Не бывало еще, чтобы гном провел ночь не под крышей собственного дома. А если уж это произошло, то так и знайте, с ним что-то приключилось.

«Как там мои милые соседи-гномы? — думал Хёрбе. — Наверное, места себе не находят. Ищут меня. Или думают, что меня уже давно проглотил Плампач? Если бы Дитрих Корешок да Кайль Хромоножка, да трусишка Лойбнер только знали, что сидим мы с Цвоттелем спина к спине под верхней шляпой целые и невредимые! Никто и не поверит, что я был в Дальнем лесу. Но ничего. У меня же есть свидетель — леший Цвоттель».

Дождь, между тем, шумел и шумел. От равномерного шума дождя клонило ко сну. Цвоттель уже свернулся калачиком и посапывал. Хёрбе подложил под голову руку и закрыл глаза. Вдруг до него донеслось громкое сопение и пыхтение. Кто-то приближался к ним в непроглядной ночи. Медленно. Осторожно. Кто?

«Плампач! Больше некому. Теперь я попался!» — с ужасом подумал Хёрбе.

А сопение перешло в жуткое хр-рр-хррр! И… И тут ему на затылок легло что-то холодное, лохматое и влажное. Это его лапа, страшного Плампача! Сейчас… Сейчас!

— Нет! — закричал Хёрбе. — Не дам себя съесть! Прочь лапы, чудовище!

Хёрбе повернулся и впился зубами в лохматую лапу. И в то же мгновение Плампач завопил:

— Ай, гном! Пусти! Ты с ума сошел! Озверел!

Странно, Плампач кричит голосом Цвоттеля.

Хербе! Отпусти! Бо-о-льно! — орал тот. — Ты же мне хвост откусишь.

Что за наваждение? Оказывается, Хёрбе держал в зубах кончик хвоста лешего Цвоттеля.

— Ой, Цвоттель, прости. Я думал, что это Плампач.

— Какой, к лешему, Плампач! — проворчал полусонный Цвоттель. -Тебе, гном, дурацкие сны снятся, а страдает мой хвост!

— Какой уж тут сон, когда ужасно храпят и бьют лохматым хвостом, — пробурчал смущенный Хёрбе.

Его удивило, что шляпа не смогла защитить от плохих снов. В первый раз. Отчего бы? Может быть, потому, что это чужой Дальний лес? Наверное.