1
Рассвет полностью завладел техасским городком Торсмиллом, когда три выстрела заставили Иерихо Дейна, работающего на полставки инспектором полиции, выскочить из своей кузнечной мастерской. На поспешно накинутом длинном пальто поблескивал значок начальника полиции. Дэйн быстро шел по дощатому тротуару, намереваясь выяснить причину выстрелов.
У него не было времени снять рабочий передник и надеть под пальто рубашку. Инстинктивно нащупав в кармане пальто короткоствольный Смит-энд-Вессон, он поспешил в сторону трех салунов, откуда, судя по всему, и раздались выстрелы. Каштановые волосы рассыпались по плечам, окрепшим от ежедневного размахивания шестифунтовыми молотами. Рукава пальто натягивались на бицепсах по той же причине. Его фигура была обманчиво невысокой, а просторная одежда скрывала недюжинную силу.
Четвертый выстрел ускорил шаги Дэйна. Он дернул за поля своей бесформенной шляпы, покрепче натягивая ее на голову. До сих пор никто не вышел ни из одного из трех салунов, так что инспектор пока не определился, какой из них был источником беспорядков. Его обогнал кабриолет, и Дэйн приветственно махнул рукой Гарольду Рингли, направлявшемуся в свой банк. Рингли прокричал, что, по его мнению, стрельба доносилась из салуна Лонгорна; банкир, однако, и не подумал замедлить ход.
Улицу с напыщенным видом пересек Ксавьер Энтони, одетый с иголочки, как всегда, — и как подобает городскому портному. Сегодня этот тщеславный красавец надел черный костюм-тройку тонкого сукна со свежевыглаженной белой рубашкой и темно-красным аскотским галстуком. Его черная шляпа с узкими полями была слегка сдвинута набекрень. В правой руке он держал трость с серебряным набалдашником.
— Судя по звукам, у вас проблемы, инспектор Дэйн, — бодро сказал Энтони. — Выстрелы напомнили мне, как мы сидели в окопах под Антиетамом. Южане тогда не ожидали, что мы пойдем в атаку.
Дэйн вежливо кивнул.
— Спасибо за информацию, Энтони.
Он не остановился и не замедлил шага; этот человек не принадлежал к числу его любимцев. Он чувствовал в нем жулика. Вернувшись с войны, Энтони объявил себя героем армии Севера. Каждый год четвертого июля портной появлялся в обществе в полном обмундировании полковника, дополненным массивными позолоченными галунами.
— Всегда пожалуйста, — сказал Энтони, насупившись, и продолжил свой путь.
Из салуна Лонгорна выскочил взъерошенный служащий, остановился, решая, что делать дальше, — и увидел Дэйна, идущего по тротуару в его сторону. Он бросился навстречу представителю закона, как цыпленок, удирающий от полного решимости фермера.
— Инспектор! Инспектор! Там у нас ковбои! Они пьяны… и ссорятся. И стреляют друг в друга!
Дэйн сбавил ход и кивнул.
— Спасибо, Джимми. Посмотрим, что там можно сделать.
— У вас есть пистолет, так ведь?
— Да, но мне он не понадобится.
Кузнец-инспектор похлопал себя по карману пальто и продолжил движение.
Взгляд его ярко-голубых глаз устремился внутрь салуна Лонгорна. Дэйн отметил про себя, что снаружи у коновязи стоят две оседланные лошади. На них было клеймо в виде перечеркнутой буквы Э — ранчо Клелла Эдвардса, одного из множества мелких скотовладельцев этого округа. За лошадьми находилась четырехколесная телега с двумя упряжными лошадьми, на которых красовалось клеймо в виде креста, знак огромного ранчо Рудольфа Кросса. Ранчо Эдвардса, как и множество других маленьких окрестных ранчо, находилось в этом округе еще до войны; Кросс пришел из Луизианы всего два года назад с деньгами в кармане. С большим количеством денег. И со жгучим желанием стать царем этих земель.
