это послание. И, уже прикрываясь им, как фиговым листком…

— Весьма дальновидно, — кротко согласился де Жермен.

— И пусть только нунций посмеет явиться ко мне в следующий раз, не имея такого послания, — воинственно молвил Мазарини, возвращаясь к столу и решительно усаживаясь за него с видом человека, только что обстряпавшего важное государственное дельце.

— Можете не сомневаться, он обязательно появится с неким секретным посланием, как шулер — с тузом в рукаве. Причем я совершенно не удивлюсь, если это произойдет поразительно скоро.

— А почему это вы не удивитесь, виконт? Что это вы загадочно так пророчествуете здесь, не боясь прогневить ни меня, ни хотя бы Всевышнего — что, конечно, менее опасно для вас?

— Да потому, что это же послание уже лежало в папке нунция. В той самой, которую он так демонстративно выставил на столе перед вами.

Наступило тягостное молчание, которое кардинал и его секретарь долго не решались нарушить.

Прежде чем подняться, Мазарини неожиданно брезгливо провел рукой по столу, будто хотел смести все имеющиеся там бумаги, освобождая место под ту единственную, которую желал видеть там и не увидел.

— То есть вы уверены… что послание папы римского уже существует и что оно находилось в папочке нунция? — глухим сдавленным голосом спросил он секретаря. — Или это всего лишь ваше предположение?

— Абсолютно. Когда я приглашал его, нунций доверительно сообщил мне об этом, спросив, не лучше ли будет, если я сам передам вам это послание. То есть на словах волю папы передаст он, а, следовательно, формальности будут выполнены… Но помня, что вы — кардинал, и зная ваше отношение к подобным посланиям… В то же время, боясь оскорбления, которое может быть невольно нанесено не только ему, как папскому послу, но и самому Непогрешимому!..

— И вы, конечно, отказались принять послание папы?

— Естественно. Сославшись не на лень свою, а на существующий этикет. В свою очередь, нунций не решился выложить его вам на стол. То есть, точнее, не успел выложить его, поскольку вы столь неожиданно повели речь об услуге, которую посол может и должен оказать вам Мазарини вновь сел, нет, буквально упал в кресло, и вдруг громко расхохотался. Он хохотал долго и неискренне, принуждая себя к этому смеху, в котором пытался утолить жажду разочарования самим собой. И чем дольше он смеялся, тем отчетливее виконт понимал, что не такую уж хорошую услугу он оказал своему шефу, как ему казалось.

— Много раз я давал себе слово уволить вас как личного секретаря, виконт де Жермен. Несколько раз, как вы помните, даже готовил соответствующие распоряжения…

— Извините, ваше высокопреосвященство, но я вынужден был готовить эти распоряжения сам. Поскольку вы до сих пор не назначили себе второго секретаря, который, кстати, вам положен.

— …Но теперь я сказал себе: нет, с таким секретарем я не расстанусь даже в том случае, если меня изгонят из кабинета первого министра вместе с ним. Если только не из-за него.