Глава четвертая.
ВСТРЕЧА НА КОРМАЛЛЕНСКОМ ПОЛЕ
Вокруг бугров роились солдаты Мордора. Бурлящее море вражеской армии почти захлестнуло отряды Западных Вождей. Солнце было зловеще-красным, а от крыльев Назгулов на землю падали черные тени смерти. Арагорн стоял под знаменами, глаза его сверкали, как звезды, тем ярче, чем темнее становилось вокруг. Гэндальф на вершине бугра сиял чистой белизной: его Тень не коснулась. Атаки врагов разбивались о заслоны, окружавшие бугры, гул сражения разносился по полю, как гневный шум прилива.
Вдруг Гэндальф обратил взгляд к северу, где небо было бледным и чистым. Потом поднял руки и громким голосом, перекрывая шум битвы, закричал:
— Орлы летят!
Этот крик подхватили остальные:
— Орлы, орлы летят!..
Солдаты Мордора подняли головы к небу, еще не понимая, что это может означать для них.
Впереди большой стаи летели Гвайр-Ветробой и его брат Вихрекрыл, благороднейшие вожди Северных Орлов, потомки старого Торондора, чье племя вило гнезда на недоступных вершинах Опоясывающих Гор, когда Средиземье было юным. За ними, подгоняемые северным ветром, строем неслись их вассалы с Северного Нагорья. Вдруг, резко снижаясь, орлы стали пикировать прямо на Назгулов, их огромные крылья с ураганным свистом рассекали воздух.
Но Назгулы в этот момент услышали властный призыв из Черной Башни, взметнулись, развернулись и улетели в Мордор; в то же мгновение ряды Мордорской армии начали ломаться, дикий смех и крики застыли на устах вражеских солдат, из их вдруг задрожавших рук выпало оружие, колени у рабов Саурона подогнулись от страха. Властелин, чья сила толкала их в бой и наполняла ненавистью и яростью, предал их, заколебался, выпустил из-под своей власти. Они увидели убийственный свет в глазах своих врагов и убоялись его.
Из уст Западных Полководцев вырвался победный клич, ибо их сердца осветила надежда.
Рыцари Гондора, роханские всадники, дунаданы с севера сомкнули ряды и двинули с бугров в атаку на растерянные вражьи отряды, пробивая себе дорогу остриями копий.
Но Гэндальф снова поднял руку и возгласил:
— Стойте, воины Запада! Остановитесь и ждите! Бьет роковой час!
Не успел он произнести последние слова, как земля задрожала, далеко за Башнями Железных Ворот высоко над горными вершинами к небу поднялась огромная туча в отблесках молний и пламени. Зубы Мордора над Моранноном закачались и рухнули; мощные стены рассыпались в прах. Железные Ворота перестали существовать. Из невидимой отсюда дали донесся гул, грохот, рокот, словно там катилась лавина.
— Власть Саурона пала! — сказал Гэндальф.— Несущий Кольцо исполнил свой долг.
Западные Полководцы обратили взоры к югу, в сторону Мордора, и им показалось, что они видят, как на фоне темных туч поднимается огромная непроницаемо черная тень, увенчанная короной молний, и закрывает полнеба. Уродливая и зловещая, она словно протягивала к ним длинные руки, бессильно грозя; в следующее мгновение порыв ветра прижал ее к земле, разорвал в клочья и унес их вдаль. После этого все стихло.
Вожди западного войска склонили головы, а когда снова подняли, глаза их выражали изумление.
