Глава 5
Испанская крыса
Когда в конце XVII в. европейскими государствами был принят ряд законов, направленных против пиратов, первыми развернули войну с буканьерами англичане, и вскоре несколько наиболее активных пиратов было повешено за нападения на голландские и испанские суда.
Тем временем французские корсары стали все чаще нападать на ямайские табачные плантации, поскольку нападения на испанцев уже не приносили значительной выгоды. В результате Англия отправила в Париж раздраженную ноту протеста, так как все большее количество кораблей различных стран подвергалось нападениям пиратов с французскими корсарскими патентами. В результате генерал-губернатор французских колоний, под чьим формальным руководство находились французские корсары, был вынужден также начать борьбу с пиратами.
Между Францией и Испанией было подписано Ратисбонское соглашение. В нем оговаривались условия совместной борьбы с пиратами. Новый губернатор Тортуги начал борьбу с пиратами. И начал ее вести самым подлым образом. Разослав всем пиратским капитанам приглашения на прием, устроенный в его честь, он собрал их в своей резиденции и перерезал как овец. А их корабли были захвачены прямо на рейде. Корабли Ретта были в это время в районе Кюрасао и поэтому избежали ловушки, а то, будучи большим любителем подобных застолий, он непременно угодил бы в западню. После этого случая с Тортуги исчезают последние корсары и буканьеры. Часть из них стала вести законопослушный образ жизни, остальные же хоть и не бросили заниматься морским разбоем, но навсегда покинули Тортугу и разбрелись по разным островам Карибского архипелага. Многие осели на Санто-Доминго.
Впоследствии буканьеры оказались вне закона и подняли восстание. Часть пиратов, в числе коих был и капитан Ретт, предпочла перейти на службу к Тарену Де Кюсси, губернатору на Санто-Доминго, и с их помощью восстание было подавлено.
С этим Тарену Де Кюсси, губернатором Санто-Доминго, и связана одна пренеприятнейшая, но любопытная история. История про крыс!
Ранним утром квартирмейстер Лайонел Скотт вошел в просторную каюту капитана и сел в самом дальнем углу. Сразу стало понятно, что дело будет жаркое. Заседание было окутано завесой таинственности. Собрал Ретт только своих старых товарищей, возможно, не самых умных, но лишь тех, кому он мог доверять. Хотя по большому счету капитан не доверял никому! Но что это было за дело, никто пока не знал!
В каюте капитана уже сидели боцман Том Брэдли, канонир Мелтон Уоррен, врач Рей Моррис, шкипер Эрни Уилсон, Израел Пирс, Слим Крейг и Бен Селдон.
Все в напряжении ждали капитана, который влетел в помещение словно маленький ураган торнадо и заорал:
— Все собрались? Дело весьма важное и срочное. Я собрал вас, чтобы проинформировать о том, что у нас на корабле завелась крыса!
— Как крыса? Почему крыса? Где крыса? Лови крысу! — завопил Слим Крейг и даже заглянул под стол. Он наклонился. На шее и спине была странная татуировка — красно-зеленый дракон с огромными крыльями. Пираты тем временем продолжали веселиться.
— Эка новость! Да у нас в трюме полно крыс! — загоготал Бен Селдон.
— Вы идиоты! — не понижая голоса, вещал Ретт. — Сборище болванов. Крейг! — Темноволосый пират в бриджах вздрогнул и поднял голову, пытаясь вылезти из-под стола:
— Чего?
— Да, да огромная двуногая испанская крыса, — продолжал Ретт, не обращая внимания на глупые остроты двух шутников. — Та, которая продает испанцам все наши секреты, наушничает губернатору, выдает все наши тайны, рассказывает про походы. Вы же знаете, что после каждого похода мы платим губернатору его долю, но, конечно, не все! Так вот, он знает, сколько кораблей мы захватили во время последнего похода, он знает, сколько товара мы привезли и какую сумму выручили за него!
