Глава 14
Андрея разбудил телефонный звонок. Он нехотя повернулся и взял трубку.
– Да, слушаю, Савинский у телефона, – недовольно проворчал он.
– Андрей Юрьевич, я звоню, чтобы напомнить вам, что сегодня в шестнадцать часов у вас встреча с ветеранами, – прощебетала секретарша извиняющимся тоном. – Я знаю, что вчера в вашем доме был праздник, и не стала беспокоить вас с утра.
– Сколько сейчас времени? – спросил Савинский.
– Уже двенадцать тридцать, Андрей Юрьевич.
– Спасибо, Ирина, я собираюсь, – проговорил мужчина и вскочил с постели. Он быстро прошел в ванную комнату и встал под прохладный душ.
«Странно, что Анжелина не притащилась ко мне с утра пораньше с этим дурацким подносом на колесиках, – подумал он. – Что это с ней, интересно? Неужели так сильно оскорбилась, что даже не желает меня видеть? Может, и в самом деле она беременна, и я ее незаслуженно обидел? Ничего, после встречи с ветеранами заскочу в ювелирный магазин и куплю ей подарок. Как только вручу, она сразу же и оттает. Что-то голова у меня болит после вчерашних событий, будто я литр водки выпил. Вернее, не вчерашних, а сегодняшних», – сам себя поправил он.
Андрей выключил душ и растерся махровым полотенцем так сильно, что кожа загорелась огнем. Его взгляд упал на трубу, и он увидел там сохнущую форму официантки. В голове сразу всплыли ночные события, вернее будет сказать, предутренние.
«Черт возьми, как я мог допустить, чтобы Анжелина ее выгнала практически голой? Как некрасиво все получилось, – сморщился мужчина. – Они сами виноваты, эти бабы, чуть не свели меня вчера с ума своими выходками. Я уже не чаял, как от них обеих избавиться, – начал он сам себя успокаивать, но в душе прекрасно понимал, что для него это совсем не оправдание. – Идиот, – сам себя выругал он. – Хорош мужик, нечего сказать! Мог бы остановить свою ревнивую подругу, так нет, решил – пусть разбираются сами. А эта девчонка и виновата лишь в том, что выпила лишнего и случайно уснула под моей кроватью».
Андрей прошел в комнату, распахнул дверцы шкафа, чтобы выбрать себе одежду, и, выбрав, начал одеваться. Когда последняя деталь туалета была на месте, мужчина глянул в зеркало и пришел к окончательному выводу:
«В конце концов, она сама виновата, что залезла под мою кровать, ее сюда никто не приглашал. Вот и получила по заслугам. И почему я должен волноваться из-за какой-то там официантки? Их миллионы, а Савинский – один. Я даже имени ее не знаю… да и знать не хочу», – пришел он к «знаменателю» и окончательно успокоился.
Андрей торопливо выпил чашку кофе, съел тост и отправился во двор, где его уже ждала машина с охраной. Анжелину он так и не увидел, решив, что она все же обиделась и уехала.
«Ничего, так было уже не раз, – усмехнулся мужчина. – Любит она показать свое «фи»! Если она действительно беременна, то уже сегодня вечером прибежит со своими бесконечными претензиями. В ее беременность, конечно, верится с трудом, но… чем черт не шутит? Если бы не было самой Анжелины в дополнение к этому малышу, то я вполне мог бы почувствовать себя сейчас счастливым будущим отцом, – хмыкнул Андрей. – Наверное, действительно пора подумать о женитьбе, мне уже скоро тридцать восемь. Дом я построил, сад посадил, осталось родить сына. Вот если бы его можно было родить без назойливой и чересчур капризной красавицы, тогда бы я смело мог сказать, что жизнь удалась. А если серьезно, то завтра же отвезу свою подружку к врачу, и если она мне не солгала… что ж, тогда я готов надеть хомут на шею».
