Глава 4
Лили

Однажды утром, за год до появления Чета, когда моя прекрасная рыжая кошка Бесс была еще жива, я нашла ее у огородного забора, где ее зажал огромный черный кот. Бесс шипела, шерсть дыбом, но явно проигрывала схватку. Я видела, как дикий кот прыгнул ей на спину и всадил когти в бока. Я знаю, что кошки не кричат, но только этим словом можно описать звук, который издала Бесс. Я отнесла ее домой и осмотрела. Крови не оказалось, но я была уверена, что тот ужасный кот вернется.

– Не выпускай ее из дома, – сказала мама.

Я пыталась, но Бесс жалобно мяукала у двери, а мой отец как раз проводил у нас дома семинары для студентов последнего курса; они приходили по вторникам и четвергам, по сто раз за вечер распахивали двери, чтобы покурить на ступеньках дома, и Бесс легко могла выбраться.

Пришла весна, потеплело, и по ночам я оставляла окно открытым. Однажды утром, как только рассвело, я услышала, что Бесс воет где-то снаружи – да так жутко, что у меня сердце замерло. Я натянула кеды и понеслась вниз, выбежала через заднюю дверь в сад. В серых красках раннего утра я заметила их сразу: Бесс снова прижалась к забору, а тот страшный черный кот припал к земле, готовясь нанести удар. Они застыли в ужасающем моменте, словно экспонаты Музея естественной истории. Я захлопала в ладоши, закричала, бездомный кот поднял уродливую, взьерошенную морду, бросив на меня полный безразличия взгляд, и снова отвернулся к Бесс. Тогда я поняла, что дикий кот убьет Бесс, возможно, не в то утро, а в другой день, и я обязательно придумаю, как этому помешать.

Возле нашего недостроенного патио лежала гора брусчатки. Она лежала там так давно, что покрылись мхом. Я взяла самый большой камень, какой смогла поднять; с острыми краями, скользкий от росы. Быстро и бесшумно я обошла черного кота сзади. Хотя мне не нужно было осторожничать, он не боялся меня, его интересовала только Бесс. Ни о чем не думая, я подняла камень над головой и изо всех сил кинула в кота. В последнюю секунду он обернулся и издал пронзительный вопль, когда острый край камня резанул его по голове, и он рухнул на землю. Бесс молнией пролетела через сад. Кот вздрогнул и замер. Я пошла к дому, ожидая, что в спальне зажжется свет, дом проснется, взбудораженный звуком убийства, но ничто не нарушило тишину.

Оказалось, все просто.

Дверь в погреб была открыта. Я спустилась по темным, покрытым листвой ступенькам и возле стены нащупала рукой одну из лопат для уборки снега. Я скинула лопатой камень с кота, затем приподняла его неподвижное тело. На голове у него не было никаких повреждений; я с ужасом подумала, что, наверное, он не умер, а просто без сознания и в любой момент может вскочить и наброситься на меня с шипением, чтобы отомстить. Но когда я подняла кота лопатой, его лапы безжизненно повисли, и я внезапно почувствовала вонь – от испражнений, которые остались от кота, когда он умер. Я ожидала, что будет кровь, но не думала, что будет дерьмо. Голова закружилась от запаха, но я радовалась, что убила это отвратительное существо.

Он оказался не таким тяжелым, как я думала; из-за жесткой, всклокоченной шерсти он казался больше, чем на самом деле, но все же нести его было нелегко. Мне удалось протащить его на десять футов, к опушке леса, где я сбросила его тело на гнилые листья. Еще пять минут мне понадобилось, чтобы засыпать его землей. Удачное место. Никто из моей семьи никогда не ходит к лесу.

Забравшись обратно в постель, дрожа от холода, я и не надеялась, что усну, однако уснула мгновенно.

Несколько дней я проверяла могилу кота. Он лежал там, никем не потревоженный, только мухи кружились над ним, а потом однажды утром он исчез. Видимо, его кто-то утащил – койот или лиса.

Бесс вернулась к своей обычной кошачьей жизни, гуляла, возвращалась в дом и иногда, когда она терлась об мои ноги или мурлыкала у меня на руках, я представляла, что она благодарит за то, что я сделала. Она снова стала единовластной владычицей своего царства, и мир не рухнул от этого.

После того, что сделал со мной Чет, когда в доме устроили вечеринку, я сразу же вспомнила того бездомного кота. Это натолкнуло меня на мысль, как убить его и замести следы. Важно, чтобы тело никто никогда не нашел. А в таком случае придется кое-что разузнать о Чете.