— Не может быть! У нас появились предатели?
— Да, мы отдаем не все. Нет, мы, конечно, отдаем его долю, но в разумных пределах! Ему и так слишком много выходит, — продолжал капитан. — А самое главное — он знает про наше тайное хранилище, он знает про сокровища. Там, на острове!
— Ну вот, — сказал себе под нос темноволосый пират в бриджах, плюхнувшись на рундук возле окна. — Добро пожаловать на Санто-Доминго, ложь, заговоры, предательство и пытки.
— Хорош гундеть, — бушевал Ретт. — Кто у нас писал про золотой галеон? А?!
— Я, — снова подал голос пират в отвратительных штанах.
— Слим Крейг! — ласково протянул Ретт. — Ты? Молодец! Сам придумал или кто помог состряпать сей гнусный пасквиль?
— Не понял? — насторожился Слим Крейг. — Твое указание составить отчет и отослать губернатору!
— Да, но писать-то надо с умом, — начал багроветь Ретт.
— А что тебе не нравится, что с ошибками написано? — огрызнулся тот. — Я грамоте не учился. И вообще я ни при чем!
Ретт всплеснул руками, так, что крюком ударил себя по ноге, и негромко взвизгнул:
— Поглядите-ка! Ни при чем! Ну и ну! Кто бы мог подумать! Слушайте, внимание! Читаю фразу из письма Тарену Де Кюсси, губернатору Санто-Доминго, в Париж: «…целый трюм виргинского табака, ямайского рома…двадцать тысяч золотых дублонов, артиллерийские орудия… очутились на дне залива… захваченные пиратами Ретта суда “Сан Педро”, “Луана”, “Викторино” разграблены и потоплены…».
— Наш Слим Крейг наваял послание губернатору Де Кюсси, называется «Золотой галеон, как мы его потопили», — сострил Селдон. По каюте пробежал недобрый смешок.
— Да, — взвизгнул другой в рваных панталонах, натянутых на толстые кривые ножки, — у нас теперь есть козел отпущения! Эй, Крейг, попроси у своих французов прислать мешок-другой табака на наше судно. Пусть сплавают, может, достанут!
Пираты заржали.
— Дураки, — топнул темноволосый пират в бриджах. — Идиоты! Не о том корабле речь!
— Заткнитесь! — легко переорал всех Ретт. — Никто не потрудился в письме пояснить, что речь идет о новой партии, захваченной нами, мануфактуры для колоний в Сан-Доминго.
— Крейг, сядь, — темноволосый пират в бриджах, шлепнулся на стул и исподлобья посмотрел на Бенна, тот глупо улыбнулся ему, затем фыркнул и отвернулся.
— И чего? — возмутился пират. — Губернатор Тарену Де Кюсси в восторге от этого, мы уничтожили испанский конвой!
— Зачитываю, — перекричал его Ретт. — «…послание было составлено личным секретарем губернатора»!
Слим Крейг тихо гнусаво захихикал, Ретт нахмурился:
— Тишина! Ладно, пусть будет губернатор, никто не против, но дальше-то совсем плохо! «..Груз пропал, и виноват в этом экипаж “Кортеги”!»
— А что здесь не так? — удивился Слим Крейг. — Как погрузили, так и получили.
— «Двадцать орудийных стволов», — продолжал Ретт.
— Ваще-то верно, — подал голос Слим Крейг. — От них, французов, одна головная боль.
— Все двадцать — утонули, — выругался Ретт, начав кашлять, пытаясь замаскировать рвущийся наружу гнев.
— Мерзавцы, — пошел вразнос Ретт. — Двадцать орудийных стволов! А вы, скунсы вонючие! Каким образом в письмо, составленное личным секретарем губернатора, попали эти сведения? Как они узнают о наших планах? Кто писал про пушки, снятые с «Сан-Педро»?
— Это не мы, капитан, мы про пушки не писали. Да! Ваще ни слова. Это шпионы ихние, — завопил Слим Крейг.
