Фродо лежал на спине, а страшилище стояло над ним, настолько занятое добычей, что не заметило подбежавшего Сэма, пока он не оказался совсем рядом. Сэм увидел, что его господин уже опутан с ног до головы, а паучиха огромными передними лапами пытается поудобнее ухватиться, чтобы утащить его к себе в пещеру.

Эльфийский меч лежал рядом на земле, выпав из руки Фродо раньше, чем он успел им воспользоваться.

Сэму некогда было раздумывать, что делать, и рассуждать, что им движет: храбрость, верность хозяину или обида и ярость. Он с воплем прыгнул вперед, схватил меч Фродо в левую руку и бросился на чудище. Такого бешенства, наверное, не видел мир. Так доведенный до отчаяния зверек, вооруженный всего лишь мелкими зубами, мог бы напасть на покрытого чешуей толстокожего гиганта, покусившегося на его подругу.

Шелоба услышала крик, оторвалась от приятного занятия, будто очнувшись, и, медленно нагнув голову, кинула на Сэма злобный взгляд. Прежде, чем она поняла, что на нее нападают, блестящее лезвие Жала отрубило ей один коготь. Потом Сэм молниеносно ткнул мечом в глаз, до которого смог дотянуться. Глаз потух.

Маленький противник теперь оказался как раз под брюхом Шелобы, и она никак не могла его достать ни жвалом, ни лапами. Брюхо колыхалось над хоббитом, испуская гнилостное свечение и смрад, от которого он чуть не потерял сознание. Но у него еще оставался запас ярости для последнего удара, и пока паучиха не придавила его и не погасила вместе с жизнью пламень его отваги, Сэм со всей силы хлестнул светлой сталью эльфийского клинка по брюху. К сожалению, у Шелобы не было, как у драконов, незащищенных мест на теле. За многие века ее кожа покрылась бесформенными наростами, которые почти слились в новый толстый слой. Меч надрезал кожу, но ее толстые складки вряд ли мог пробить обычный удар, даже нанесенный рукой Берена или Торина оружием, кованным в гномьих или эльфийских кузницах. Шелоба от удара вздрогнула и закачалась, приподняв выше зловонный мешок. Из царапины закапала ядовитая пена. А тварь раздвинула ноги и опустила брюхо, чтобы раздавить смельчака. Но поспешила. Сэм еще стоял на ногах и, отбросив свой мечик, двумя руками держал острием вверх меч хозяина, надеясь если не пробить паучью шкуру, то хоть оттолкнуться от нее. Вряд ли бы ему самому это удалось, но Шелоба, желая его раздавить, опустила брюхо резко и сама накололась на стальное острие. Придавливаемый хоббит жался к земле, а меч все глубже входил в рану.

Никогда за многие века подлой жизни Шелоба не чувствовала такой боли и не представляла себе, что можно так страдать. Ни храбрейшие воины древнего Гондора, ни самые дикие орки, попадавшие в ее сети, не пронзали острой сталью самое нежное место, предмет ее всяческих забот. Дрожь прошла по телу паучихи. Снова подняв брюхо, пытаясь избавиться от боли, она подогнула ноги и конвульсивным прыжком отскочила в сторону.

Сэм упал на колени подле Фродо. Он чуть не лишился чувств от мерзкого смрада и ядовитой пены, брызнувшей на него, но продолжал сжимать меч обеими руками. Хозяина он видел смутно, как сквозь туман, и изо всех сил боролся с собственной слабостью, чтобы не упасть, не даться в лапы жуткому чудищу. Подняв голову, он видел, что Шелоба отодвинулась всего на несколько шагов и пристально за ним наблюдает. С ее жвала капал яд, из пробитого глаза сочилась зеленая сукровица. Трясущимся брюхом она прильнула к земле, сложив ноги в коленях. Паучиха готовилась к прыжку, чтобы любой ценой сразу разделаться с противником. Обычно она впускала в свою жертву только малую дозу яда, чтобы парализовать его, но сейчас ею овладело желание убить и рвать на куски мертвого врага.

Сэм видел в ее глазах неминуемую смерть.

И тут в его мозгу засветилась мысль, будто пришедшая извне, из дальнего далека. Он услышал чужой и странный голос без слов, который подсказывал ему, что надо делать. Сунув левую руку за пазуху, он вынул то, что искал: холодную, твердую каплю стеклянного флакончика.

— Галадриэль! — шепнул он слабым голосом, и услышал дальние-дальние, чистые и выразительные голоса, песню эльфов под звездами в лесах милого Хоббитшира и музыку в Каминном Зале Элронда:

— Гилтониэль, А Элберет!..

Потом он услышал свой собственный голос, произносивший эльфийское заклинание на языке, который был ему мил, но чужд, он и сам не знал, откуда взялись эти слова и как он их запомнил:

С этим заклинанием он поднялся на ноги и снова стал собой, хоббитом Сэммиумом сыном Хэмфаста Гэмджи.

