Глава семнадцатая

Темно. Холодно. Очень холодно. Дневной свет едва проникает сквозь узкий лаз под корнями дерева. Сколько он пролетел – два метра, три? Ноги чуть не отбил, все руки ободрал.

Пещера, пол, стены, низкий потолок поросли шубой ледяных игл, корни дуба расходятся по краям стен, держат землю. В центре – каменная колонна, но узора на камне не разобрать. Свет на Дороге Снов бил в глаза, слепил, а закрыться от него нельзя – тогда он ничего не увидит, пропустит атаку Клементины.

На Дороге Снов вся пещера залита белым светом, а самое яркое зерно света ворочалось в колонне, выбрасывало блистающие нити, тянулось к нему крючьями и лезвиями. Сотни, тысячи бестелесных, еще не нашедших себе тела, теснились в крохотной пещерке, их было больше, чем воздуха. Суп из диббуков. Они не в силах захватить его тело, пока он не спит, но Клементина, их владычица, – совсем другое дело. Парализует даже бодрствующего. Арвет уже испытал ее силу, когда спасал Мари Флери.

Эти зазубренные крючья, различить которые может только взгляд шамана…

Они рванулись к нему, Арвет отпрыгнул и ударился о стену. Бежать некуда, бежать нельзя!

Лезвия белого света, ловчие щупальца владычицы диббуков, прянули к нему и отлетели от взмаха ножа.

На Дороге Снов образ ножа не менялся, но действовал не хуже, чем перо стимфалид. Годится!

Выдыхая клубы пара, он шагнул вперед. Прямо сквозь него протекли несколько диббуков. Арвет сморщился – словно чьи-то липкие пальцы коснулись сердца.

– Лучше выходи сама, – сказал он. – Ты проиграла.

– Твое тело будет нашим, шаман. И тела твоих друзей, и тело твоей любимой. Все люди станут сосудами для диббуков, вся планета будет нашим домом!

Удар! Арвет отсек несколько крючьев, вонзившихся в его тело на Дороге Снов, но десятки других пробили его насквозь. Он не может опустить даже веки, только дыхание и биение сердца оставлено ему. Диббуки кружат, стекаются, окружают его плотным коконом.

Больше ничего не видно, ничего, кроме света.

Холод ползет по рукам, проникает под кожу, его кости стали льдом, его кровь – жидким азотом. Вихрь диббуков вокруг, они проходят Арвета насквозь, текут по крючьям Клементины, вонзившимся в тело.

Еще нет. Липкие щупальца касаются сердца, чужая воля стучится в ворота разума, но он еще держится, еще не под властью диббуков. Что-то внутри его сопротивляется, что-то не желает растворяться в холодном свете Клементины.

«Ты умер и родился, огонь Сайво-озера живет в тебе, – всплыли в памяти слова. – Стоит шаман ногами в двух мирах разом и ни одному не принадлежит».

Если бы бестелесные могли испытывать удивление, оно бы звучало в голосе Клементины.

Вспышка! Сотни светоносных нитей отлетели прочь, когда Зарница появился в пещере. Он ударил рогами, и диббуки отпрянули, закружились вокруг него. Тщетно – у Зарницы нет тела, дух-проводник заполнил собой тесную пещерку, выдавил прочь диббуков.

Ядро света взорвалось, выбросило новые крючья и лезвия, они пробили тело Арвета, жалкой рыбешкой он сотрясался на сотне гарпунов разом. Свет Клементины ударил прямой наводкой по его сердцу, опрокидывая его в беспамятство. Мерзлая земля посыпалась со свода. Колонна зашаталась. Мутнеющим взором Арвет увидел, как серый камень расходится сетью трещин, осыпается кусками, сквозь которые проступает… пустота, будто внутри камня был заключен воздух, блистающая колонна чистого воздуха.

Из трещин полезло бесформенное сияющее марево, тело Клементины. Как улитка, она выбиралась наружу, подтягивалась на своих крючьях. Какая честь – быть захваченным самой повелительницей диббуков: почему же ты не гордишься, маленький шаман?

Зарница бросился к ней, но Клементина одним ударом отшвырнула его прочь за пределы пещеры.

Арвет падал в колодец ледяного света, он уже не чувствовал ни рук, ни ног, ни тела, переставал ощущать тепло и холод, различать звуки – шаг за шагом диббук отсекал его от всех каналов восприятия. Только зрение еще принадлежало ему, но и это было лишь изощренной местью Клементины – она оставляла ему зрение до самой последней минуты, прежде чем запереть его разум в черной комнате, в самом дальнем уголке сознания.

Ее мысли сливались с его мыслями, чудовищные извращенные чувства диббука смешивались с его чувствами, и он уже сам разделял с ней ее ликование, ее торжество, радуясь захвату собственного тела.

Он почти долетел до конца белого колодца, до черного провала в немоту и слепоту, когда Клементина издала вопль:

– Нет, старец, ты мой, ты спишь!

Каменная корка разлетелась в пыль, на месте колонны встал плывущий столб воздуха. Сквозь его марево проступала фигура человека – в древнем одеянии, в плаще с глухим капюшоном. Глаза его были закрыты, руки скрещены на груди, сквозь его тело просвечивали стены пещеры.

Арвет почувствовал, что хватка Клементины ослабла, она не могла удержать под своим контролем сразу два тела. Руки снова подчинялись ему, пальцы скользнули в карман, нащупали второй подарок Девы. Серебряный перстень. Прежде чем владычица диббуков успела заметить, качнулся вперед, насадил тело еще глубже на ее крючья и коснулся перстнем воздушной колонны.

Вихрь отшвырнул его прочь, завертел Клементину, ударил в своды пещеры, и земля вздрогнула, расходясь трещинами.

Грохочущий свет плясал в гробнице Мирддина, стены осыпались, и комья черной земли немедленно подхватывались гудящим вихрем. Клементину носило по кругу, как щепку в водовороте, она вопила, но Арвет уже не различал слов – только тоскливый вой. Она звала на помощь, и в пролом хлынул поток бестелесных, чтобы спасти свою владычицу. Но сколько бы их ни появлялось, светоносный вихрь подхватывал их всех в своем кружении.

Арвета протащило и ударило о стену, он вонзил клинок в землю, чтобы удержаться, но удар вышвырнул его на Дорогу Снов.

Громадная фигура в вихре облаков – таким он увидел Мирддина в нижних слоях Дороги Снов. Спящий просыпался, обретал плотность, и диббуки назойливыми мошками носились вокруг, пытаясь уже не подчинить его, а спастись, но вырваться не могли.

Свод рушился, обнаженные корни дуба хлестали по воздуху, вихрь прогрызал себе дорогу наверх, и, прежде чем его засыпала земля, Арвет успел увидеть, как Спящий открыл глаза.