Проезжая поворот, загруженный своими проблемами Андрей совершенно не обратил внимания на небольшой красный автомобиль, который сиротливо прижался к обочине. Его мысли уже метнулись в другом направлении и были заняты сейчас неотложными делами, которые ему следовало завершить к концу следующей недели.
«Нужно будет собрать внеплановый совет директоров и обсудить предложение шведов. Кто знает, может быть, это сотрудничество в самом деле принесет неплохие результаты. Следует поторопить наших юристов, что-то долго они готовят бизнес-план для отчета. Я должен его досконально изучить. Сейчас сначала заеду в офис, время еще для этого есть, а уж потом – в дом ветеранов».
Как только Савинский появился в холле здания, где располагался его холдинг, все сотрудники сразу же узнали об этом и засуетились как муравьи в муравейнике. Все забегали, заговорили по телефонам, начали перебирать бумаги, создавая видимость чрезвычайной загруженности. Его здорово боялись, но одновременно и уважали за острый ум, за быструю реакцию на финансовые кризисы и за неординарные решения возникающих проблем. Во время дефолта девяносто восьмого года практически никто из его сотрудников не пострадал, и после этого Савинский прочно завоевал репутацию отличного и справедливого руководителя. Ко всему прочему он тратил много времени и денег на благотворительность, чем тоже снискал себе безграничное уважение не только у посторонних людей, но даже у своих конкурентов. Зарплата в его ведомстве была такой высокой, что все сотрудники отчаянно держались за свои места и в результате отлично работали. Чего, собственно, и добивался Савинский как руководитель.
Андрей прошел в свой кабинет, сделал несколько телефонных звонков, вызвал к себе заместителя и в срочном порядке решил некоторые вопросы. Когда до встречи с ветеранами оставалось сорок минут, он приказал подогнать к подъезду здания свою машину и спустился на первый этаж.
Через полчаса машина подъехала к дому ветеранов, и охранники, выскочив первыми, придирчиво осмотрели окружающее пространство. Из машины, которая ехала следом, вышли еще четверо и прошли к дверям здания. Затем один из них предупредительно открыл дверь автомобиля, и оттуда вышел Савинский. В плотном кольце людей его провели в дом ветеранов, и, как только двери за ним закрылись, двое охранников встали у входа, сложив руки на животе.
– Ну, и как же мы теперь туда попадем? – занервничала Наташа, глядя на Екатерину Никитичну с упреком. – Говорила же я вам, что опоздаем.
– Не ворчи, деточка, и во всем положись на меня, – успокоила ее женщина и, гордо выставив вперед грудь с орденами, величавой поступью направилась к дверям.
– Открой-ка дверь, любезный, поухаживай за дамами, – приказным тоном проговорила она одному из охранников. Тот посмотрел на ордена и медали и отступил от дверей. Женщина остановилась перед закрытой дверью, демонстративно ожидая, когда ее откроет молодой человек. Тот догадался наконец, чего именно ждет дама, и, усмехнувшись, распахнул ее перед ней. Как только Екатерина Ильинична прошла внутрь, Наташа собралась проследовать за ней, но охранник преградил ей дорогу.
– А вы куда?
– Туда, – растерянно ответила девушка. – Я журналистка.
– Журналистов пропускали строго по списку, все уже давно там, – «гранитным» голосом проговорил охранник. – Дополнительных списков не было.
Наташа уже раскрыла было рот, чтобы возмутиться, но к ней подоспела Екатерина Ильинична и разрешила инцидент наилучшим образом.
– Это со мной, любезный, наш комитет пригласил эту девушку в самый последний момент, и ее не успели занести в список.
– Документы, – коротко бросил охранник.
Наташа поспешно вытащила из сумочки свое удостоверение. Молодой человек внимательно изучил документ и удивленно спросил:
– Женский журнал?
