К вечеру князя Гяура перевели на борт небольшого брига, стоявшего на якоре в двух кабельтовых от берега. Охрана была поручена тому же лейтенанту, который брал его в плен, вместе с его десятью солдатами.

Маленькая каютка полковника находилась в надстройке, возле носовой мачты, поэтому, охраняя, солдаты имели возможность осматривать ее стены со всех сторон. Внешнему спокойствию своего пленника они явно не доверяли.

Еще не стемнело, когда на берегу зажглись костры, а потом оттуда стали долетать звуки стрельбы.

— Что там происходит, лейтенант? — остановился у окошечка Гяур.

Испанский офицер стоял у борта, как раз напротив окошечка тюрьмы Гяура, и полковник счел, что им не помешает немного пообщаться.

— Вас это не касается, князь, — довольно холодно заметил лейтенант, лишь мельком оглянувшись на пленника.

— Мне кажется, что это взбунтовалась команда «Сантандера», требующая суда над командором.

— Даже если это и так, вы не имеете к этому никакого отношения.

— А если так, то два кабельтовых, отделяющих нас от берега, не спасут ни вас, ни меня. Точно так же, как десять ваших солдат и пять-шесть человек команды корабля не в состоянии будут сдержать пиратов из «Сантандера».

— Что вы предлагаете? Поднять паруса и под вашим командованием отправиться в Ла-Корунью? Нет, сразу в Польшу? А может, поднимем черный флаг?

— Вы слишком многословны, лейтенант. А между тем на берегу разгорается настоящий бой.

Лейтенант вновь взглянул в сторону поселка и форта. Пламя костров соединялось с багровыми мазками заката. Последние лучи солнца с трудом пробивались через багряно-синий занавес облаков, уже никого не согревая и не умиротворяя. А вот ветер повевал со стороны берега, и возьми сейчас шхуна курс на северо-восток, он оказался бы в парусах.

— Действительно, вы правы: черт знает, что там творится, — неожиданно проворчал лейтенант, как бы приглашая полковника к продолжению разговора.

— Я ведь уже объяснил вам, что там происходит. Поскольку причину знаю со слов самого командора. Поэтому будьте начеку. Как только в заливе появятся лодки «сантандерцев», немедленно снимайтесь с якоря. Оставшись без «Сантандера», они мечтают заполучить взамен любое судно, над коим можно было бы поднять тот самый черный флаг, которого вы так стесняетесь. Но боюсь, что при этом лично вы вряд ли понадобитесь им на корабле даже в качестве юнги.

— Вам трудно возразить, — согласился лейтенант после почти минутных раздумий. — Кстати, командор пытался выяснить, как я отнесся бы, если бы вдруг у него под рукой оказался подходящий корабль. Но я отказался рассуждать на эту тему.

— Он выяснял это не только у вас, лейтенант. Где капитан этой шхуны?

— На берегу. Вместе с частью команды. Они привезли продовольствие, ядра и порох для гарнизона форта. Теперь развлекаются. Утром вы станете их единственным грузом.

— И что, эту «драгоценность» они собираются доставить в Испанию? — как бы между прочим поинтересовался Гяур. — Где вы конечно же будете достойно вознаграждены за нее?

— Пока что вас доставят в форт Мардик, — пренебрег иронией своего пленника лейтенант. — Уже известный вам, не так ли?

— Хотите сказать, что Дюнкерк опять оказался владением Испании?

— Пока только форт Мардик. Но завтра, очевидно, решится судьба и самого Дюнкерка. В любом случае выход к морю из него перекрыт.

«Похоже, что наши ратные труды оказались напрасными, — с досадой подумал Гяур, — если так пойдет и дальше, придется штурмовать Дюнкерк еще раз. Полковника Сирко это очень «обрадует».

— Давайте договоримся, лейтенант, как офицер с офицером или дворянин с дворянином, словом, как вам будет угодно. В случае нападения моряков «Сантандера», вы открываете мою тюрьму и снабжаете меня любым имеющимся у вас оружием. Под слово чести. Обещаю, что стану сражаться вместе с вами, не помышляя о побеге.

— Под слово чести, — согласился лейтенант. — А то ведь они попытаются захватить вас для выкупа. Или в качестве заложника.

Прошло около часа. Стрельба на берегу давно утихла, и, казалось, бунт то ли так и не сумел разгореться, то ли был жестоко подавлен командором. Этого пока что не знал не только Гяур, но и его стражи.

Усевшись в углу каюты на низенький лежак, князь вспоминал последнюю свою встречу с графиней де Ляфер. Только подобные воспоминания еще могли хоть как-то скрашивать томительное время плена, ожидания развязки, время стыда и раскаяния. По-разному виделось ему раньше завершение его воинского пути, но такое, какое предстало перед ним сейчас, не могло прибередиться даже в кошмарном сне. Оставить полк, отправиться на свиданье, не предупредив о своем вояже полковника Сирко, и потом так глупо попасться прибрежным корсарам…

Время от времени Гяур вырывался из потока своих размышлений и прислушивался к тому, что происходит на палубе; к звукам, доносящимся с берега. Ему уже хотелось, чтобы мятеж был продолжен и чтобы лейтенант выполнил свое обещание. Конечно же он сдержит свое слово и не попытается бежать, пока будет идти бой. Но после него… Впрочем, загадывать рано. При любом раскладе лучше погибнуть с оружием в руках, чем от рук палача, как казак Родан.

И, кажется, небо услышало его молитвы.