— А ну, иди сюда, скотина бессовестная! — закричал он. — Паршивка, ранила моего хозяина, ты мне за него заплатишь! Нам надо срочно идти дальше, но я с тобой сейчас расправлюсь. Иди, иди ко мне, я тебя еще пощекочу этим Жальцем!

Флакон Галадриэли вдруг разгорелся белым факелом в его руке, как будто непокоренный дух хоббита отдал ему частицу своего жара. Он сиял, как звезда, когда, падая, она рвет темноту ночи. Впервые в жизни грозный небесный огонь так палил глаза Шелобы. Его лучи нестерпимо жгли раненый глаз, множились в бесчисленных зрачках. Паучиха отступала, пытаясь отмахнуться от света, закрыться передними конечностями, ей было больно и жутко. Наконец она повернулась, двинулась вбок и, царапая когтями скалу, заковыляла на трясущихся ногах к черному входу в пещеру.

Сэм шел за ней. Он пошатывался, как пьяный, но держался. Побежденная Шелоба, скорчившись от страха, металась по камням, стараясь поскорее скрыться от хоббита. Когда она, наконец, добралась до норы и стала втискивать внутрь тяжелое тело, оставляя зловонный желто-зеленый след, Сэм успел еще раз рубануть мечом по ее задним лапам. Потом он в изнеможении упал на землю.

Паучиха скрылась. Ее дальнейшая судьба не является предметом нашей истории: может быть, она еще долго жила в своем логове, где постепенно исцелилась от ран и, гонимая голодом, снова начала плести сети на тропах Сумрачных Гор.

Сэм остался на поле сражения, обнаружил, что горы посерели в предвечернем сумраке, и поплелся к хозяину.

— Господин Фродо, хозяин, дорогой мой хозяин! — звал он, но Фродо не отзывался и не шевелился. Вероятно, когда он бежал, упоенный свободой, Шелоба догнала его и впрыснула в спину яд. Он лежал бледный, ничего не слыша и не видя.

— Хозяин! Хозяин!.. — повторял Сэм, ждал ответа и снова звал, но тщетно.

Верный слуга разрезал опутавшие Фродо веревки, приложил ухо к его груди, потом тронул его лоб и губы: Фродо не подавал никаких признаков жизни, сердце не билось, лоб был холодный. Напрасно Сэм пытался растирать ему руки и ноги, приподнимал, гладил…

— Фродо! Господин Фродо! — просил он. — Не бросайте меня! Услышьте Сэма! Не надо уходить туда, куда я не смогу за вами пойти! Проснитесь! Дорогой мой единственный хозяин! Ну встаньте же!

Вдруг в сердце Сэма закипел гнев, он заметался по камням вокруг тела хозяина и стал яростно рубить мечом воздух, пинать камни, выкрикивать угрозы. Потом нагнулся, посмотрел в лицо Фродо и увидел серый налет смерти. Такое лицо ему показывало Зеркало Галадриэли в Лотлориэне. Тогда он увидел бледного Фродо, крепко спавшего под огромным утесом. Значит, он не спал. «Он умер, это не сон, а смерть!» — сказал себе Сэм, и ему почудилось, что этими словами он усилил действие яда. Бледность Фродо стала приобретать зеленоватый оттенок.

Черное отчаяние охватило хоббита. Он скорчился на земле, спрятал лицо под серым капюшоном, ночь вошла в его сердце, и он лишился чувств.

Когда ночь отступила, Сэм открыл глаза и не понял, сколько минут или часов прошло. Сидел он на том же месте, мертвый Фродо лежал рядом. Горы не провалились, земля не рассыпалась в прах, камни были на месте.

— Что теперь делать, что делать! — воскликнул он. — Неужели все было зря?!

Вдруг он услышал свой собственный голос, произносивший слова, сказанные давным-давно, в начале пути, но осознанные только сейчас: «Что-то я должен сделать перед концом… Я должен все пройти, хозяин, вы меня поняли?».

— Но что мне делать? Оставить господина Фродо без погребения, тут, среди гор, и вернуться домой? Но я должен «Все пройти» — идти дальше. Дальше? — он вдруг засомневался. — А Фродо? Бросить его? А его Дело? Что же…

Сэм заплакал.

Плача, он уложил тело Фродо, как полагается для вечного сна, сложил ему руки на груди, завернул в плащ, положил с одной стороны свой меч, а с другой — палку из ливифрона, подаренную Фарамиром.

— Если надо идти дальше, — сказал он вслух, — то я возьму у вас меч, хозяин, с вашего разрешения. Свой меч я положу здесь, как возле древнего короля в кургане. У вас останется прекрасная кольчуга из мифрила, дар старого господина Бильбо. А я еще возьму звездный флакон, который вы мне дали подержать, он мне очень пригодится, потому что теперь все время придется идти в темноте. Этот дар для меня чересчур хорош, Владычица Галадриэль дала его вам, но она, наверное, меня сейчас поймет и простит. А вы простите, хозяин? Мне ведь дальше идти надо.