Вражеская армия в беспорядке бежала, мощь Мордора рассыпалась пылью на ветру. Когда в глубине муравейника умирает раздувшееся до неимоверной величины существо, управлявшее целым сонмом подданных, муравьи в растерянности и беспорядке разбегаются, слабеют и мрут. Так и слуги Саурона — орки, тролли, околдованные злыми чарами звери — разбежались, как одурелые, бессмысленно кидаясь из стороны в сторону. Некоторые убивали сами себя, бросаясь на копья или в пропасти, другие с жалобным воем искали спасения в норах и подземельях, где не было ни света, ни надежд. Только люди — рунийцы, харатцы, пришельцы из восточных и южных стран — осознали свое поражение и почувствовали силу и величие Западных Вождей. Те из них, которые, служа Злу, были до конца преданы Саурону, ненавидели Запад и сохранили гордость и храбрость, собрались воедино и готовились к последнему бою, обреченные на поражение. Но большинство в панике бежало на восток или, бросив оружие, молило о пощаде.
Гэндальф, предоставив Арагорну и его соратникам закончить битву, остался на вершине бугра и громко крикнул. На его зов с неба плавно слетел гигантский орел Гвайр-Ветробой и сел перед ним.
— Ты дважды носил меня, друг Ветробой,— сказал ему Гэндальф.— Если будет на то твоя воля, докажи свою дружбу в третий раз, увенчай ее последним подвигом. Я сейчас не намного тяжелее, чем тогда, когда ты меня вынес с Зиразигила, где сгорела моя прошлая жизнь.
— Я тебя донесу, куда надо, даже если ты станешь тяжелым, как камень,— ответил Ветробой.
— Тогда летим! Возьми с собой брата и еще кого-нибудь из самых быстрых соплеменников. Нам надо обогнать не только ветер, но и крылья Назгулов.
— Ветер дует с севера, но мы его обгоним,— ответил Ветробой.
И он поднял Гэндальфа и полетел к югу, а с ним вместе — Вихрекрыл и молодой орел Менельдор. Пролетая над долиной Удун и над плато Горгорот, они видели, что вся страна превратилась в руины и пепел, земля колеблется, а Роковая Гора впереди извергает пламя.
— Я рад, что ты со мной, Сэм,— сказал Фродо.— Мы вместе в последний час, когда все рушится.
— Да, я с вами, господин Фродо,— ответил Сэм, нежно прижимая окровавленную руку хозяина к своей груди.— Мы вместе. Поход закончен. И после того, что мы сделали, мне совсем не хочется сразу сдаваться, вы ведь меня знаете.
— Может, тебе и не хочется, но мир так устроен, Сэмми,— произнес Фродо.— Надежды не сбываются, всему приходит конец. Ждать нам осталось совсем недолго. Вокруг — только камни и пепел. Нет нам спасения.
— Пусть даже так, но давайте уйдем подальше от самого опасного места, от этих Роковых Расселин, так ведь их называют? Это ведь можно сделать, хозяин? Спустимся по дороге вниз, а?
— Ладно, Сэм, если ты так хочешь, пойдем.
Они с трудом сошли по крутой дороге вниз, и как раз в тот момент, когда оказались на одном из отрогов у подножия Горы, из дверей Шаммат Наур вырвался дым и пар, верхний конус раскололся надвое, из него пролилась огненная струя лавы и гремящим каскадом покатилась по восточному склону.
Дальше ни Фродо, ни Сэм идти уже не могли. Они окончательно выдохлись. Сил хватило лишь на то, чтобы взобраться на невысокий бугор из застывшего пепла. Они оказались на острове в огненном море. Вокруг трескалась земля, валил пар, Гора содрогалась в агонии, по ее бокам в их сторону текли медленные огненные реки. Было ясно, что бугор долго не выдержит и его тоже зальет огненная река. На головы хоббитам сыпался горячий пепел.
Они стояли, поддерживая друг друга. Сэм, продолжая нежно гладить руку Фродо, сказал со вздохом:
— А все-таки мы с вами участвовали в очень интересной истории, правда, хозяин? Жаль, что не придется нам услышать, как ее будут рассказывать. Наверное, кто-нибудь начнет так: «А сейчас пришел черед рассказывать историю о деяниях Фродо Девятипалого и о Кольце Всевластья». Все затихнут, как тогда в Райвенделе, когда мы слушали повесть про Берена Однорукого и Камень Сильмарил. Хотел бы я услышать нашу историю. И узнать, что произойдет в последней главе, когда нас не будет!