Ретт встал, подошел к шкафу, взял оттуда сверток, затем сел на свое место и, развернув на столе карту, ткнул кинжалом в середину ее.
— Что видим?
— Карибский бассейн, — затараторил Пирс, — Испанский Гондурас, надо строить планы нападения. Эта тема нам по вкусу.
— Не о том речь! Смотрим южнее! — перебил некстати разболтавшегося Ретт. — На этих картах показана схема передвижения испанского каравана. Я слышал рассказ матроса про его отправление, который так набрался в таверне, что все разболтал спьяну, стоит, дрянь такая, и болтает, и болтает. Есть идея? Кто-нибудь придумает что-то?
— Я думаю, нам надо разработать два плана нападения, один хороший и разумный, а второй заведомо провальный, — решил высказать свои соображения квартирмейстер.
— Хорошая идея, два плана! А плохой доведем до остальной команды и выследим предателя!
— Надо это дело проверить и обмозговать, — загундел Пирс. — С кондачка не выгорит! Жаль, нет людей своих у испанцев. Я за эти сведения много бы отдал!
— Ты губы-то не раскатывай! Что у тебя на шее висит? — спросил Ретт.
— Где? — удивился Пирс. — Ничего нет!
— Смотри внимательнее?
— Не вижу!
— Петля у тебя на шее, не чувствуешь? — уточнил Ретт.
— Ну… нет пока! — признался Пирс. — Там, скорей всего, платок шейный!
— Ошибаешься, друг мой, — сладким, как мед, голосом пролепетал Ретт. — Ты, Пирс, беззащитное существо, поверженное жестоким испанским королем в бездну, и стоишь ты около виселицы, а на шее у тебя табличка с надписью «Пират».
Скотт заморгал, в кабинете установилась звенящая тишина, потом откуда-то слева раздался жизнерадостный возглас:
— Ой, сейчас подохну! — и следом заливистый смех. — Я все понял!
— Эт-та кто у нас такой веселый? — завертел головой Ретт. — Никак Пирс, лучший фехтовальщик всего побережья! И что ты надумал?
— Я глупости не говорю, — загнусил тот, — только саблей или шпагой! Не придерешься.
— Шпагой махать думать не надо! — прошипел Ретт. — Вот! Посмотрите все, что я приготовил вам на десерт!
— Что это?
— Сейчас разъясню, — радовался Ретт. — У меня тут в кармане маленькая коробочка, там сладкая конфетка. Кому-то из вас придется ее съесть.
Все присутствующие мигом обернулись. Он живо вытащил жестяную коробочку и положил на стоявший рядом небольшой резной столик, хотя на самом деле внутри ничего не было. Пока!
— Что это, капитан?
В каюте воцарилась мертвая тишина. Присутствующие побледнели. Всем стало не по себе. Ретт как ни в чем не бывало продолжал:
— Это лакомство я приготовил тому, у кого очень длинный язык!
— Да, — очнулся Скотт. — Страсти-то какие! Но среди нас нет предателя!
— Верю. Среди вас — может быть, а как остальная команда?
— А как мы найдем предателя?
— Будем думать! А теперь, Скотт, отправляйтесь в город и привезите мне аптекаря.
— Уже темнеет, капитан!
— Тогда завтра с утра!
Неделя минула с того разговора. Однажды поздно вечером Ретт как всегда пьянствовал в своей каюте с друзьями. В грязной и запущенной, но с остатками былой роскоши комнате, тускло освещаемой огарком свечи, сидели четыре человека, резались в пикет и курили трубки, отчего в каюте клубился густой табачный дым. Игра сопровождалась крепкой непристойной бранью. Вдруг в дверь постучали, сначала тихо, затем настойчивее.
— Ну, кто там, заходи! — рявкнул хозяин каюты.
Дверь открылась. На пороге стоял молодой человек.
— Капитан, нам надо поговорить.