– Да, женский журнал, – тут же отозвалась Екатерина Ильинична. – Среди ветеранов достаточно нас, женщин, и мы пока еще тоже в тираж выходить не собираемся и хотим, чтобы и про нас в женском журнале написали. Вы что-то имеете против, любезный? – подбоченилась женщина и вновь воинственно выставила грудь вперед, позвякивая медалями.
Парень пожал плечами, вернул удостоверение Наташе и коротко бросил:
– Проходите.
Наташа юркнула в помещение и чуть ли не бегом бросилась к лестнице, которая вела на второй этаж.
– Наташа, не так прытко, я такими темпами за тобой не поспею, – проворчала Екатерина Ильинична. – Охолони маленько, спешка хороша только сама знаешь в каком случае. Мы уже здесь, так что успокойся.
Женщина подошла к зеркалу, поправила на голове кокетливую шляпку и, погладив ладонью медали, величаво двинулась к лестнице.
Форум уже шел своим ходом, и первое, что услышала Наташа, когда вошла в зал, это вопрос одного из корреспондентов:
– Господин Савинский, а чем вы мотивируете такую заботу о ветеранах войны? Открыли для них клуб встреч, построили пансионат в Подмосковье. Поговаривают, что вы собираетесь строить и больницу. Не связано ли это с налоговой политикой? Ведь занимаясь меценатством, вы освобождаетесь от значительного процента налогообложения.
– Мой дед, Савинский Андрей Иванович, погиб на фронте уже под самым Берлином, и в память о нем я делаю то, что делаю, – очень просто ответил Андрей, и Наташа невольно улыбнулась, глядя на его гордый профиль.
Журналисты внимательно слушали.
– Что касается налогообложения, то здесь вы отчасти правы, – продолжал говорить Андрей. – Государство действительно освобождает меценатов от значительного процента налогов. Но, поверьте, для меня это не является мотивацией для благотворительности. Иначе какая же это благотворительность? – развел он руками.
– Похвально, – удовлетворенно кивнул головой корреспондент, и все присутствующие зааплодировали Савинскому.
Наташа присела в кресло, рядом с ней опустилась Екатерина Ильинична.
– Ты пока не высовывайся, он может тебя узнать. Дождемся конца и уж тогда пойдем в атаку, – зашептала она девушке на ухо.
– Легко сказать, вы только посмотрите, сколько здесь охраны, – затравленно обводя взглядом зал, тоже зашептала в ответ Наташа.
Практически за каждой колонной, в самом деле, проглядывались «люди в черном» с рациями в руках. Они зорко следили за просторным помещением, то и дело общаясь по рации со своими напарниками.
– Ну и что? Ты же не собираешься пристрелить этого Савинского на глазах у всех? Тебе всего-то и нужно – что передать ему записку, – хмыкнула Екатерина Ильинична.
– А если он не поверит моей записке и примет ее всего лишь за дурную шутку? – возбужденно прошептала девушка.
– Можно потише шептаться, ничего не слышно из-за вас! – сделал им замечание дряхлый ветеран со слуховым аппаратом в ухе.
– Нужно было на первый ряд садиться, тогда бы и слышал все, – огрызнулась Екатерина Ильинична. – Старая развалина, – себе под нос, добавила она. – Тогда не передавай ему записку, а скажи все на словах, – сказала женщина уже Наташе.
– Но как? Как мне к нему приблизиться? В какой роли?
– Как корреспондент женского журнала и подойдешь, – терпеливо ответила Екатерина Ильинична. – Надеюсь, как берется интервью у публичных людей – этому мне учить тебя не нужно?
– Ну, не знаю, – покачала Наташа головой. – Попробую, конечно, только сомневаюсь, что у меня получится.
– Ты зачем вообще явилась сюда, а? – вспылила женщина. – Я сделала для тебя все, что могла. Провела тебя сюда? Провела. Дальше действуй по обстоятельствам, дорогая.
– Тс-с-с, – зашипел все тот же глухой старик и зыркнул на женщин уничтожающим взглядом слезящихся глаз.