Он старался говорить бодрым голосом, отгоняя страх, и до последнего мгновения с надеждой всматривался в северный край неба, где, разгоняя мрак, рвал тучи холодный свежий ветер, постепенно превращаясь в ураган.
Здесь и обнаружили хоббитов зоркие глаза орла Гвайра, прилетевшего вместе с бешеным вихрем. Орел снизился и, не обращая внимания на ветер, облетел бугор. Две темные фигурки стояли, держась за руки, на сером бугре. Земля тряслась у них под ногами, вокруг все было в трещинах, огненный поток приближался к бугру. В тот момент, когда орел слетел к ним, они одновременно зашатались и упали, потеряв сознание, — то ли от слабости, то ли от ядовитых паров, то ли от отчаяния, как бы закрыв глаза пред лицом неминуемой гибели.
На бугор спустились Ветробой, Вихрекрыл и быстрый Менельдор, подхватили хоббитов и вынесли их из огня и мрака.
Проснулся Сэм на чем-то мягком. Над ним покачивались толстые ветви бука, сквозь молодую листву просвечивало солнце, зеленые и золотые блики играли на ветвях, воздух был напоен ароматами.
Сэм вспомнил эти запахи. Так пахли луга Итилиэна. «Ну и заспался я,— подумал он.— Сколько же я спал?» Сначала ему показалось, что еще продолжается тот день, когда он разводил костерок под камнем на зеленом склоне. Память его не сразу пробудилась, и все, что было потом, в первый момент показалось ему сонным кошмаром. Он потянулся и глубоко вздохнул, сказав себе: «Ну и сон! Хорошо, что я проснулся». Потом сел и увидел Фродо. Фродо лежал рядом и спокойно спал, причем не на земле, а на постели. Одну руку Фродо во сне закинул за голову, другую положил поверх одеяла. И на этой другой, правой руке не хватало безымянного пальца.
Вдруг Сэм все вспомнил. И громко закричал:
Это был не сон! Где же мы?
Кто-то стоявший у его изголовья очень спокойно и ласково ответил:
— В Итилиэне, на попечении Короля, который вас ждет.
И перед ним явился Гэндальф, весь в белом, с белоснежной бородой, будто пронизанный солнечным светом.— Ну, как ты себя чувствуешь, Сэммиум Гэмджи?
Но Сэм только откинулся на ложе с широко раскрытым ртом и онемел, и долго лежал так, от удивления и счастья потеряв дар речи. Наконец он выдохнул:
— Гэндальф! А я думал, что ты умер. Правда, я и про себя так думал. Что, все смерти оказались ненастоящими? Что вообще произошло?
— Сгинула Великая Тьма,— ответил Гэндальф и засмеялся.
Его смех прозвучал как музыка. Или как журчание воды в пустыне. До Сэма вдруг дошло, что он много дней не слышал настоящего смеха, этой чистой мелодии радости, которая теперь эхом продолжает звенеть в его ушах, напоминая о всем хорошем, что было у него в жизни. Но неожиданно для себя он вдруг расплакался. И так же, как после теплого дождя весенний ветер разгоняет тучи и ясно светит омытое солнце, слезы его высохли, грудь наполнилась смехом, и смеясь он сорвался с ложа.
— Как я себя чувствую? — воскликнул он.— Этого не передашь… Я себя чувствую…— и он взмахнул обеими руками,— чувствую, как весна после зимы, как солнце в листьях, как фанфары на башнях, как струны арфы; как все песни мира!..— Вдруг он прервал свои восторги и посмотрел на Фродо.— А как чувствует себя хозяин? Какая жалость, что ему руку изуродовали. Надеюсь, в остальном он здоров? Он пережил такие ужасы!