Но уйти он пока еще не мог. Стоял на коленях подле Фродо, держа его руку. Время шло, а он замер на месте, раздираемый сомнениями, не в силах оставить хозяина и выпустить его руку.

Сначала он пытался найти в себе силы для справедливой мести. Если бы он сорвался с места с такой целью, гнев гнал бы его по дорогам до тех пор, пока он не нашел бы Голлума. Голлум погиб бы от его рук. Но не ради этого предпринят поход. Ради такой цели не стоит бросать Фродо. Месть его не воскресит. Ничто его не воскресит. Лучше бы умереть с ним вместе. Но это унылый путь.

Сэм посмотрел на острый меч. Подумал об оставшихся черных провалах, о падении в ничто. Нет, это было бы даже не бегство, а отречение от всего, и от дела, и от печали. Не за этим Сэм ушел из дому.

— Что мне делать?! — громко крикнул он, и ему стало ясно, что он знает ответ: «Все пройти». Идти дальше, где будет еще труднее. Идти одному.

«Как? Одному идти к Роковым Расселинам? — Он еще колебался и трусил, но решение крепло. — Значит, взять Кольцо у господина Фродо? Мне взять Кольцо? Но ведь Совет доверил ему». Тут же он услышал ответ:

«Совет дал ему не только Кольцо, но и спутников, чтобы задание было выполнено. Ты — последний из Отряда. Дело не должно погибнуть».

— Ну почему именно я? — простонал Сэм. — Почему не старый Гэндальф или еще кто-нибудь? Почему теперь все легло на меня? Я же все перепутаю! Не пристало мне носить Кольцо и набиваться на первые роли.

«Но ведь ты не набиваешься, это судьба выдвигает тебя. Ты, конечно, не знаменитость и не важная особа, но, если сказать правду, ни Фродо, ни Бильбо тоже такими не были. Не они выбирали, а их…»

— Ну пусть. Решусь. Но ошибусь ведь. У Сэма Гэмджи голова не подходит для таких дел… Надо подумать. Если меня схватят прямо здесь или найдут господина Фродо и при нем Кольцо, то оно достанется Врагу. И это будет конец всего: и Лотлориэна, и Райвендела, и Хоббитшира, и всего света. Тянуть с решением нельзя, ибо это будет конец. Война началась. Очень похоже, что перевес в ней пока на стороне Врага. Значит, я должен либо сидеть тут и ждать, когда враги придут и убьют меня над телом моего господина и заберут Кольцо, либо взять Кольцо и идти с ним дальше. — Сэм глубоко вздохнул. — Выходит, я беру Кольцо.

Сэм снова склонился над Фродо, осторожным движением расстегнул ему воротник и просунул руку под куртку. Другой рукой поднял его голову, поцеловал холодный лоб и снял с шеи цепочку. Потом снова положил голову на землю. Спокойное лицо Фродо не дрогнуло, и это лучше всего убедило Сэма, что его хозяин на самом деле умер и уже не выполнит свое дело.

— Прощайте, любимый хозяин! — зашептал Сэм. — И простите своего Сэма. Я вернусь, если выполню задание… если смогу его выполнить! Тогда уже вас не покину. Спите спокойно, пока я не приду. Надеюсь, что сюда никакие твари больше не явятся. Если Владычица Галадриэль меня слышит и захочет выполнить мое желание, то оно у меня одно-единственное: чтобы я мог сюда вернуться и найти хозяина. Прощайте!

Наклонив голову, Сэм надел цепочку себе на шею. В первую минуту Кольцо пригнуло его к земле, будто на цепочке висел тяжелый камень. Но постепенно тяжесть уменьшалась, или у Сэма сил прибавлялось, и наконец он поднял голову, а потом с усилием встал на ноги и убедился, что может двигаться. Он еще раз вынул флакончик Галадриэли и посмотрел на хозяина: дар Владычицы эльфов светился мягким светом, как звезда в летнюю ночь, и в этом свете лицо Фродо озарилось сиянием; оно было бледным, словно он долго пробыл в темноте, но эта бледность облагораживала, делала его похожим на эльфа. Унося в сердце грустное утешение от последнего взгляда, Сэм спрятал флакон и направился в густеющий сумрак.

Идти до перевала было совсем недалеко. Туннель они преодолели, оставалось несколько сот шагов до темной щели в гребне. Тропа хорошо просматривалась, это была веками вытоптанная колея в камнях. Потом она сужалась и переходила в низкие ступени. Когда Сэм до них дошел, башня орков оказалась прямо над ним, грозная и черная, с одним единственным окном-глазом, которое горело красным светом. Он прошел в ее темной тени. Поднялся по ступеням и оказался на перевале.