— Что тебе надо?
— Мне надо поговорить с вами, сэр.
— Да говори, не тяни!
— Капитан, — начал юноша. — Четверть часа назад я вышел на палубу, вдруг услышал тихий плеск, но не плеск, обычный для набегающей волны, а плеск лодочных весел. Подойдя, увидел лодку, которая стояла около якорного каната, из нее доносился приглушенный разговор. Мне стало любопытно, и я прислушался. То, что я там услыхал, мне показалось важным, речь шла о наших планах нападения на испанский караван. Еще там говорили об оплате за какое-то письмо, за письмо с планами и картами. Да! Самое-то главное, они договорились встретиться через два дня на берегу.
— А где состоится встреча?
— В «Руке короля», ровно в полдень!
— Молодец, Малыш! Похвально, похвально!
— Ну, что скажете, недоумки!
— А у нас появился крысолов! — захихикал Слим Крейг.
— Не вздумайте прилепить ему это прозвище. — прошипел капитан. — Пусть все зовут его, как и прежде, — Малыш! Да, и никому ни слова, ни-ни!
— Да Малышом-то он был, когда был юнгой, сколько времени-то уж прошло!
— Неважно! У каждого свое прозвище! Вы же прозываетесь утками!
— Ну почему утками! Мы хотим что-нибудь помужественнее. Ну, скажем, тиграми, — засопел Бенн Селдон.
— Да потому что болтливые и крикливые не в меру! Особенно Слим Крейг. А ты, Джон, — продолжил Ретт, — видел, кто там был?
— Только со спины, сэр! Но по спине я уверен, что узнаю! Серебристо-серый с лиловым отливом плащ! Серая морская треуголка. Когда он поднялся на борт, то, увидев меня, сразу же растворился во тьме. Я думаю, прыгнул в кубрик.
— Вот что мы сделаем, Слим и Бенн, возьмите фонарь, спуститесь в кубрик, пошерстите там, даже если не найдете, пусть он знает, что мы ищем его и спуску впредь не дадим!
В каюте Ретта сильно пахло ромом. Вероятно, он пропьянствовал всю ночь, обдумывая сложившуюся ситуацию, а спать так и не ложился.
— Хочешь рома? — спросил он аптекаря, которого с утра привезли на судно.
— Нет, спасибо, — ответил он, — день только начался, а мне надо работать, да к тому же с утра вовсе как бы и не хочется.
— Бенн, давай выпьем. Может, все-таки хлебнешь?
Последняя часть фразы адресовалась аптекарю.
— Нет, спасибо, — не поддался он.
— Давай, не стесняйся, — продолжал Ретт, доставая из шкафа пузатые кружки и бутылку благородного напитка, — по чуть-чуть, для тонуса.
— Простите, но на службе я предпочитаю сохранять трезвую голову, — решительно отказался аптекарь.
— Садись, Слим — велел Ретт. — Выпьешь с нами. Таблетки принес?
— Да, сэр. — Аптекарь протянул Ретту самую обычную с виду конфету.
— Классная штука, — кивнул Гарри, аптекарь с Санто-Доминго, — проглотил ее, чик-чирик, и душа вылетела вон, а кому это?
— Неважно, — ощущая себя от такого нахального, заданного в лоб вопроса полнейшим идиотом, ответил Ретт. — Главное, что есть десерт, а кому это съесть, мы решим позднее. Вообще-то это для крысы!
— Для крысы? — удивился аптекарь. — Ну, для крыс это уж слишком!
Слим и Бенн засмеялись.
— Рассчитайтесь с ним и увезите на берег! — приказал Ретт.
— Джон, тебя не докричаться! — буркнул Ретт, едва тот вошел в капитанскую каюту. — Вот список всех подозреваемых!
— Довольно внушительный, но он, похоже, уже не нужен.
— Ты нашел мерзавца?