— Здоров, здоров,— поднимаясь с постели, объявил Фродо и тоже засмеялся.— Я уже второй раз засыпаю, чтобы тебе дать как следует отдохнуть, соня ты несчастный! Я еще на заре проснулся, а сейчас, наверное, уже почти полдень!
— Полдень?— повторил Сэм, пытаясь определиться во времени.— А который день?
— Сегодня четырнадцатый день Нового Года,— ответил Гэндальф.— Или, если тебе так легче понять, восьмое апреля по Хоббитскому календарю. В Гондоре теперь Новый год будет всегда начинаться двадцать пятого марта, в память о дне, когда пал Саурон, а вы были спасены из огня и принесены к Королю. Он вас выходил, а сейчас вы должны предстать перед ним и вместе с ним сесть за трапезу. Когда будете готовы, я вас провожу.
— Король? — спросил Сэм.— Какой Король? Кто он?
— Король Гондора, Властитель всех западных земель,— сказал маг,— вернувший себе старинные владения. Скоро он поедет на коронацию в столицу, а пока он здесь и ждет вас.
— Но в чем мы к нему пойдем?— воскликнул Сэм, оглядываясь и не видя рядом ничего, кроме старых лохмотьев, в которых они проделали последний этап Похода и которые лежали на земле возле их постелей.
— В том, в чем ходили в Мордор,— ответил Гэндальф.— Орчье тряпье, которое ты носил в Стране Мрака, Фродо, цело и будет сохранено. Никакой шелк, никакое полотно, даже оружие и гербы не заслуживают большей чести. Потом я вам, может быть, найду другую одежду. А пока…
Гэндальф протянул к ним руки, и они увидели, что в одной из них что-то светится.
— Что там у тебя, Гэндальф? — воскликнул Фродо.— Неужели…
— Да, я вам возвращаю два сокровища, которые мы нашли под курткой Сэма, когда вас спасли орлы. Это дары Владычицы Галадриэль: твой флакон, Фродо, и твоя шкатулка, Сэм. Радуйтесь, что они целы, и получайте!
Хоббиты умылись, оделись, слегка подкрепились и пошли за Гэндальфом.
Маг вывел их из буковой рощи, где они отдыхали, и повел к длинному залитому солнцем зеленому лугу, вокруг которого росли могучие деревья с темной листвой и красивыми цветами. Где-то позади шумел водопад: шли они вдоль речки, которая весело журчала в цветущих берегах и, подбежав к деревьям, пропадала между ними. В одном месте деревья расступались, и было видно, как совсем далеко, почти на горизонте искрится полоса воды.
Пройдя под деревьями, хоббиты увидели воинов в блестящем вооружении, рослых гвардейцев в черно-серебряных одеждах, которые низко поклонились, приветствуя их. Потом протяжно запела труба, и все пошли по аллее вдоль журчащей речки. Аллея привела их на широкое зеленое поле. Отсюда было видно, что полоса на горизонте — это на самом деле широкая река в серебристой мгле, на ней длинный зеленый остров, а у берега — много кораблей.
На поле выстроились рядами многочисленные полки большого войска, сверкая на солнце оружием и доспехами.
Когда хоббиты приблизились к ним, солдаты застучали мечами о щиты, заиграли в рога и трубы и, потрясая копьями, приветственно закричали на разных языках:
Да здравствуют невысоклики! Слава им!
Куйо и Фериэйн анан! Аглар'ни Ферианнат!
Славьте великой славой Фродо и Сэммиума!
Даур а Берэль, Конин эн Аннун! Эглерио!
Слава им!
Эглерио!
А лайта тэ, лайта тэ! Андамэ лайтувальмет!
Слава!
Кормаколиндор, а лайта тариэнна!
Слава им!
Отнесшим Кольцо слава вовек!