«Решение окончательное», — повторял он мысленно, но совсем прогнать сомнения не мог. Он старался рассуждать, как умел, разумнее, но все, что он теперь делал, вызывало в нем какое-то внутреннее сопротивление.

— Может быть, я уже путаю? — пробормотал он. — Может, надо было поступить иначе?

Дойдя до верхней точки перевала, где справа и слева были каменные стены, хоббит посмотрел вперед, на дорогу в Край, который нельзя называть, а потом еще раз обернулся назад. Выход из туннеля казался маленьким темным пятном. Сэму показалось, что там на земле что-то светится, а может быть, это случайный свет попал в выступившие у него на глазах слезы, когда он смотрел на каменную высоту, где разбилась его жизнь.

— Хоть бы исполнилось мое единственное желание! — вздохнул он. — Если бы я смог вернуться и найти Фродо…

Потом он повернулся к ожидавшей его дороге и сделал вперед несколько шагов — самых трудных в его жизни.

Всего несколько шагов, — ну, еще совсем немного — и он больше никогда не увидит серую площадку над обрывом… Вдруг он остановился, как вкопанный, услышав совсем близко голоса и резкие крики. Орки! Крики, топот ног, хриплый вой раздавался впереди и сзади него. Отряд орков шел к перевалу из-за гребня, возможно, от скрытого за ним выхода из башни. Сэм быстро повернулся назад — и увидел факелы. Там орки выходили из туннеля. Значит, окно башни не было слепым. Это охота. Он понял, что погиб.

Факелы приближались быстро. Звенело оружие. Сейчас они подойдут и его схватят. Слишком долго он раздумывал, теперь все пропало. Как же теперь спастись самому и сохранить Кольцо? Кольцо!! Сэм не мог принять никакого сознательного решения, мысли улетучились; сам не зная как, он снял с шеи Кольцо на цепочке и взял его в руку. Тут же на перевале показались первые ряды орков. Тогда Сэм надел Кольцо.

Мир сразу изменился. В мозгу хоббита в одно мгновение пронеслись забытые мысли, которых хватило бы на час. Слух у него обострился, а зрение помутнело, но не так, как в пещере Шелобы. Все вокруг стало не темным, а расплывчатым. Он стоял в серой мгле, сам как камень, а Кольцо на пальце левой руки горело раскаленным золотом. Сэм чувствовал себя не невидимым, а непонятно и неприятно отстраненным. Он понял, что где-то насторожился ищущий его Глаз.

Услышал треск рассыпавшихся в прах камней, шелест воды в далекой долине Моргул и скрипучий скулеж несчастной Шелобы, натыкающейся вслепую на стены туннеля. До него доходили голоса из подвалов башни, выкрики выходящих из туннеля орков. А топот, крики, вой и лязг оружия тех, кто подходил из-за гор, стали вдруг такими громкими, что он чуть не оглох. Хоббит прижался к камням. Орки маршировали, как недавно призраки в Моргульской долине, — серые искаженные силуэты с бледными лохматыми факелами, они тоже казались привидениями. Когда они поравнялись с ним, Сэм вжался в скалу, мечтая о щели, в которую можно было бы забиться, и слушал, боясь, что уши лопнут.

Отряды встретились. Орки с криком бросились друг к другу. Может быть, Кольцо помогало понимать разные языки, а может быть, лишь читало мысли слуг своего создателя, но Сэм не только слышал, а и понимал их речь. Попав в такую близость от места, из которого оно происходило, Кольцо, по-видимому, входило в силу, но еще не могло придать храбрости тому, кто его надел. Поэтому Сэм мечтал лишь о том, чтобы спрятаться, затаиться и переждать, пока снова не настанет тишина и покой, и тревожно напрягал слух. Он не мог определить, с какого расстояния доходят голоса, которые он слышит, ему казалось, что голоса эти звучат у него в ушах.

— Хей, Горбак, чего тебе наверху понадобилось? Война надоела?

— Приказ, дурень. А ты почему здесь, Шаграт? Надоело сидеть в башне, погулять захотелось?

— Тебя погонять! Я здесь перевалом командую. Так что будь повежливей. Что у тебя в донесении?

— Ничего.

— Хей! Хей! Гой! — крики прервали разговор командиров.

Орки, вышедшие из туннеля, что-то заметили и побежали к скале. Остальные ринулись за ними.

— Хей! Ого! Тут на дороге что-то лежит. Шпион! Шпион!

Заиграли рога, поднялся дикий шум и вой.

Словно гром прогремел над Сэмом. Орки заметили Фродо. Что они с ним сделают? Он много раз слышал об орках такое, от чего кровь застывала в жилах. Нет, этого нельзя допустить! Сэм молниеносно выбросил из головы все решения, задания и вместе с ними страхи и сомнения. Сейчас он знал, что его место — рядом с любимым хозяином, хотя не имел понятия, что он может там сделать. Он быстро побежал по ступеням и вернулся на тропу, ведущую вниз.