— Пока не могу утверждать со стопроцентной уверенностью, съезжу к трем часам на одну встречу и там, быть может, все выясню. Кстати, мне бы очень хотелось получить во временное пользование лодку с гребцами и пусть они ждут меня на берегу.
— Без проблем, — легко согласился Ретт. — Сейчас отдам приказания!
Таверна «Рука короля» в которой изменнику предстояло получить тридцать сребреников, была переполнена моряками. Джон Саймон с огромным трудом отыскал столик и еле втиснулся на стул. В целях экономии места мебель тут стояла так тесно, что посетители сидели буквально друг на друге.
— Что желаете? — равнодушно поинтересовалась официантка.
— Чай с горячим молоком и ромом, — попросил Джон Саймон.
— У нас сегодня холодное.
— Давайте, — согласился Джон Саймон.
Официантка испарилась, а он стал изучать посетителей. Неожиданно в дверях показалась знакомая фигура в плаще, но плащ был черный! «Испанская крыса», — подумал Джон. Незнакомец, которого он, как ему казалось, никогда не видел, в наброшенном на плечи плаще, на нос водрузил треуголку, но темно-каштановые блестящие волосы были не прикрыты, а его крупная фигура привлекала к себе внимание.
Ловко лавируя между столиками, незнакомец приблизился к столику, тому, что стоял в углу, закрываемый шкафом.
Джон Саймон, осторожно надвинув на глаза треуголку, начал смотреть.
Вот он присаживается, достает из кармана пакет, передает в руки другого человека, которого не было видно. Вот берет серый сверток. Вот открывает его и заглядывает внутрь.
— Эх, жаль, не видно того, кто принес гонорар, — сокрушался Джон, что его закрывает шкаф и вешалка с плащами и куртками.
— Молодой человек, — закричала другая служанка, — вам чего поднести? А, Джон, — обрадовалась она. — Чего скучаешь?
— Жду чай, — ответил Джон Саймон.
— А девочек не желаешь?
— Каких? — чтобы поддержать разговор, спросил он, посматривая на предателя, который о чем-то беседовал с невидимым ему человеком. Таинственная личность отлично спряталась, рассмотреть его было невозможно.
Вдруг Джона осенила блестящая идея. Он подошел к крикливой официантке, которую он хорошо знал:
— У вас здесь работают карманники?
— А зачем тебе это, Джон?
— Это нужно не мне, а Ретту.
— Ну, вообще-то у нас не принято это! Придет какой-нибудь клиент с деньгами, поскандалит, напьется, так его наши девушки сами же попытаются охмурить и вытащить все его денежки. Вот почему посторонним ворам и карманникам работать здесь нельзя, наши девушки сами хотят подзаработать.
— Позови мне какую-нибудь девушку с ловкими пальчиками.
— Вот Сара, к примеру, поговори с ней, а я пошла работать. Сара, помоги моему приятелю, он из команды Ретта, — обратилась официантка к одной неприятной на вид девице.
— Да ну! Того самого Ретта? Этого, с одной ногой и с железным крюком, на который он насаживает живьем своих врагов?
— Да, я с его корабля, — смутился Джон. — Милаша, вот там за вешалкой в сером плаще человек! Будь добра, достань у него из карманов и из сумки все, что можешь вынуть. Деньги твои, остальное, письма там, бумаги, вещи отдашь мне! Ну а мы тебя отблагодарим, если поможешь, конечно. И, мне кажется, тебе лучше работать не одной, а взять еще пару девочек.
Саре стоило подмигнуть кому-то, и подле нее тотчас очутились три девицы подозрительной наружности. Она им шепнула что-то, и все они внезапно растворились среди посетителей.
Когда, закончив разговор, предатель встал и двинулся к двери, Джон Саймон немного подождал, выпил не слишком хороший чай, дождался, пока он выйдет на улицу, и пошел вслед за ним. И тут же наткнулся на очаровательную воровку, которая протянула ему письмо в конверте, карманные часы и глиняную трубку.