Фродо и Сэм, ошеломленные, покрасневшие до ушей, блестя глазами, прошли мимо славящих их солдат к трем тронам на возвышении из дерна. С правой стороны от них развевалось зеленое знамя со скачущим белым конем, слева — на голубом знамени плыл серебряный корабль с форштевнем в виде лебедя, а над самым высоким средним троном был развернут огромный черный флаг, на котором цвело Белое дерево с короной и семью сверкающими звездами. На троне восседал величественный муж в кольчуге, с большим мечом на коленях, с непокрытой головой. Когда хоббиты подошли, он встал. И тут они его узнали, хотя он сильно изменился. Повелитель над людьми, с лицом, обрамленным темными волосами, он выглядел воистину по-королевски, в его серых глазах светилась высокая мудрость и радость.
Фродо бегом подбежал к нему, Сэм — за ним.
— Ну, это уж предел мечтаний! — закричал Сэм.— Бродяжник, или я снова сплю!
— Да, Сэм, Бродяжник,— ответил Арагорн.— Далекий путь прошли мы от Пригорья, где я тебе с первого взгляда понравился, помнишь? Далекий путь прошли мы все, но вам двоим досталась самая мрачная дорога.
Сэм окончательно смешался и растерялся, когда Король с поклоном встал перед ними на одно колено, потом взял их обоих за руки, подвел к трону и усадил на него. После этого он обратился к собравшимся и громким голосом, так что все, кто был на поле, могли слышать, прокричал:
— Возгласите невысокликам Великую Славу!
От громких криков из тысяч уст вздрогнуло поле, а когда все стихло, к великой радости Сэма вперед вышел знаменитый гондорский певец, преклонил колени перед Королем и спросил разрешения петь. Вот как он начал:
— Слушайте, рыцари и воины без страха в сердцах, Короли и князья, благородные мужи Гондора, роханские всадники! Слушайте, сыны Элронда и дунаданы с севера! Слушайте, эльфы, гномы и храбрые дети Хоббитшира! К вам я обращаюсь, свободные племена Запада, слушайте мою песню! Ибо петь я буду о славных деяниях Фродо Девятипалого и о Кольце Всевластья.
Услышав такой зачин, Сэм со счастливым смехом вскочил с места и крикнул:
— Это великая слава, как чудесно! Сбылись мои мечты! — и расплакался.
Вместе с ним смеялось и плакало все войско, а когда над их смехом и слезами взвился в поднебесье серебряным и золотым перезвоном чистый голос певца, все сели и умолкли. Певец пел то на языке эльфов, то на Всеобщем языке; сердца слушателей ранила сладость его слов и пронизывала острая и сверкающая, как лезвие меча, радость. Они мыслью летели туда, где боль и счастье сливаются воедино, а слезы веселят, как вино.
Солнце уже снижалось, и тени от деревьев стали длинными, когда певец кончил свою песнь, еще раз возгласил «Великая Слава им!» — и низко поклонился. Тогда Арагорн встал, и вслед за ним все войско тоже встало и направилось к столам, раскинутым по краю поля, под навесами, чтобы есть, пить и веселиться до наступления ночи.
Фродо и Сэма отвели в палатку, где они сняли с себя старую одежду, которую слуги аккуратно сложили и бережно спрятали. Хоббитам дали все чистое, потом появился Гэндальф и принес, к непередаваемому удивлению Фродо, его меч, эльфийский плащ и кольчугу из мифрила — вещи, отобранные у него орками в Мордоре. Для Сэма нашлась новая кольчуга из позолоченных колец, а его эльфийский плащ выглядел как новый, так его хорошо вычистили и починили. Меч ему принесли тоже.
— Нет, меч я не возьму,— сказал Фродо.
— Сегодня тебе полагается иметь меч у пояса,— ответил Гэндальф.
Тогда Фродо взял короткий мечик Сэма, с которым верный слуга оставил его лежать на перевале Кирит Унгол.
— Жало я тебе насовсем подарил, Сэм,— сказал он.