«Сколько их? — думал он. — Тридцать-сорок в отряде, вышедшем из башни, и не больше в том, который возле туннеля. Сколько я смогу положить прежде, чем меня возьмут? Если вытащить меч из ножен, он загорится, его увидят и рано или поздно схватят меня. Интересно, потом кто-нибудь сложит песню о том, как Сэм погиб на перевале, укладывая курган из неприятельских тел вокруг останков своего господина? Нет, не будет песни. Ясно, не будет. Орки найдут Кольцо, и в мире не станет никаких песен. Но не могу я иначе! Мое место — возле хозяина. Они должны понять: Элронд, и весь Совет, и все Мудрые. Их план не удался. Я не гожусь в Носители Кольца. Без господина Фродо я ни на что не гожусь».

Тем временем орки исчезли из его затуманенных глаз. До сих пор Сэм не замечал усталости, а тут вдруг почувствовал, что находится на пределе своих сил. Ноги отказывались слушаться. Он двигался так медленно, что ему казалось, будто тропа перед ним вытянулась на много миль. Куда они все подевались в этом тумане?

Вскоре он снова их увидел, но до них было еще далеко. Целая куча их собралась вокруг лежащего на земле тела. Несколько орков побежали во все стороны, как псы, нюхая следы. Сэм безрезультатно пытался ускорить шаг.

«Скорее, Сэм, — уговаривал он себя, — а то ты опять опоздаешь!»

Он шевельнул меч в ножнах. Через минуту он его достанет и тогда… Раздался дикий вой, потом смех и возгласы: орки поднимали тело с земли.

— Иа-хой! Иа-хорри-гой! Давай!

Потом властный голос крикнул:

— Теперь марш! Несите кратчайшей дорогой назад, к нижнему входу в Башню. Шелоба сегодня, похоже, мешать не будет.

Орки всей бандой двинулись с места. В середине четверо несли тело Фродо.

— Иа-хей!

Они забрали Фродо. Унесли. Исчезли. Сэм не смог их настичь. Он с трудом плелся далеко позади, а они уже дошли до туннеля и входили в подземелье: четверо с телом хоббита впереди, остальные за ними. Строй сломался, орки бестолково толклись у входа. Сэм брел вперед. Он достал меч из ножен, и меч в его дрожащей руке засветился голубым пламенем, но орки его не увидели. Когда, выбиваясь из сил, Сэм дошел до туннеля, последний орк уже скрылся в черной дыре.

Сначала Сэм стоял, тяжело дыша, схватившись рукой за сердце. Потом стал размазывать рукавом по лицу пыль, пот и слезы.

— Бандиты проклятые! — тонко вскрикнул он наконец и нырнул в темноту за ними вслед.

На этот раз пещерная тьма не показалась ему такой непроглядной, как раньше; просто из сумерек он попал в полумрак. С каждой минутой росла его усталость, но вместе с ней и упорство.

Факелы будто были совсем рядом, а он, несмотря на все усилия, не мог их догнать. Орки очень ловко передвигаются по подземельям, а этот туннель они хорошо знали, потому что, несмотря на страх перед Шелобой, часто вынуждены были им пользоваться как кратчайшей дорогой из Мертвой крепости через горы. Не ведая, когда в Незапамятные Времена в дикой скале был вырублен Главный Туннель и большая круглая нора, в которой поселилась Шелоба, они сами прорыли множество ходов и выходов в разные стороны, чтобы спасаться от паучихи, когда приказ начальников гнал их через ее логово. И сейчас они не собирались заходить в глубь Горы, а поспешили в боковой ход, который вел к Сторожевой Башне на скале. Большинство радовалось и ликовало по поводу находки, как это водится у негодяев. Сэм слышал приглушенный подземельем гул голосов и отдельные хриплые крики и снова различил два голоса, которые, как ему показалось, звучали ближе к нему, чем остальные. Это командиры встретившихся отрядов переговаривались на ходу.

— Ты можешь заставить своих босяков заткнуться, Шаграт? — возмущенно говорил первый голос. — Нам только Шелобы сейчас не хватает.

— Спокойно, Горбак. Твои орут не меньше, — ответил другой голос. — Пусть ребята потешатся. Сейчас, я думаю, Шелобы бояться нечего, она, похоже, села на гвоздь. Плакать по этому случаю мы не будем! Ты разве не заметил, что вся дорога до ее проклятой норы позеленела от того, что из нее вытекло? Пусть хохочут, нам повезло, мы нашли то, что ждут в Лугбуре.

— Неужели в Лугбуре такое нужно? Кто это? На эльфа похож, да мал, как козявка. Разве такой уродец может быть опасен?

— Там разберутся.

