Старик Хоттабыч и гражданин Хапугин
– Благословенный Волька, – сказал спустя три дня Хоттабыч, блаженно греясь на солнышке, – все время я делаю тебе подарки, по моему разумению ценные, и каждый раз они тебе оказываются не ко двору. Может быть, сделаем так: ты мне сам скажешь, что бы тебе и твоим достойным молодым друзьям хотелось от меня получить, и я почел бы за счастье и честь немедленно доставить вам желаемое.
– Подари мне, пожалуйста, большой морской бинокль, – ответил, не задумываясь, Волька.
– С радостью и любовью, о превосходный Волька…
– Нам тоже бинокль, если можно, – застенчиво сказали одновременно Женя и Сережа.
– Бесспорно можно, – радушно отвечал Хоттабыч, и они всей компанией пошли в магазин случайных вещей.
Магазин, расположенный на шумной и узкой улице в самом центре города, буквально кишел покупателями.
Хозяйственные горожане уже примеряли зимние вещи, хотя июнь был еще в самом разгаре.
Наши друзья с трудом протиснулись к прилавку, за которым торговали настолько случайными и разнообразными предметами, что их никак нельзя было распределить по отделам, потому что тогда пришлось бы на каждую вещь заводить особый прилавок.
– Покажи мне, о Волька, как они выглядят, эти бинокли, угодные твоему сердцу, – весело сказал Хоттабыч и вдруг побледнел и затрясся мелкой дрожью.
Он горестно взглянул на своих ничего не понимающих молодых спутников, заплакал, гробовым голосом сказал им: «Прощайте, друзья мои» – и, направившись к пожилому покупателю, стоявшему около самого прилавка, растолкал локтями публику и бухнулся перед ним на колени.
– Приказывай мне, ибо я твой покорный и смиренный раб! – сказал он, глотая слезы и порываясь поцеловать полы его пиджака.
– Не лезьте ко мне, – замахал пожилой гражданин руками, – не лезьте, а то я вам съезжу по физиономии! Ишь ты, к карману подбирается, бумажник свистнуть хочет! Жулик!
– Ты ошибаешься, о мой повелитель. Я жду твоих приказаний, чтобы исполнить их немедленно и беспрекословно, – отвечал убитым голосом старик, все еще стоя на четвереньках.
– Стыдно, гражданин, нищенствовать в наше время, – укоризненно сказал Хоттабычу продавец из-за прилавка. – А еще прилично одетый.
– Значит, сколько за колечко? – нервно продолжал пожилой гражданин разговор, прерванный Хоттабычем.
– Всего-навсего три рубля сорок одна копейка, гражданин Хапугин, – ответил продавец. – Вещица, конечно, случайная.
Продавцы магазинов случайных вещей хорошо знали гражданина Хапугина, бывшего частника, а теперь помощника заведующего хозяйством кустарной артели «Красный пух».
Каждый день после службы Хапугин обходил один за другим магазины в надежде воспользоваться неопытностью продавцов и отхватить за бесценок какую-нибудь ценную вещицу. Совсем недавно ему удалось купить за десять рублей какую-то особенную фарфоровую чашечку, и вот сейчас, как раз тогда, когда перед ним бухнулся на колени Хоттабыч, он приценивался к потемневшему от времени колечку, которое продавец считал серебряным, в то время как Хапугин сразу определил его как платиновое.
– Д-да-а, – иронически протянул гражданин Хапугин, протягивая продавцу через минуту кассовый чек, – по цене и колечко.
Получив свою покупку, он сразу спрятал ее в свой старомодный кожаный кошелек и быстро вышел на улицу. Вслед за ним поспешил и Хоттабыч, утирая кулаками слезы, обильно текшие по его лицу. Пробегая мимо своих друзей, он еле успел бросить им на ходу:
– Увы, в руках этого почтенного Хапугина я только что увидел волшебное кольцо Сулеймана ибн Дауда – мир с ними обоими! – а я раб этого кольца и должен следовать за тем, кто им владеет. Прощайте же, друзья мои, я всегда буду вспоминать о вас с благодарностью и любовью.
Только теперь, безвозвратно расставшись с Хоттабычем, ребята поняли, как они к нему привыкли. Печальные и молчаливые вышли они из магазина, даже не взглянув на бинокли, и отправились на речку, где привыкли последние дни собираться для задушевной беседы. Они долго лежали на берегу у того самого места, где еще так недавно Волька нашел знаменитую глиняную бутылку с Хоттабычем. Они припомнили смешные, но милые повадки старика и все больше убеждались, что у него был очень приятный и добродушный характер.
– Скажем прямо: не ценили мы старика, – сказал самокритически Сережа и сокрушенно вздохнул.
Вслед за ним тяжело вздохнули и оба его приятеля.
– Да! – прошептал задумчиво Волька. – И раз у этого самого Хапугина кольцо Сулеймана, то Хоттабычу, выходит, труба. Помните, ребята, такой же случай приключился в свое время с Аладдином и его волшебной лампой?
– Как не помнить, конечно, помним, – нехотя согласились Сережа и Женя.
– Дались нам эти морские бинокли! Тьфу!
Волька повернул голову, чтобы удобнее было плюнуть, но не плюнул, а быстро вскочил на ноги и бросился вперед с пронзительным победным кличем:
– Урра! Хоттабыч вернулся! Урра!
Действительно, к ребятам быстрой, чуть суетливой, стариковской походкой приближался Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб. На плече у него болтались на ремешках три твердых кожаных футляра с большими морскими биноклями.