– Пошел к черту, старый пень, – отмахнулась от него Екатерина Ильинична и снова зашептала Наташе: – В конце концов, попробуй сунуть записку ему в карман. Сейчас его наверняка окружат журналисты, вот и действуй, пока толкучка будет.
– А вы не могли бы к нему сами подойти и передать записку? – с надеждой в голосе спросила Наташа и посмотрела на Машину бабушку умоляющими глазами. – Если он меня увидит и узнает, он ни за что не поверит этой записке! А вот если вы к нему подойдете, он не сможет проигнорировать предупреждение такого авторитетного человека, как вы, – вовсю заискивала Наташа. – Он обязательно вам поверит и примет меры. Там, в записке, и мои данные есть, и я надеюсь, что он на это тоже обратит внимание, и как-то защитит меня. Екатерина Ильинична, вы же понимаете, как это важно! Жизнь этого человека в опасности! Я уж не говорю про свою, она вообще висит на волоске, – всхлипнула Наташа и совсем по-детски скуксила лицо. – Я очень боюсь, что меня убьют, – честно призналась она. – А Савинского я боюсь еще больше.
– Прекрати реветь немедленно, – шикнула на нее женщина. – Тебе не его бояться нужно, а совсем других людей, это ты правильно заметила. Ну ладно, ладно, не плачь, – смилостивилась Екатерина Ильинична, увидев, что слезы еще обильнее брызнули из глаз девушки. – Если у тебя ничего не получится, тогда, так уж и быть, пойду к нему сама, – успокоила она девушку.
Наташа шмыгнула носом, достала из кармана носовой платок и начала вытирать слезы. Затем достала пудреницу, чтобы припудрить распухший нос, и начала рассматривать свое отражение в зеркале. Она даже вздрогнула, когда увидела в зеркальце чье-то лицо, которое показалось ей знакомым, и резко обернулась. На том месте уже сидел другой человек, и Наташа недоуменно пожала плечами.
– Кажется, у меня начались галлюцинации на нервной почве, – прошептала она.
– Что ты сказала? – спросила Екатерина Ильинична, склонив к девушке голову.
– Нет-нет, просто показалось, – пробормотала Наташа. – Чертовщина какая-то, – добавила она.
В это время все гости встали и начали аплодировать Савинскому. Наташа тоже вскочила и захлопала, чтобы не отличаться от остальных. Из всего, о чем здесь говорилось, она расслышала лишь то, что было сказано в тот момент, когда она вошла с Екатериной Ильиничной в зал. Все остальное проплыло мимо ее слуха, как отдаленные раскаты грома: вроде слышала, но сознания это не коснулось – это там, где-то далеко.
– Давай, иди, – прокричала Екатерина Ильинична, чтобы Наташа услышала ее сквозь шум рукоплесканий, и для большей убедительности подтолкнула ее в спину.
Наташа на негнущихся ногах пошла к сцене, где уже толпились корреспонденты различных газет, сотрудники радио и телевидения. Каждый пытался сунуть свой микрофон поближе к Савинскому, чтобы записать, как он будет отвечать на каверзные вопросы.
– Господин Савинский, говорят, что у вас есть внебрачный сын. Вы подтверждаете правдивость этих слов, или это только слухи? – кричал один рыжеволосый журналист.
– Вы сейчас сами ответили на этот вопрос, – улыбнулся Савинский. – Слухи – это всего лишь слухи.
– Это правда, что вы собираетесь жениться на дочери Кочаряна, владельца алмазных копий?
– Если я соберусь вступить в брак, то это будет та женщина, которая достигла совершеннолетия. Нонночке Кочарян, к сожалению, всего двенадцать лет, это прелестный ребенок, и мы с ней большие друзья, – засмеялся Савинский.
– Это, правда, что ваша мать потеряла рассудок, и вы поместили ее в закрытую психиатрическую клинику? – последовал следующий вопрос.