— Опять то же самое. Видимо, мне снова придется побеседовать со всеми владельцами ранчо, — пробормотал Дэйн себе под нос. За долгое время работы в одиночестве он привык разговаривать сам с собой.
Едва Дэйн шагнул в дверь салуна, ковбой, сидевший за барной стойкой, направил свой длинноствольный кольт в его сторону. То, что он пьян, было понятно с первого взгляда. Парень был выше Дэйна, его длинные бакенбарды, казалось, жили своей жизнью, а буйные кудри на голове завивались во всех направлениях. Его широкополая шляпа давным-давно потеряла малейший намек на форму. Лицо ковбоя было почти квадратным и, судя по щетине, он не брился несколько дней.
Дэйн не знал этого человека, но из дыр, проделанных пулями в стене, явствовало, что он не намерен никого убивать, а просто пугает. Либо стрелок из него был ужасный. В любом случае подобное поведение в Торсмилле не терпели.
Два других ковбоя укрылись за перевернутым столом в дальнем углу помещения. Оливер Нэттер, тучный владелец салуна, наблюдал за приходом Дэйна из-за барной стойки; на его круглом лице отразилась смесь облегчения и страха.
— Доброе утро, — сказал Дэйн, непринужденно подходя к стойке и не обращая внимания на продолжавшего целиться в него ковбоя. — Слышал выстрелы. Что происходит? Обнаружили тут гремучую змею?
Ковбой заметил полицейский значок, ухмыльнулся и помахал пистолетом в сторону людей, скорчившихся за столом.
— Да, вон там… две.
— Вижу. — Дэйн незаметно для ковбоя шагнул ближе. — Но почему они в такой позе, дружок?
Проведя языком по нижней губе, ковбой провозгласил:
— Эти сукины дети поили лошадей из пруда. А потом ускакали в сторону ранчо Клелла. — Парень повел пистолетом в сторону стола и выстрелил снова. Пуля ударила в стену.
— Понимаю. И ваш хозяин, мистер Кросс, послал вас за ними. В Торсмилл. Сюда.
Ковбой поджал губы, взглянул на свой дымящийся пистолет и попытался натянуть шляпу на лоб, но она была слишком тесной, чтобы сдвинуться с места.
— Ну, не совсем. Нет. Я приехал в город, чтобы прикупить кое-чего. Веревки, угольное масло… Лекарства, мыло, английскую соль, камфару… муку, бобы. Ну и прочее.
Дэйн сделал еще шаг в сторону мужчины.
— И вы решили сперва опрокинуть рюмочку.
— А что в этом такого? — Казалось, ковбой не заметил его передвижения.
— Да нет, ничего такого, если это устраивает мистера Кросса, — сказал Дэйн. — Но вы знаете правила. В городе запрещено носить оружие. Вам придется сдать свой пистолет мистеру Нэттеру — как сделали это те двое. Получите его, когда будете уезжать из города.
Ковбой нахмурился.
— Черт возьми, что ты имеешь в виду? Отдать мой шестизарядник этому ублюдку? Я не отдам его никому. Никому, слышишь! Если тебе он нужен, кузнец, давай, забирай. — Он помахал кольтом в сторону Дэйна.
Дэйн слегка поднял руки.
— Это ваше решение, дружище. Мне-то какая разница. — Он начал поворачиваться влево, словно собираясь уходить.
Из-за перевернутого стола раздался громкий стон. Ковбой торжествующе захохотал и направил пистолет в сторону стола.
Дэйн резко крутнулся вокруг своей оси, схватил дуло пистолета ковбоя и одновременно ударил ребром ладони точно в основание большого пальца его руки, которой тот держал оружие. Оба движения казались присутствующим размытым пятном. От удара рука парня разжалась, и Дэйн, крякнув, вырвал у него кольт.
На толстом лице владельца салуна отразилось облегчение.
— Вошел тихоня-тихоней, — зачастил он. — Я попросил отдать оружие. Он отказался. Выпил две рюмки, заорал на тех двух и начал стрелять. — Толстяк скорбно покачал головой.