— Больше ничего у него не было, он слишком быстро сбежал от нас.
Джон дал ей несколько монет и побежал за подозреваемым.
— Ну, что скажешь? — вскочил Ретт при его появлении.
Джон протянул ему карманные часы, трубку:
— Посмотри, это часы, трубка и письмо.
Ретт тупо уставился на эти предметы.
— Это чье?
— Не узнаете, сэр? — промолвил Джон.
— Ну… в том-то и штука, что узнаю, даже очень хорошо узнаю. Клянусь дьяволом, это мои часы, я подарил их Фибусу Пейну? Что же, выходит, Фибус Пейн? Он и есть Испанская крыса???
— Пуля попала в точку! — обрадовался Джон.
— Не может быть!
— Почему?
— Фибус Пейн на такое не способен! — твердо ответил Ретт.
— Как видите, вы ошибаетесь, сэр! Фибус Пейн пришел в таверну получить вознаграждение за свое черное дело и передать что-то лежащее в сером пакете. Потом его обокрали по моей просьбе, и я получил у воровок его вещи…
— Часы, трубка и письмо не являются доказательством его преступления, хотя трубка дюже приметная, — перебил его Ретт. — Однако мы можем позвать сюда Фибуса Пейна и допросить его.
Уяснив ситуацию, Ретт приказал позвать Фибуа Пейна.
— Фибуса Пейна сюда, — загремел он, — срочно. Если его нет в кубрике, найти и доставить! Из-под земли достать!
Не прошло и пары минут, как в кабинет влетел испуганный Фибус Пейн.
— Вы звали, капитан? — слегка запыхавшись, спросила он.
— Глянь на часы, — мрачно приказал Ретт.
Фибус Пейн взял часы и трубку с чертом, покрутил в руках и спросил:
— И что это значит, откуда это у вас!
— Пейн! — заорал Ретт.
Фибус Пейн испуганно вздрогнул.
— Спокойно, Фибус, ты их не узнал?
— Нет, это все мое, но откуда? — без всяких признаков волнения ответил Фибус Пейн.
Пирс вскочил из-за стола.
— Испанская крыса!!!
— Сядь, — велел Ретт.
Пирс неожиданно повиновался.
— Что тут случилось? — забеспокоился Фибус Пейн.
— Испанская крыса — это ты! — резко сказал Пирс.
— Нет! — замотал головой Фибус Пейн.
— Не следует отрицать очевидное. Часы и трубка получены полтора часа назад в таверне, лично мною, я видел вас, Фибус Пейн, за столиком, наблюдал передачу гонорара, — спокойно произнес Джон и рассказал все, что было в таверне.
— Кто из команды «Сантиаго» связан с тобой? — заревел Ретт. — Кому ты рассказывал все о наших планах? Мерзавец! — заорал Ретт. — Испанская крыса! Ты все расскажешь, когда мы применим ирландский метод! Повешу на рее. Думаешь, тебя команда помилует? Не надейся! Предатели никому не нужны!
— Ах, вот вы о чем, в предательстве меня заподозрили, — хмыкнул Фибус Пейн. — Я с легкостью опровергну ваши обвинения, надо позвать Бена.
А надо вам доложить, что пресловутый ирландский метод, это была довольно изощренная и жестокая пытка, применяемая пиратами.
При допросе подозреваемого, к которому применяли ирландский метод, подвешивали за руки, к ногам прикручивали острые абордажные крючья, которые впивались в ступни, а на них вешали в мешке пушечные ядра. Немного, обычно хватало двух или трех ядер от четырехфунтовой пушки, чтобы причинить неимоверные страдания.
— Слушаю, — сказал вошедший слуга.
— Срочно, позови Бена Селдона, — попросил Фибус Пейн. — Сыщи его, где хочешь!
Ретт подошел к маленькому столику, выдвинул ящик, вытащил небольшую жестяную коробочку и положил ее на небольшой резной столик.