– Моя мать совсем недавно вышла замуж в третий раз и, поверьте, если она и потеряла рассудок, то только от любви к своему молодому супругу, – продолжая улыбаться, с юмором отвечал мужчина.
– Они живут с вами?
– Они сейчас строят дом рядом с моим, чтобы быть поближе, а пока живут в моей городской квартире.
– У избранника вашей матери нет своего жилья? – тут же последовала следующая шпилька. – Он что, альфонс?
– Супруг моей матери – англичанин. У этого «альфонса» есть жилье, родовое поместье в Швейцарии, и два миллиона евро годового дохода. Несмотря на это, моя матушка не хочет уезжать туда на постоянное место жительства. Она у меня патриотка.
Наташа никак не могла подойти ближе, чтобы дотянуться до кармана Савинского и сунуть туда записку, как ни старалась. Ее постоянно оттесняли более сильные и проворные борзописцы. Сзади тоже кто-то напирал, и девушка недовольно двинула локтем.
– Черт бы тебя побрал, – услышала Наташа раздраженный голос и хотела обернуться, но кто-то сзади снова ее толкнул, и она чуть не упала. Сразу же после того, как Наташа услышала нелестное пожелание, возможно, в свой адрес, ветеран, стоявший немного сбоку от нее, схватился за шею и чертыхнулся.
– Что с тобой, дорогой? – заботливо поинтересовалась благообразная старушка, стоявшая рядом с ним.
– Ерунда, кажется, комар укусил, – отмахнулся тот.
Наташа, все еще надеясь пробраться поближе к Савинскому, приняла кардинальные меры и пошла на таран. Ей почти удалось добраться до объекта, но тут охрана Савинского обступила его со всех сторон, и все группой двинулись к выходу. Вздох отчаяния вырвался из Наташиной груди так громко, что Андрей невольно посмотрел в ее сторону. Его глаза превратились в десертные блюдца, и Наташа лишь по губам разобрала, как он выдохнул:
– Ты?!
Он окинул ее грозным взглядом и, увидев в руках у девушки микрофон, буквально задохнулся от ярости. Андрей наклонил голову и что-то сказал охраннику, который стоял ближе всех к нему. Как только Наташа поняла, что разговор идет о ней, она резко присела и юркнула между рядами кресел. Встав на четвереньки, она интенсивно заработала конечностями и в считаные минуты уже была у выхода. Она проскакала всю лестницу так быстро, будто была Золушкой, в спину которой несся бой часов, оповещающий о том, что уже полночь. Не сбавляя скорости, Наташа выскочила из здания первой и понеслась к скверу. Плюхнувшись на лавочку, она прикрыла глаза, стараясь остановить бешеный ритм сердца. Когда первый приступ страха прошел, она вдруг сообразила, что сделала большую глупость.
«Господи, я полная идиотка, – ахнула она. – Зачем я убежала? Ведь это был шанс, а я его упустила!»
Немного подумав, она решила, что все же поступила правильно.
«Уж слишком грозное у него было лицо. Кажется, он подумал обо мне бог знает что. Вчера официантка, а сегодня – корреспондент. Господи, ну что же мне делать?»
Наташа выглянула из-за густых кустов и посмотрела на здание. В это время из него вышли охранники и, обозрев внимательными взглядами окружающее пространство, открыли двери, из которых показался Савинский. Он быстро прошел к своей машине и при этом несколько раз оглянулся, как будто кого-то искал. Его брови были грозно сдвинуты, и весь вид мужчины говорил о крайнем раздражении.
«Меня высматривает, – подумала Наташа. – Судя по его лицу, у него «конкретные» намерения на мой счет. Я все же правильно сделала, что удрала. Придется что-то новое придумывать, чтобы наконец добраться до него».
Наташа увидела среди ветеранов, которые толпами повалили из дверей, Екатерину Ильиничну. Она остановилась у лестницы и обозревала площадь, явно высматривая девушку. Наташа вышла из-за кустов и помахала женщине рукой. Та уже собралась ступить на лестницу, как рядом с ней остановилась пожилая пара.