Не отпуская ствол пистолета, Дэйн толкнул рукояткой ковбоя в грудь.
— Вы пойдете в тюрьму. За нарушение порядка. Три дня или штраф тридцать долларов. Выбирайте.
— Что? Тридцать долларов? У меня нет таких денег. — Ковбой попытался отодвинуться от упирающегося в него пистолета, но уткнулся спиной в барную стойку. Он не делал попыток схватить оружие, правильно оценив огонек в глазах Дэйна. — Если я не вернусь сегодня, я потеряю работу. Где Стоктон?
— Об этом надо было думать до того, как вы начали стрелять, — сказал Дэйн. — Городок у нас тихий. Не имею понятия, где Стоктон, да это и не важно. То, что произошло здесь, касается города, а не округа. — Он перевел взгляд на двух ковбоев, которые уже выбрались из-за стола. — Вы, ребята, расскажете мистеру Эдвардсу, что здесь произошло.
И передайте ему, что нам не нужны ваши разборки с Кроссом в городе. Слышите меня?
Сначала кивнул низкорослый ковбой, затем его товарищ.
— Да, сэр, сделаем. Да мы ему и слова не сказали. Честно, инспектор! Этот пруд принадлежит всем. Ничья земля, вы же знаете. Мы приехали в город прикупить несколько лошадок.
— Отлично. Рад встрече. Занимайтесь своими делами.
Когда Дэйн спрятал кольт, обезоруженный ковбой спросил:
— Слушай, полицейский, у вас ведь тут нет тюрьмы.
— Есть. Сарай, прямо за гостиницей, — сказал Дэйн, наблюдая, как ковбои получают свои пистолетные ремни у Нэттера.
— Что?
— Что слышали. Я буду приносить вам еду и выпускать в уборную, — сообщил Дэйн, опуская руку с пистолетом. — Три дня пролетят незаметно.
Ковбой скривился.
— Мистер Кросс чертовски рассвирепеет из-за всего этого. Дьявольски рассвирепеет. Вот погодите, он приведет сюда окружного шерифа, и вы будете выглядеть дураком!
— Имеете в виду его племянника?
— Да, его племянника. Шерифа Тьюрина Стоктона.
Два рабочих с ранчо Клелла быстро пошли к двери, зажав под мышкой пистолетные ремни и не глядя на Дэйна.
— Эй, а кто заплатит за дырки от пуль? — прокричал Нэттер из-за барной стойки.
Дэйн повернулся к нахмурившемуся квадратнолицему ковбою.
— Как вас зовут?
— Уокер. Холлистер Уокер. Друзья зовут меня Хол.
— Что ж, мистер Уокер, давайте я расскажу вам, что вы будете делать. Прежде чем пойти в сарай, вы заделаете эти дырки. И заделаете их так, чтобы мистер Нэттер, — Дэйн кивнул в сторону владельца салуна, — остался доволен.
— А после этого я могу уйти? — спросил Уокер сквозь зубы.
— Нет, вы отсидите три дня. А если сделаете работу плохо, то еще три.
Повернувшись к владельцу салуна, Уокер стянул с головы шляпу.
— Я выполню работу хорошо. Обещаю.
Дэйн толкнул пистолет ковбоя по залитой солнцем поверхности барной стойки к Нэттеру.
— Подержи его, пока от меня не поступит других указаний, Оливер.
— Хорошо, инспектор. — Нэттер поймал пистолет и положил его на полку, где лежало остальное оружие. — Хотите кофе? Только что сварил.
— Нет, спасибо. Надо вернуться в мастерскую, — сказал Дэйн.
Уокер, чья храбрость потихоньку возвращалась назад по мере того, как проходил шок от такого внезапного разоружения, заявил:
— Моему начальнику все равно это не понравится. Он пошлет сюда своих парней, выяснить, что со мной случилось.
— Если они приедут, я лично проконтролирую, чтобы они сдали оружие.
— Да уж, конечно. Вы один, — проворчал ковбой, — и не сможете неожиданно нокаутировать их всех сразу!