— Вы меня искали? — спросил несимпатичный, грязноватый черноволосый пират, входя в каюту.
— Бенн, скажи, чем мы занимались с тобой в полдень, — резко спросил Фибус Пейн.
Бенн Селдон слегка покраснел.
— Не пойму, о чем речь!
— Говори правду, — приказала Фибус Пейн, — иначе мне плохо придется.
— Что, у нас там шпионы на берегу сидят? Все про нас доложили? Во как, я же предполагал, что дрянь дело будет — это слишком! — возмущался Бенн Селдон.
Все, опешив, следили за Беном. Ретт откинулся на высокую спинку стула, наблюдая за происходящим.
— Ну! — приказал Фибус.
— Ну, мы, — решился Бенн Селдон на признание, — решили поупражняться… подраться на шпагах, капитан, признаться, я хотел его заколоть, дрянной он человечишка, но не заколол, а потом пили ром. Да, но все это днем, на берегу было, капитан.
— Подонки! — выдохнул Ретт. — Скоты!
— Покажите в Уставе пункт, который запрещает драться на шпагах и пить ром днем на берегу? — глумливо спросил Фибус Пейн. — И все это видели, вся команда.
Ретт, похоже, растерялся.
— Иди, Бен, работай, — велел Фибус Пейн. — Спасибо, ты, можно сказать, спас меня от ирландского метода.
— Вот дела! — испуганно попятился Бен Селдон. — Ну, тогда я пошел!
— Погоди, — сказал Ретт. — Ты еще понадобишься, поскольку знаешь, о чем речь.
Разговор с подозреваемым продолжался. Ситуация накалялась и запутывалась все более и более, кто-то предположил, что, может, это двойник?
— Я вот что думаю. Кто-то переоделся, как я, чтобы прикинуться мной и вызвать на меня подозрения? — спросил Фибус Пейн.
Джон Саймон решил взять ситуацию в свои руки.
— Капитан, пусть он принесет свой плащ! Может, я его узнаю!
— Идите с ним, обыщите его рундук, если будет что подозрительное, несите сюда!
Моряки возвратились через непродолжительное время, но удивленные и угрюмые.
— Нету плаща, сэр!
— Ну! Что на это скажешь? Выбросил улику?
— Нет, сэр, он лежал под моим гамаком, я им укрываюсь, что-то стало зябко по ночам.
— Ну-ка накинь вот это! — Ретт бросил ему свой плащ. — Посмотрим, каков гусь!
— Нет, непохоже, сэр, это не он! — удивленно воскликнул Джон.
— Точно? Ты не врешь?
— Да, чтоб мне провалиться! Истинная правда, тот был много выше!
— Ну-ка выпрями спину! — Ретт ткнул Фибуса крюком под лопатку.
— Не он, это точно! Совсем непохож! И волосы у того черные и густые, а этот плешивый с жидкими лохмами. Как драный кот, бегающий у нас по юту. Тот совсем другой!
— Вот спасибо тебе за сравнение, хотя в таком-то деле и обидеться на тебя грех.
— Вот что! Эдак так запросто нам этого хитрющего негодяя не изловить. Сейчас он затаился! Слушайте, поступим так! — сказал после длительного и тягостного раздумья Ретт. — Ты, Фибус, посидишь под замком в трюме. Мы объявим всем, что предатель это ты, что тебя выследили и что ты будешь казнен.
— Как казнен?
— Не бойся! Это не по-настоящему. Чтобы настоящий предатель думал, что мы считаем изменником тебя, Фибус. Понял?
— Да, — произнес расстроенный Фибус.
— Так вернее будет, — продолжал Ретт.
На следующее утро Ретт собрал команду и объявил, что Фибус Пейн и есть Испанская крыса и предатель и спросил, что с ним делать.
— За борт его, подрезать поджилки и спустить с квартердека! — раздались возгласы. Вся команда проголосовала за казнь.