— Смотрите, лейтенант! — донеслось с палубы. — Сюда направляются три шлюпки.

Гяур мгновенно подхватился и прильнул к окошечку.

— Одна из них, по-моему, пытается уйти от погони, — встревоженно согласился лейтенант.

— Вы помните о своем обещании? — обратился к нему князь.

— Да погодите вы! Еще не ясно, кто, собственно, в этих шлюпках сидит.

— Ну, если вам еще что-то не ясно, — великодушно простил его Гяур, — тогда я умолкаю.

Однако прояснилось все довольно быстро. На первой лодке, уже подходившей к кораблю, сидело всего четверо — командор и трое оставшихся преданными ему матросов. Они гребли изо всех сил и уже приближались к шхуне.

— Прикройте нас! — прокричал дон Морано, прежде чем лодка подошла к борту. — Стреляйте и поднимайте якорь! Их там много.

Он был прав: от пристани отчалило еще четыре шлюпки и большой рыбацкий баркас.

— Что произошло?! — встревоженно поинтересовался лейтенант.

— Мы все объясним на борту! — ответил дон Морано.

— Лейтенант, — вмешался Гяур, — вспомните, что мы находимся на корабле, который командор выбрал для своего пиратского флага.

— Значит, это хитрость?

— Не сомневаюсь.

— Где наш капитан?! — появился на палубе боцман «Альмансора». — Где наши моряки?! Мы не пустим вас на борт, пока не увидим своего капитана!

На командорской шлюпке, находившейся уже менее чем в четверти кабельтовых, произошла какая-то заминка. Было похоже, что там совещались.

Тем временем подул ветер, загоняя океанские волны в теснину бухты и до предела погашая скорость шлюпок.

— Вы больше не увидите его! — последовал, наконец, ответ командора. — Капитан погиб. Часть команды галеона «Сантандер» взбунтовалась. К ней присоединилась часть ваших людей. Они хотели перебить нас и захватить «Альмансор». Но мы рассеяли их и бежали. Слышите: там еще стреляют!

На затянутом седым туманом берегу действительно постреливали, однако Гяуру это показалось скорее плохо устроенным спектаклем, чем настоящим боем. А он уже стоял у борта рядом с солдатами и несколькими моряками «Альмансора».

Поняв, что тут что-то неладное, лейтенант д’Эстиньо решил, что еще один пистолет и одна абордажная сабля им не помешают.

— Мы слышим, что там стреляют, командор! — приветствовал дона Морано Гяур. — Но не желаем, чтобы стреляли у нас на борту!

— Вы освободили этого пленного, лейтенант д’Эстиньо?! — изумился дон Морано. — В таком случае, мне придется судить вас вместе с ним!

— Он — мой пленник, — спокойно объяснил лейтенант, становясь рядом с Гяуром.

Поняв, что замысел его сорвался, командор выстрелил, и пуля расщепила бортовой брус где-то между лейтенантом и полковником.

— Вот теперь все стало на свои места, — остался доволен такой несдержанностью командора Гяур. — Шкипер, боцман, чего вы медлите?! Снимайтесь с якоря!

— Снимайтесь, вам велят! — еще грознее подтвердил приказ лейтенант. — И вообще принимайте командование. Впредь выполнять все мои приказы, — с опаской взглянул на мощную парусную оснастку корабля.

То ли матросов оказалось слишком мало, то ли действовали нерасторопно, однако судно они разворачивали слишком долго. Две шлюпки все же успели подойти к левому борту «Альмансора», и сидевшие там сторонники командора даже сумели забросить крючья. Третья шлюпка пыталась обойти бриг с носа, чтобы напасть с другого борта.

Но шедшие в ней несостоявшиеся пираты явно не рассчитали: бриг врезался в нее, опрокинул и нескольких корсаров сразу же потопил. Остальные стали хвататься за свисающие с корабля канаты или же плыть к двум другим лодкам, но солдаты расстреливали их из ружей и пистолетов.

Попытка взять бриг на абордаж тоже не удалась. В короткой яростной схватке солдаты и моряки «Альмансора» сбили с палубы нескольких ворвавшихся туда сторонников командора, а сам дон Морано оказался в воде и едва сумел добраться до подоспевшего баркаса.

Схватив одно из вынесенных на палубу ружей, Гяур выстрелил по баркасу и проследил, как раненный им матрос подхватился и вывалился за борт. Полковник осмотрелся — больше заряженных ружей не было. Он поднял глаза и только сейчас заметил, что лейтенант стоит, нацелив на него пистолет. И вообще он окружен испанскими солдатами. Поняв, что шлюпкам их теперь не догнать, они весь свой боевой пыл направили на пленника, которого необходимо было вернуть в карцер.

— Я ведь дал слово чести, лейтенант, — укоризненно покачал головой князь Гяур. — Неужели вы позволили себе усомниться в его искренности?

— Я видел, как вы сражались, князь, — ответил в свое оправдание лейтенант. — Будь моя воля, этого оказалось бы достаточным, чтобы вернуть вам оружие и считать свободным. Однако я не волен принимать подобные решения.

— От вас они и не требуются, — князь швырнул к ногам лейтенанта сначала ружье, потом заткнутый за пояс палаш. — Где прикажете ожидать своей участи, все в той же вонючей конуре?

Лейтенант медленно осмотрел своих солдат, ожидая услышать их мнение. Но солдаты молчали.

— Вы остаетесь в той же каюте, в которой были. Но в то же время можете находиться на палубе, сколько сочтете нужным. Без оружия, естественно. Под слово чести.