— Ага, значит, тебе даже точно не сказали, кого искать? Нам никогда всего не говорят. Мы не знаем и половины того, что известно начальникам. А они иногда сами ошибаются даже там, наверху.

— Тише, Горбак! — Шаграт понизал голос так, что Сэм даже обостренным слухом еле-еле слышал. — Может быть, они и ошибаются, но у них везде глаза и уши, голову наотрез даю, что среди моих солдат этих ушей тоже хватает. Одно знаю точно, что там наверху чем-то обеспокоены. Ты говоришь, что Назгул тоже обеспокоен, как и весь Лугбур. А этот от нас чуть не ускользнул.

— Чуть не ускользнул, говоришь? — повторил Горбак.

— Да, но об этом мы поговорим потом, — ответил Шаграт. — Подожди, пока выйдем в нижнюю галерею, там есть уголок, где можно спокойно побеседовать, пропустив ребят вперед.

Вскоре факелы скрылись. Потом что-то покатилось, но Сэм, подбежав, услышал только глухой стук и эхо от него. Он понял, что орки повернули и пошли тем боковым ходом, на который хоббиты наткнулись по дороге, и куда не смогли попасть. Но ход уже снова был закрыт. Огромный камень, которым он был завален, стоял на месте, а голоса орков удалялись.

Сэм пришел в отчаяние. Проклятые бандиты бежали в башню, унося тело его хозяина, явно с подлыми намерениями, а он даже не мог их догнать. Хоббит попытался сдвинуть камень, но это оказалось ему не под силу. И вдруг совсем близко с другой стороны камня зазвучали голоса двух начальников, продолжавших разговор. Сэм замер и напряг слух, надеясь узнать что-нибудь полезное. Кроме того, он подумал, что Горбак, командовавший отрядом из гарнизона Минас Моргул, возможно, будет возвращаться и откроет проход.

— Не знаю, — говорил Горбак. — Вообще-то вести доходят быстрее, чем птица летит. Я не спрашивал, как это выходит: безопасней не спрашивать. Бр-р! Мурашки по телу идут, когда видишь Назгула. Как посмотрит на тебя, так взглядом словно мясо с костей сдирает, и сразу тебе темно и холодно, будто коченеешь на том свете. Но жаловаться нельзя. Сам их любит, они его баловни. Я тебе скажу, что служба в нашей крепости — горький кусок хлеба.

— Попробовал бы ты пожить тут, в компании с Шелобой! — возразил Шаграт.

— Я бы хотел оказаться подальше и от нее, и от Назгулов. Но сейчас война, может быть, потом станет легче.

— Говорят, что война удачная.

— Много чего говорят, — буркнул Горбак. — Посмотрим. Во всяком случае, если все хорошо пойдет, нам будет больше места на земле. Как ты думаешь, если повезет, стоило бы нам тихо смыться отсюда, взять несколько надежных ребят и поселиться где-нибудь, где найдется легкая добыча и не будет начальников на шее?

— Ха! — сказал Шаграт. — Вспомнили бы молодость.

— Конечно. Только раньше времени не радуйся. Что-то мне неспокойно. Как я уже говорил, даже там, на самом верху, — Горбак опять снизил голос до шепота, — да, даже там могут ошибаться. Ты сказал, что кто-то от нас чуть не ускользнул. А я тебе говорю, что он-таки ускользнул, и теперь его искать надо. Когда дело доходит до самой трудной работы и надо исправлять чьи-то ошибки, всегда гонят бедных Урук-Хай, и никто даже спасибо не скажет. Еще не забывай, что враги нас ненавидят не меньше, чем Его, и если они победят, нам конец. Ну-ка, скажи, когда тебе дали приказ выводить отряд на перевал?

— Час назад, незадолго до нашей встречи. Прислали известие: «Назгул встревожен. Опасность шпионов на ступенях. Удвоить бдительность. Выслать отряд». Я сразу же и вышел.

— Паршиво, — произнес Горбак. — Я точно знаю, что наши Молчащие Стражи встревожились уже два дня назад, если не раньше. Но меня с патрулем отправили только вчера, а в Лугбур не послали ни одного донесения. Может быть, потому, что на мачте поднят Сигнал Большой Тревоги и Верховный Назгул выступил на войну и так далее. Я слыхал, что Лугбур от нас в последнее время отмахивается.

— Наверное, Глаз был занят чем-то другим, — предположил Шаграт. — Говорят, что на западе происходят важные события.

— Еще какие! — ответил Горбак. — А враги тем временем пробрались на Ступени. Что ты делал на своей Башне? Ты должен стеречь перевал, не ожидая приказов. Так ведь?

— Отстань. Не учи меня. Мы на башне не спали, мы знали, что происходит что-то странное.

— Да ну?

— Даже очень странное: яркий свет и крики. Но тут Шелоба вылезла. Мои ребята видели ее и Гаденыша.

— Какого еще Гаденыша?