– Помогите, пожалуйста, что-то нехорошо моему мужу стало, – обратилась старушка к Екатерине Ильиничне. – Вон, там сквер с лавочками, мне бы только туда его довести.
– Да, да, конечно, – тут же откликнулась женщина и подхватила ветерана под руку.
Они дошли до той лавочки, где только что сидела Наташа, и опустили на нее ветерана. Наташа стояла, смотрела широко раскрытыми глазами на шею старика и что-то мучительно соображала. Это был тот самый старик, которого укусил комар. Пятнышко на его шее было совсем маленьким, но оно покраснело и чуть-чуть припухло. Старик держался за сердце, а его супруга запихивала ему в рот таблетку.
– Сейчас, Феденька, сейчас отпустит, – суетливо говорила она. – У вас случайно нет водички? – обратилась она к Екатерине Ильиничне.
– Я сейчас принесу, – тут же откликнулась Наташа и побежала к палатке, где торговали разными разностями: за стеклом красовались сигареты, чипсы, шоколадки, вода и тому подобное. Она купила литровую бутылку минеральной воды без газа и бегом вернулась обратно.
– Нужно «Скорую помощь» вызвать, – услышала она голос Екатерины Ильиничны. – Не нравится мне цвет его лица! С ним уже было такое? – спросила она у супруги ветерана.
– Сердце давно дает о себе знать, но он таблетку выпьет – и отпускает. А сегодня жара, вот его и прихватило. Говорила я ему, не нужно сюда ехать, как чувствовала, что беда будет! Сон я сегодня нехороший видела, – делилась с Екатериной Ильиничной старушка. – Ведь ему, Феде-то, восемьдесят семь уже. Дома надо сидеть, а не на встречи разные ездить.
– Наташа, звони «03», вызывай «Скорую помощь», – распорядилась Екатерина Ильинична. – Ему профессиональная медицинская помощь нужна.
Наташа никак не могла отделаться от ощущения, что не может чего-то вспомнить, а вот, чего именно, не могла понять. Она вновь бросила взгляд на шею старика и с изумлением обнаружила, что пятно исчезло. Перед глазами Наташи всплыло мимолетное видение, когда она увидела в зеркале лицо, которое ей показалось знакомым. Потом она вспомнила, как дернула локтем, явно кого-то задев, а следом за этим последовало раздраженное: «Черт бы тебя побрал!»
Наташа не оглянулась тогда, просто не сумев этого сделать, потому что ее буквально чуть не снесли с места. Она моментально забыла об этом «черт бы тебя побрал», потому что сама чертыхалась на чем свет стоит, пытаясь пробраться ближе к Савинскому. Но, несмотря на все эти недоразумения, она все же заметила, как ветеран, стоявший впереди и чуть сбоку нее, схватился за шею, а потом сказал супруге, что его укусил комар. И вот сейчас этот самый ветеран сидит на лавочке с серым, перекошенным от боли лицом! Страшная догадка пронзила девушку так сильно, что она бессильно опустилась на лавочку рядом с ветераном.
– Наташа, ну что же ты? – раздраженно спросила Екатерина Ильинична. – Разве не видишь, что человеку плохо? Звони в «Скорую помощь»!
Девушка протянула ей трубку мобильного телефона и пробормотала:
– Позвоните сами, пожалуйста, что-то мне тоже нехорошо.
Она прислонилась спиной к спинке лавочки и прикрыла глаза.
«Все сходится! Значит, мне не показалось, я действительно видела лицо той женщины! Она была, как и тогда в кафе, в темных очках! А может, я все же ошиблась? Нет, я не могла ошибиться, есть в ней что-то такое, запоминающееся, – размышляла Наташа. – И сегодня она была здесь. И это «Черт бы тебя побрал!» прозвучало точно так же, как и тогда, в дверях кафе, когда я задела ее ногу кейсом и, кажется, порвала ей чулок. Господи, похоже, сегодня я была на один сантиметр от смерти», – с ужасом поняла Наташа и подпрыгнула на скамейке, точно укушенная змеей.