После вечеринки Чет не показывался, он не выходил из квартиры, не появлялся в доме. Однажды вечером я все же увидела его. Он стоял на лужайке и смотрел на окно моей спальни. Я только что выключила свет и собиралась лечь, и именно тогда я заметила, как он покачивается, словно дерево в ветреную погоду. Он следил за мной. Я открыла окно и приподняла жалюзи, чтобы воздух проникал в комнату. Я почувствовала себя глупо, стало страшно, и слезы выступили на глазах, но я тут же пообещала себе, что Чет никогда больше не заставит меня плакать. Теперь я точно знала, что он просто выжидает удобного случая, чтобы изнасиловать и убить меня. Я подумала, стоит ли рассказать маме о том, что случилось, но решила, что она встанет на защиту Чета и удивится, что я делаю из мухи слона. А отец все еще был в отъезде, с Роуз, поэтессой, и, судя по маминым словам, не собирался возвращаться. Однажды, когда она готовила огромную тарелку хумуса, я спросила ее:

– Папа звонил?

– Твой папа не звонил, – произнесла она с расстановкой. – Твой папа, насколько мне известно, опозорил себя в Нью-Йорке, так что, думаю, он скоро вернется. Ты же не беспокоишься, дорогая, правда?

– Нет. Просто интересно. А что с Четом? Он уехал?

– Чет? Нет, он еще здесь. Почему ты спрашиваешь о нем?

– Давно не видела его. Я подумала, может, он съехал с квартиры, и мне можно снова туда ходить.

Мне нравилась квартирка над маминой мастерской, с ее выбеленными стенами и высоченными окнами. Там было старое, красное кресло-мешок из искусственной кожи, которое когда-то перенесли туда из нашего дома. Оно было порвано снизу, и крошечные шарики-наполнители постоянно вылетали, но мне его не хватало. Когда квартира пустовала, я приносила туда книги и читала.

– Ты и сейчас можешь ходить туда. Чет не кусается.

– У него есть машина?

– Машина? Вряд ли. У него сейчас и дома-то нет, кроме этого.

– Как он приехал сюда, если у него нет машины?

Она рассмеялась, затем слизнула хумус с пальца.

– Моя единственная дочь – невозможная мещанка. Дорогая, не у всех есть машина. Он приехал на поезде из города. Почему ты задаешь столько вопросов? Разве он тебе не нравится?

– Нет, он жуткий.

– Ну вот, теперь ты говоришь, как твой отец. Что бы ты ни думала, Чет настоящий художник, и мы оказали миру искусства огромную услугу, что дали ему крышу над головой, чтобы он мог спокойно работать. Не забывай, Лили, мир не крутится вокруг тебя.

Я узнала то, что хотела. У Чета не было машины, он приехал на поезде, а это значит, что он запросто может собрать вещи и уехать навсегда. Это значительно облегчало задачу. Я стала готовиться: на лугу возле заброшенной фермы я собрала самые большие камни, какие смогла поднять. Кроме того, я показалась Чету – вытащила старый шезлонг и поставила его на солнце как раз между домом и мастерской. Я не хотела, чтобы он избегал меня: мне нужно было внушить ему доверие, наладить с ним отношения. Первые несколько дней, когда я лежала на солнце, читала и слушала музыку в наушниках, Чет не показывался. Раз или два мне показалось, что я заметила его силуэт в стеклянных дверях квартиры, он наблюдал за мной. Но в один прекрасный день он вышел покурить, в своем запачканном краской комбинезоне, без рубашки. Я приподняла глаза над книгой, которую читала; он кивнул мне и поднял руку. Мне захотелось проигнорировать его, не доставлять ему радости ответным приветствием, но я заставила себя поднять руку и помахать.

На следующий день, когда я пришла на свое читальное место, было жарко и душно, в такие дни просыпаешься мокрой, принимаешь холодный душ и снова потеешь, не успев выйти из ванной. Я надела зеленое бикини, купленное два года назад, но моя фигура не очень-то изменилась с тех пор. Сверху было впору, а вот внизу, где бедра стали округлыми, – немного тесно. Я надела шорты, которые попросила маму купить тем летом. Они были в шотландскую клетку, и мама сказала, что в них я похожа на Кеннеди, но все же купила их. Я принесла книгу и солнцезащитный лосьон к шезлонгу, который стоял прямо напротив квартиры Чета. Терпеть не могу солнце, терпеть не могу жару. У меня рыжие волосы и веснушки на коже, и под солнцем они становятся темнее. Я намазалась толстым слоем лосьона, пытаясь вспомнить: чем больше цифра на бутылке, тем лучше или хуже. Одним глазом я следила за квартирой и скоро заметила, как Чет подсматривает за мной в окне. Я видела, как мелькает оранжевый кончик сигареты. Прошло пятнадцать минут, я слушала мюзикл «Отверженные» и читала «Забытое убийство» Агаты Кристи, и тут появился Чет с кружкой кофе; он спустился по ступенькам мастерской и как ни в чем не бывало подошел к шезлонгу.