— Ты его, наверное, видел: такой маленький, черный, худой, немного похожий на паука, но больше на голодную лягушку. Он у нас раньше бывал. Много лет назад он вышел из Лугбура, а мы получили приказ начальства его пропустить. Потом он пару раз возвращался на Ступени, но мы его не трогали: у него, видно, был договор с Ее Величеством. Наверное, он не годится в пищу, Шелобе ведь плевать на наше начальство и его приказы. Ну и часовые у вас в долине! Гаденыш здесь был еще за день до того, как подняли шум. Вчера под вечер его тоже здесь видели. Мои разведчики донесли, что Ее Величество ждет гостей и там готовится забава. Я решил, что все в порядке, а тут приказ сверху. Я-то думал, что Гаденыш постарался доставить ей развлечение или снизу прислали в подарок военнопленного. Ну, что-то в этом роде. В ее дела лучше не вмешиваться. Когда Шелоба охотится, никто живым из туннеля не уйдет.

— Ты так думаешь? У вас что, глаз нет? Я тебе повторяю: здесь стало очень неспокойно. Не знаю, что это за тип, но он быстро прошел Ступени, вылез живым из туннеля и удрал у Шелобы из-под носа. Вышел из пещеры, разрубив паутину. Есть над чем подумать.

— Но она все-таки до него добралась.

— Добралась? До этого малявки? Если бы кроме него здесь никого не было, она бы его сразу затащила в свою кладовку и там оставила. По приказу из Лугбура ты бы его оттуда доставал. Вряд ли кто стал бы тебе тогда завидовать! Но он был здесь не один.

Тут Сэм очень заинтересовался разговором и прижал ухо к камню.

— Как ты думаешь, Шаграт, кто перерезал путы, которыми его Шелоба обмотала? Тот же самый, кто загнал ее назад в пещеру, разве не ясно? Кто проткнул ей брюхо? Конечно, он же. А куда он девался? Скажи, где он, а, Шаграт?

Шаграт не ответил.

— Так шевели мозгами, если они у тебя есть! Это не шутки. Ты не хуже меня знаешь, что пока никому не удавалось вогнать гвоздь Шелобе в шкуру. Я, конечно, не собираюсь ей сочувствовать, но это значит, что здесь рядом бродит враг пострашнее всех бунтовщиков, которые со времен Великой Осады появлялись у наших границ. Кто-то от нас ускользнул!

— Но кто? — почти застонал Шаграт.

— Судя по приметам, Капитан Шаграт, это великий воин, верней всего эльф, во всяком случае, меч у него эльфийский, а может, и топор есть. И он цел и невредим гуляет по местам, которые ты сторожишь, а ты его даже не заметил. Вот что странно!

Горбак сплюнул, а Сэм невесело усмехнулся, слушая, как его расписывают.

— Ты всегда все видишь в черном свете, — сказал Шаграт. — Приметы можно толковать по-разному, и так, как ты, и совсем иначе. Караулы я везде расставил и со временем во всем разберусь. Сейчас надо заняться тем непрошеным гостем, которого поймали, а потом позаботимся о других.

— Если я не ошибаюсь, толку от этого малявки будет немного, — сказал Горбак. — Может быть, он вовсе не связан с этим делом. Силач с мечом, наверное, не очень им интересовался, раз оставил без внимания под скалой. Эльфийские штучки!

— Посмотрим. А сейчас пошли, мы уже долго болтаем. Займемся лучше пленником.

— Что ты собираешься с ним делать? Ты не забывай, что я первый его увидел: если хочешь с ним поиграть, то мы с ребятами тоже примем участие.

— Успокойся, — отмахнулся Шаграт. — У меня точный приказ. За нарушение я отвечу собственной шкурой и твоей тоже. Каждого чужака полагается живым доставить в Башню. Пленника надо обыскать, все содрать. Подробное описание всех предметов, деталей одежды, вооружения, писем, колец и украшений немедленно отправить в Лугбур и только туда. Самого пленника не трогать под угрозой смерти, за его сохранность все стражники отвечают головой. Держать его следует до тех пор, пока за ним не пришлют или не приедут лично. Приказ ясен, и я его выполню.

— Говоришь, содрать? — спросил Горбак. — А волосы там, ногти, пару зубов?

— Нет. Тебе же сказано, что пленник принадлежит Лугбуру. Надо доставить его туда целым и невредимым.

— Трудновато будет, — рассмеялся Горбак. — Это же холодный труп. Понятия не имею, что в Лугбуре смогут с ним сделать. Разве что в котле разогреют.

— Дурак! — ответил Шаграт. — Думаешь, что умный, а не знаешь того, что каждому орку известно. К Шелобе на обед попадешь, если будешь таким растяпой. Труп! Ты не слышал про хитрости Ее Величества? Когда она связывает жертву, это значит, что потом съест. А Шелоба не ест трупов, пьет только живую кровь. Этот уродец жив-живехонек!