– Что это с тобой? – изумилась Екатерина Ильинична.
– «Скорую» вызвали? – спросила Наташа.
– Естественно, – еще больше изумилась та. – Ты разве не видела?
– А можно мне телефон? – не обращая внимания на изумление Екатерины Ильиничны, выпалила Наташа.
Женщина молча протянула ей трубку и недоуменно пожала плечами:
– Что за странности с тобой творятся, милочка?
– Все нормально, – бросила девушка и отбежала на некоторое расстояние, чтобы ее не было слышно.
Как только ее соединили, она зашептала в трубку:
– Машка, мы с Екатериной Ильиничной сейчас здесь, в сквере, рядом с домом ветеранов, ждем «Скорую помощь».
– Кого вы ждете?! – закричала Мария на другом конце провода, даже не дав договорить подруге. – С бабушкой плохо, да? С сердцем, да? Я немедленно выезжаю, – продолжала надрываться она. – Не отпускай «Скорую помощь», пока я не приеду. У нее в сумочке лекарства, немедленно дай ей!
– Может, ты заткнешься на минуточку? – рявкнула Наташа, и в трубке мгновенно наступила мертвая тишина. – С твоей бабулей все в порядке, она жива, здорова и весела, как десятиклассница, – проговорила девушка, еле сдерживая раздражение. – У тебя, Машка, удивительная способность – перебить собеседника на полуслове и, не дослушав, сделать свои выводы.
– Извини, – буркнула трубка.
– «Скорую помощь» мы вызвали для одного ветерана, у которого прихватило сердце. Но не это главное. Главное то, что его сердечный приступ был вызван искусственным путем!
– Каким путем? – не поняла Мария. – Наташ, ты можешь говорить погромче и попонятнее?
– Ладно, жди меня дома, сейчас дождемся врачей и приедем к тебе с Екатериной Ильиничной, – обреченно махнув рукой, проговорила Наташа. – По телефону всего и не скажешь. Просто я хотела как можно быстрее поделиться сногсшибательной новостью, – вздохнула она. – Жди, мы скоро будем, – проговорила напоследок Наташа и захлопнула крышечку трубки.
В этот момент она услышала сирену «Скорой помощи»: на площадь выехала машина с красным крестом. Врачу не пришлось долго осматривать пациента, он сразу же понял, что это обширный инфаркт, и тут же приказал подавать носилки. Наташа поспешила за носилками:
– Скажите, доктор, а в какую больницу вы его сейчас повезете? – спросила она.
– Скорее всего, в шестьдесят вторую, она ближе всего отсюда, – охотно ответил тот. – Но утверждать точно не берусь, может случиться так, что там не будет свободных мест.
– А если не будет, тогда куда? – не отступила Наташа.
– Тогда в седьмую, городскую.
Девушка подбежала к старушке, которая, мелко перебирая ногами, семенила за носилками и молилась:
– Господи, спаси, сохрани и помилуй моего Феденьку. Господи, не забирай его от меня!
– Бабушка, а как ваша фамилия? – спросила Наташа.
– Что?
– Фамилия, говорю, какая у вашего мужа? – терпеливо повторила девушка.
– А-а-а, Нестратовы мы, – ответила бабуля и стала забираться в машину с помощью доктора.
– Нестратов Федор… а отчество как? – крикнула Наташа.
– Иванович, – ответила старушка, и врач закрыл двери автомобиля.
«Нестратов Федор Иванович, – повторила про себя Наташа. – Вечером позвоню в больницу и узнаю, как он», – провожая машину «Скорой помощи» взглядом, подумала она. Красная лампочка на крыше автомобиля закрутилась и замигала, а следом за этим воздух над площадью разорвал пронзительный звук сирены.