– Привет, Лили. – Чет стоял примерно в пяти футах от меня, солнце поднялось уже высоко и освещало волосы на его голых руках и плечах, так что он словно светился в ореоле мерцающих лучей. Несло от него так, будто он не принимал душ уже много дней.

Я поздоровалась.

– Что читаешь?

Я презрительно повернула книгу обложкой к нему, затем вспомнила, что должна быть милой и вежливой, чтобы он ничего не заподозрил, когда я приду к нему в квартиру.

– Агата Кристи, – ответила я. – Мисс Марпл.

– Круто, – произнес он и отхлебнул из кружки. Как и все, что попадало к нему в руки, кружка была испачкана краской. – Все в порядке? – спросил он.

Я поняла, его интересовало то, что произошло между нами в ту ночь, когда он пришел в мою комнату. Он хотел узнать, помню ли я об этом.

– Да, – ответила я.

Он покачал головой.

– Чертовски жарко.

Я пожала плечами и уставилась в книгу. Я сделала достаточно и не желала больше разговаривать с Четом. Я притворилась, что читаю, но чувствовала его взгляд на себе. Пот выступил между двумя треугольниками моего топа, и тонкая струйка медленно извивалась по ребрам. Я заставила себя не вытирать ее, пока Чет смотрит, хотя казалось, что не капля стекает по моей коже, а взгляд Чета разрезает меня на куски, как бензопила. Он еще раз отхлебнул из кружки и ушел.

Отец вернулся. Было много криков и даже слез. Русский уехал, и некоторое время родители не разлучались ни на минуту, пили, как раньше, в недостроенном патио на заднем дворе, слушали джаз. Я радовалась возвращению отца по нескольким причинам, и одна из них заключалась в том, что пока внимание родителей направлено исключительно друг на друга, я могла спокойно избавиться от Чета. На лугу все было готово, гора камней росла каждый день, а веревка лежала на своем месте, возле старого колодца. Оставалось выбрать подходящий день – день, когда никто не заметит, как я направлюсь через передний двор к квартире Чета и как мы с ним пойдем в лес. Такой день настал в один тихий четверг, через три дня после возвращения отца. Вечер я провела у себя в комнате, перечитывала «Скрюченный домишко» Агаты Кристи и прислушивалась к приглушенным разговорам родителей, которые пили внизу. Они начали рано, выпили бутылку вина за обедом, затем перебрались в патио, пили джин и слушали музыку. Когда доиграла последняя песня, новая так и не началась, и я услышала, как хлопнула дверь их спальни, затем смех. Я выглянула из окна своей комнаты; только что стемнело, длинные тени деревьев легли на заросший сорняками двор. Я поняла, что лучшего момента не найти. В Монкс-Хаусе не было других гостей, а мои родители вряд ли покинут спальню до утра.

Я натянула джинсы, носки и кеды, чтобы мошкара не искусала мне колени. Я отыскала белый топ на бретельках с вышитой бабочкой, который купила несколько лет назад. Он был тесноват. Я хотела сделать все, чтобы Чет пошел со мной в лес. В передний карман я спрятала перочинный нож, который подарил мне дедушка Хендерсон. Я не собиралась воспользоваться им, но с ним было спокойнее. Чет непредсказуем, а я не хотела, чтобы он стал приставать ко мне, прежде чем мы доберемся до колодца. Я спустилась вниз и из верхнего ящика комода достала фонарик. В лесу всегда темно, особенно на закате.

Я вышла из парадной двери, спустилась по деревянным ступенькам на асфальтную подъездную дорожку и пересекла двор. Меня беспокоило, что темнеет слишком быстро. Позади мастерской небо испещряли однообразные розовые облака, похожие на акварельный рисунок. Проходя мимо шезлонга, я почувствовала запах сигарет и, подняв голову, увидела, что Чет стоит на лестнице. Идеально. Мне не придется стучать в дверь или бояться того, что он затащит меня в квартиру.

– Привет, малышка Лил, – произнес он подвыпившим тоном.

Я остановилась и взглянула на него.

– Чет, нужна твоя помощь. – Я впервые назвала его по имени, и это слово казалось мне таким чужим, омерзительным, как ругательство, которое мне нельзя произносить.

– Помощь? Все, что скажешь, моя Джульетта, моя роза. – Он сложил руки на груди. Я поняла, что он изображает героя из Шекспировской пьесы, но он ошибся. Джульетта стояла на балконе, а Ромео был внизу.

– Спасибо. Можешь спуститься?

– Буду через мгновенье, моя Джульетта, – сказал он и бросил сигарету. Она описала дугу и упала на асфальтную дорожку, оросив ее искрами. Он вернулся в квартиру, я ждала. Я думала, что буду нервничать, но ошиблась.