Сэм пошатнулся и оперся о камень. Ему показалось, что весь мир вокруг него зашатался. Удар был так силен, что хоббит чуть не потерял сознание. Пытаясь справиться со слабостью, он заговорил сам с собой: «Ах, Сэм, глупец, тебе же сердце подсказывало, что он жив, а ты поверил, что он умер. Никогда не доверяй больше своей голове, это самая неудачная часть твоего тела! Все потому, что ты потерял надежду. Что же теперь делать? В данную минуту ничего, потому что сейчас ты только можешь покрепче опереться о камень и еще послушать их поганые голоса».

— Ба! — продолжал Шаграт. — У Шелобы есть разные яды. Когда она охотится, то обычно ткнет разок жвалом добыче в спину, и этого хватает, чтобы все живое обмякло, как рыба, если из нее хребет вытащить. Тогда с ним можно делать все, что хочешь. Помнишь старого Уфтака? Он пропал и много дней не возвращался, а потом мы его нашли в углу пещеры, он там висел, был еще жив и глаза таращил. Смех, да и только! Шелоба про него, наверное, забыла, но мы решили его не трогать, чтобы с ней не связываться. Этот малявка через несколько часов проснется, ну разве что его стошнит разок. Будет здоров, пока им в Лугбуре не займутся. Только не поймет, куда попал и что с ним случилось.

— И не догадается, что его ждет! — засмеялся Горбак. — Если больше ничего нельзя, давай ему хоть расскажем пару историй на эту тему. Не приходилось ему еще, наверное, бывать в прекрасном Лугбуре, может, захочет представить себе, что его там ждет. Это веселее, чем я сначала думал. Пошли!

— Могу тебе сказать, что никаких развлечений не будет! — ответил Шаграт. — Если у пленника волос с головы упадет, мы оба потеряем головы.

— Ну ладно. Но я на твоем месте попробовал бы поймать улизнувшего силача, прежде чем посылать рапорт в Лугбур. Нечем хвалиться, поймав котенка и упустив кошку.

Голоса удалялись. Сэм слышал затихающий топот ног. Ошеломление прошло, и его охватила бешеная ярость.

— Я все спутал! — кричал он. — Я знал, что так будет. Теперь Фродо схватили, он в лапах проклятых бандитов! Гады! Никогда, никогда слуга не должен бросать господина! Я нарушил это правило. Сердце мое чувствовало, что так будет. Простит ли меня хозяин? Его надо спасать. Так или иначе я должен его выручить! Так или иначе!

Сэм снова достал меч и попробовал толкать камень рукоятью, но камень только глухо охнул и с места не сдвинулся. Однако лезвие меча так ярко засветилось, что хоббит смог лучше осмотреться. С удивлением он заметил, что камень имеет форму тяжелой двери, в два раза выше его самого. Между верхним краем камня и низким потолком пещеры была широкая щель. Дверь, наверное, спасала орков от Шелобы и изнутри была заперта на засовы, которые при всей своей хитрости паучиха не могла ни достать, ни отворить. Собрав остаток сил, Сэм подпрыгнул, ухватился за край камня, влез на него и кое-как протиснулся на другую сторону. Там он спрыгнул на пол, потом со сверкающим обнаженным мечом в руке бросился бежать вперед по коридору.

Известие, что его хозяин жив, прибавило ему сил и заставило забыть об усталости. Дороги перед собой он не видел, ход все время изгибался и поворачивал; куда он ведет, хоббит не знал, но ему показалось, что он почти догоняет двух орков, потому что их голоса опять слышал очень близко и ясно.

— Так и сделаю, — говорил Шаграт сердито. — Сразу запру его в самой верхней камере.

— Чего ради? — спросил Горбак. — Тебе подвалов мало?

— Я же сказал, что его беречь надо, — ответил Шаграт. — Тебе что, не ясно? Это ценный пленник. Я не верю ни твоим, ни своим ребятам, ни тебе, потому что ты чересчур любишь развлечения. И я его посажу там, где хочу, и куда ты до него не доберешься, даже если тебе очень захочется. На самом верху, там надежнее.

«Да ну? — подумал Сэм. — Ты забыл о большом силаче, об эльфе, который гуляет поблизости!»

И он бегом завернул за ближайший поворот, но — увы! — убедился только в том, что его подвел хитро построенный туннель либо обостренный благодаря Кольцу слух, и в оценке расстояния он ошибся.

Два орка были далеко впереди. Он видел их черные силуэты на красноватом фоне. В конце коридора была двустворчатая медная дверь, ведущая, наверное, под Башню, в подвалы. Орки, которые несли пленника, уже в нее вошли. Горбак и Шаграт подходили.

Створки с лязгом захлопнулись: Бам-м-м! Задвинулись железные засовы. Все! Сэм без сил упал рядом с дверью.

Фродо был жив, но был пленником Врага.