Дэйн улыбнулся и положил руку ему на плечо.
— Вы лучше постарайтесь хорошо поработать здесь, мистер Уокер. Я проверю, — он похлопал парня по плечу. — Помните, я мог бы арестовать вас за попытку убийства, а не за простое нарушение порядка. Я вернусь вечером, чтобы забрать вас. Если попытаетесь сбежать, я достану вас где угодно.
— Черт!
— Да, черт.
Когда он вышел из салуна, жители города постепенно начали успокаиваться, поверив, что стрельбы больше не будет. Лавочники и их встревоженные посетители потихоньку покидали свои убежища. Через дорогу собралась небольшая толпа горожан; никто не знал, что произошло. Более храбрый, чем остальные, Фред Микман, мэр города, вышел из своего оружейного магазина. Судя по новенькому винчестеру в руках, он явно ожидал продолжения проблем.
Владелец городской конюшни Лестер Уилсон тоже патрулировал улицу, вооруженный винтовкой Мартини-Генри.
Приблизившись к оружейному магазину, Дэйн бодро помахал рукой его владельцу.
— Как ваш новый револьвер? — крикнул ему Микман.
— Просто отлично, — благодарно кивнул Дэйн. — Спасибо, что вы тут уже… наготове.
Он решил не говорить Микману, что револьвер даже не покидал кармана.
— Спасибо, Лестер! — крикнул Дэйн, подняв руку. — Признателен за поддержку. Я хочу, чтобы вы забрали телегу этого ковбоя к себе. Подержите ее у себя пару дней. Вам заплатят.
Владелец конюшни помахал своей винтовкой и направился к привязанной телеге.
Торсмилл был намного меньше, когда он впервые приехал сюда, вспоминал Дэйн, возвращаясь в мастерскую, — просто кучка неокрашенных зданий, теснившихся вокруг не высыхающего круглый год ручья. Он не собирался тут оставаться. Это было четыре года назад, и с тех пор город вырос втрое. Налет команчей на Торсмилл, случившийся вскоре после прибытия Дэйна в город, продемонстрировал остальным, как ловко кузнец обращается с оружием — и как хладнокровен в бою.
На следующий же день его попросили взять на себя обязанности инспектора. Мэр города платил Дэйну пятнадцать долларов в месяц, плюс оружие и боеприпасы, плюс ежедневный бесплатный ужин в ресторане Картера. Дэйн признавался себе, что дополнительные деньги были решающей причиной взяться за эту работу, пока его кузнечная мастерская встанет на ноги.
Раскинувшаяся до самого горизонта зеленая прерия тянула свою песню. Хорошее время для выпаса молодняка. Далеко на западе в туманной дымке виднелось множество округлых поросших лесом холмов. Буйволов уничтожили несколько лет назад. Вскоре после этого команчи переместились в резервацию. Теперь городская бейсбольная команда играла на территории, которая когда-то служила пастбищем для огромных животных.
— На следующий год в это же время ты не будешь работать инспектором, Иерихо Дэйн, — пробормотал кузнец себе под нос и коснулся полей шляпы, приветствуя проходящую мимо пожилую пару.
Учитывая темпы роста города, на следующий год здесь понадобится представитель закона на полную ставку. Торсмилл жил за счет развивающегося скотоводческого хозяйства. Уже было несколько случаев, когда приходилось успокаивать нетрезвых ковбоев, и Дэйну это хорошо удавалось — со стороны выглядело даже просто. Никакой стрельбы, как сейчас. Только спокойная твердость, которая впечатляла любого — в том числе и затеявших разборку ковбоев.
Люди здесь хорошей породы, подумал Дэйн, шагая по улице. То и дело он поднимал руку, приветствуя лавочников и вставших рано жителей — смесь иммигрантов и урожденных техасцев. Все они занимались своим делом и ожидали того же от других. Горожане усердно трудились, выращивая скот или зерновые, или работая в городе. Все было отлично, кроме одного — крупные ранчо в округе требовали все больше и больше пространства. Они нуждались в плодородных землях, и это означало насилие или перспективу насилия. В основном со стороны Рудольфа Кросса, владельца самого большого ранчо в округе. Маленьким скотовладельцам приходилось тяжело работать, чтобы выжить, и отчаянно бороться за то, чтобы удержать доступ к воде.