— Не надо, господин Фродо! Господин Бильбо дал его вам вместе с кольчугой. Он не захотел бы, чтобы кто-нибудь, кроме вас, его носил!
Фродо уступил, а Гэндальф, преклонив колено как оруженосец, помог им опоясаться мечами, потом встал и надел им на головы серебряные обручи. В таком виде хоббиты отправились на большой пир, где сели за королевский стол рядом с Гэндальфом, Королем Эомером Роханским, князем Имрахилом и достойными полководцами. И там были Гимли и Леголас.
Когда после Минуты Торжественного Молчания все сели и слуги внесли вино, Сэм вдруг заметил двух оруженосцев, которые пришли прислуживать Королям. Один из них носил черное с серебряным — цвета гондорской гвардии, а другой был одет в зеленое с белым. Сначала Сэм удивился, зачем люди взяли мальчишек на военную службу и в дальний поход вместе со взрослыми; а когда они приблизились, он пригляделся и закричал:
— Господин Фродо, вы только посмотрите! Это же Пин! Я хотел сказать, господин Перегрин Тук и господин Мерриадок с ним! Как они выросли! Ну и ну! Знать не только у нас интересная история, им, наверное, тоже есть что рассказать.
Конечно, есть,— тут же откликнулся Пипин.— И мы тебе после пира все расскажем. А пока попробуй потянуть за язык Гэндальфа, он уже не такой скрытный, как раньше, хотя больше смеется, чем разговаривает. Видишь, мы с Мерриадоком сейчас очень заняты. Ты, верно, понял, что мы теперь рыцари — я гондорский, а Мерри — роханский.
Долго-долго длился этот счастливый день, а когда солнце зашло и над Андуином из туманов выплыла щекастая Луна, заглядывая под листья деревьев, Фродо и Сэм сели на пригорке под этими шелестящими деревьями, наслаждаясь благовонной свежестью прекрасной земли Итилиэна. Конечно, рядом с ними оказались Мерри, Пипин и Гэндальф, а потом к компании присоединились Гимли и Леголас, и проговорили они до поздней ночи. Фродо и Сэм многое узнали о судьбе Отряда после его распада в тот злосчастный день на луговине Парт Гален недалеко от водопада Рэрос, но конечно, можно было еще много расспрашивать и рассказывать.
Перед мысленным взором Сэма все мелькало и путалось: орки, говорящие деревья, бескрайние степи, летящие галопом всадники, сверкающие пещеры, белые башни и золотые Дворцы, сражения, стройные корабли с раздутыми парусами… Все это ошеломляло, но самым удивительным из всех чудес ему казалось то, что Мерри и Пипин выросли. Он никак не мог этого понять, то и дело вновь и вновь просил их встать то рядом с Фродо, то рядом с собой, мерял, почесывая затылок.
— Не понимаю, как это могло произойти в вашем возрасте,— сказал он наконец,— факт, однако, налицо: каждый из вас на целых три дюйма выше, чем положено быть хоббиту. А может, я от передряг стал карликом?
— Не стал,— ответил Гимли.— Я ведь уже говорил, что смертный не может пить воду энтов без последствий, как обычное пиво.
— Воду энтов? — переспросил Сэм.— Что-то говорилось о каких-то энтах, но пусть меня гром побьет, если я сейчас помню, кто они такие. Наверное, придется нам еще не одну неделю беседовать, чтобы все это в голове улеглось!
— Конечно, не одну,— согласился Пипин.— А Фродо надо будет потом запереть в башне Минас Тирита, чтобы он все записал. А то половину забудет, и старик Бильбо очень огорчится.
Наконец, Гэндальф поднялся.
— Рука Короля обладает целительной силой,— сказал он,— но вы, друзья, были уже на пороге смерти. Он вернул вас в мир и одарил благословенным сном. Вы спали долго и спокойно, но сейчас вам снова надо поспать.