А как именно казнят предателей? Решили, что за это его привяжут к жерлу пушки и произведут залп. Пушку установят на квартердеке, приговоренного привяжут к жерлу пушки вечером, чтобы осознал свою вину и помучился, а чтобы никто его не освободил, поставят охрану, а утром дадут залп. Пусть помучается, потерзается мыслями.
Накануне вечером Пейн снял свой парадный, расшитый золотом камзол, бархатные бриджи, в которых щеголял на корабле, и надел простое рабочее платье, полотняные шаровары, старые сапоги и старый красный камзол армейского образца, причем к камзолу загодя пришили длинные кожаные перчатки. На голову ему натянули холщовый мешок и крепко стянули на шее прочной бечевкой.
При этой устрашающей процедуре присутствовала вся команда. Затем приговоренного отвели на квартердек и привязали к кормовой пушке. Караул несли по очереди. И состоял караул из посвященных в это дело пиратов, которых назначил Ретт. Ночью перед рассветом караульные отвязали пленника, который стал спешно раздеваться. Его одежду, штаны и рубаху плотно набили заранее приготовленными морскими водорослями, туда же поместили бурдюк с поросячьей кровью, сверху надели камзол Фибуса Пейна. Вместо головы на чучело водрузили мешок с водорослями. Причем к рукам, ногам и голове сзади со стороны моря, невидимой для остальных с палубы, привязали веревки, за которые можно было дергать, чтобы руки, ноги и голова шевелились. Самого же Фибуса Пейна поместили прямо под квартердеком в капитанской каюте, где он должен был орать из открытого окна благим матом, изображая панический страх, и дергать за веревки, чтобы чучело болтало головой и руками.
Наутро на палубе собралась вся команда. Квартирмейстер Лайонел Скотт объявил всем, что, дескать, это предатель, и вкратце объяснил обстоятельства этого дела. Боцман Том Брэдли долго и невпопад, запинаясь, нудно зачитывал по бумажке приговор. Особой грамотностью он не отличался.
Канонир Мелтон Уоррен стоял подле пушки с горящим фитилем так, чтобы чучело видели все, но в то же время в случае надобности, а ну как Фибус с испуга дернет посильнее за веревку и оторвет себе руку, тогда Уоррен быстро должен встать так, чтобы закрыть этот срам и чтобы никто ничего не заподозрил.
— Не надо, я не предатель, простите, сэр! Ребята, это все навет и оговор! — раздавались истошные вопли Фибуса Пейна. Он орал что есть мочи и, как ему велели, дергал за веревки, да причем так рьяно, что наполовину оторвал свою собственную голову, то есть голову у соломенного чучела, изображавшего его самого.
Капитан Ретт, видя, что еще немного и план сорвется, поскольку в безголового стрелять бессмысленно, поспешил привести приговор в исполнение.
Он прервал бессвязное бормотание Тома Брэдли, чему тот был несказанно рад, поскольку читать надо было еще с полстраницы, вытащил саблю, поднял ее и быстрым взмахом дал команду «Пли!».
Мелтон Уоррен дал залп. Когда дым рассеялся, все увидели тело Фибуса Пейна, повисшее на жерле пушки. Вокруг все было забрызгано кровью!
— Джон, ребята, приберите тут, — скомандовал Ретт и обратился к пиратам, стоящим на шкафуте, с речью, чтобы они не подходили к орудию.
Мелтон Уоррен и шкипер Эрни Уилсон срезали с пушки остатки искромсанного тела Фибуса Пейна и бросили за корму. Когда Джон кинул за борт ведро, чтобы зачерпнуть воды, он увидел несколько акульих плавников, приблизившихся к красному камзолу с морскими водорослями, пропитанному свиной кровью. Акулы быстро разодрали его и утащили на морское дно. Пираты, наблюдавшие эту тягостную картину, молча взирали на это, качая головами! Терять товарища, пусть даже такого дрянного, было нелегко!