Даже полный глупец понял бы, что в итоге обязательно начнутся стычки по поводу ручья и пруда, откуда он брал начало, — на «ничейной» земле в пяти милях от города. Два ковбоя были убиты там в прошлом году. После этого жители округа присвоили ему название «Пруд-убийца».
— Доброе утро, Джед! Как дела? — крикнул Дэйн редактору и владельцу «Торсмилл Таймс», газеты шести месяцев отроду — явный признак растущего города. — Интервью о сегодняшнем происшествии? Ну, может быть, позже. У меня дела в мастерской.
По закону полномочия Дэйна не распространялись за пределы города — это была окружная юрисдикция. Или забота рейнджеров. Но окружной шериф полностью подчинялся Рудольфу Кроссу. Дело в том, что окружной шериф Тьюрин Стоктон приходился Кроссу племянником. Хозяин ранчо повлиял на окружные выборы с помощью взяток, угроз и банальной фальсификации голосов. У Стоктона был небольшой офис в городе, арендованный на имя его дяди. Тюрьмы при нем не было. Стоктон редко наведывался в город, в основном лишь для того, чтобы увидеть Мэри Трессиан, владелицу универсального магазина «Трессиан», к которой он был неравнодушен.
Насколько Дэйн знал, за год — с тех пор, как получил эту должность — Стоктон не произвел ни одного ареста. Предыдущий окружной шериф был застрелен при загадочных обстоятельствах по дороге в Уэйко. Дэйн опросил всех скотоводов, включая Рудольфа Кросса, но не добился ничего существенного, не считая того, что дело перевели из Торсмилла в окружную юрисдикцию. Словом, до сих пор окружному шерифу не за что было сказать спасибо.
Спеша к своей кузнечной мастерской, Дэйн прошел мимо слабоумной женщины лет сорока; он остановился и повернулся, чтобы поздороваться с ней. В городе она получила прозвище Мусорная Тэсс, потому что постоянно рылась в мусорных бачках. Никто не знал ее фамилии, не знал, откуда она пришла. Она и сама этого не знала. По городу ходили слухи, что она отстала от поезда, следовавшего в Орегон месяц назад. Вслед поезду отправили всадника, но он не смог найти в поезде кого-нибудь, кто знал бы эту женщину.
— Доброе утро, Тэсс, — сказал Дэйн, подходя к ней.
Она сидела на тротуаре, поедая нечто, по виду похожее на кусок цыпленка. Рядом стоял огромный черный ридикюль — видимо, в нем она хранила все свое имущество. Ее седеющие волосы были спутанными и грязными. Правую половину лица то и дело перекашивало в приступе нервного тика.
— Как вы себя чувствуете сегодня? — спросил инспектор.
На Тэсс было довольно новое платье — Мэри Трессиан недавно отдала ей кое-какую одежду.
Подняв на инспектора глаза, слабоумная помахала куском цыпленка и пробубнила:
— Хочешь кусочек?
— Нет, Тэсс, я не голоден. Спасибо за предложение.
Он пошел дальше, сказав себе, что власти города должны найти ей пристанище.
Иногда Дэйн позволял Тэсс провести ночь в сарае за гостиницей; сарай служил тюрьмой, в основном для удержания пьянчуг, которые совсем распоясались. Холодными ночами Эдвард Линдсэй, владелец гостиницы, позволял женщине спать в холле или в пустующем номере.
Войдя в кузницу, Дэйн снял пальто и шляпу и повесил их на один из фонарей, торчавших из стены. На краю печи притулился почерневший кофейник. Это был ежедневный ритуал — сварить и выпить кофе. В полуметре от печи стояла прямо на полу его кофейная чашка. Дэйн попивал из нее периодически в течение дня. Каждый день.