— Спать надо не только Фродо и Сэму,— вставил свое слово Гимли.— Тебе, Пин, тоже спать пора. Я теперь очень к тебе привязан, хотя бы за то, что ты мне стоил больших трудов. Это из-за тебя я первый раз в жизни устал. А потом никогда не забуду, как я тебя искал на поле последней битвы. Если бы не гном Гимли, не сидел бы ты тут с нами. Хорошо, что я смог вспомнить, как выглядит хоббичья ступня,— она одна только и торчала из-под кучи трупов. А когда я стащил с тебя тяжелого тролля, то был уверен, что ты неживой. Я тогда чуть бороду себе не вырвал с горя. Прошли всего сутки с тех пор, как ты встал с постели. Так что иди еще полежи. Да и я пойду посплю.
— А я пойду гулять,— отозвался Леголас.— Побродить по лесам такой красивой страны — для эльфа лучший отдых. Когда-нибудь, если мой Король согласится, я сюда приведу часть своего племени, и тогда Итилиэн станет счастливым краем… хоть ненадолго, на поколение… может быть, на сто человеческих лет… Здесь рядом Андуин, Великий Андуин, дорога к Морю!
К Морю, где белые чайки кричат,
Ветер срывает пену с волны.
Солнце на запад идет на закат,
Песни ушедших оттуда слышны.
Серый корабль, ты слышишь ли их?
Серый корабль, с тобой на закат
Я уплыву из лесов родных
Туда, где чайки кричат!
Наше время уходит, кончается век,
Утраченный Остров зовет!
Длинной волной о Последний Брег
Огромное Море бьет.
Человек не найдет Эрессею мою,
Последний эльфийский приют.
Никогда в том вечно-зеленом краю
Листья не опадут!
В Эрессею, куда ушел мой народ,
Одиноко я поплыву,
Ибо в вечно-вечерний край без невзгод
Чайки зовут!..
С этой песней Леголас легким шагом сошел с пригорка, где они сидели, и скрылся в лесу.
Разошлись и остальные. Фродо и Сэм, счастливые, растянулись на постелях. Утром они проснулись бодрыми, полными надежд.
Так прошло много дней. Кормалленское поле в Итилиэне, где расположилось войско, находилось неподалеку от водопада Эннет Аннун; ночью здесь слышался шум потока, который каскадами падал с высоты, потом через скальные ворота вырывался на цветущие луга и впадал в Андуин у острова Кайр-Андрос. Хоббиты бродили вокруг лагеря, узнавая места, которые проходили в своем путешествии. Сэм все надеялся, что где-нибудь в чаще леса или в глухом ущелье встретит огромного олифана. Когда ему сказали, что при осаде Гондора враги привели много таких животных к стенам города, по все они погибли, он заметно погрустнел.
— Конечно, нельзя одновременно быть в разных местах,— вздохнул он,— но, как видно, я многое потерял из-за того, что был не здесь.
Наконец, армия была готова к возвращению в Минас Тирит. Уставшие отдохнули, раненые исцелились. Все отряды подошли к основному лагерю. Труднее всего пришлось воинам, которые дрались с упорными южными и восточными отрядами и в погоне за ними зашли далеко в глубь Мордора и брали его северные крепости. Но и они к концу апреля полностью восстановили силы. Приближался май.
Полководцы отдали приказ садиться на корабли.
От острова Кайр-Андрос воины поплыли вниз по Андуину к Осгилиату. Там они провели один день, а на следующий вечер вся армия вместе с Королем и его свитой вступила на зеленые поля Пеленнора и увидела белые башни под величественным Миндоллуином.
Перед ними была столица Гондора, последний оплот, хранивший память о людях с Заокраинного Запада. Пройдя через ночь и огонь, город дождался рассвета и солнечных дней.
На полях Пеленнора был разбит последний лагерь, а ночь воины провели в палатках. Наступил первый день мая, и с восходом солнца Король должен был вступить в свою столицу.
