Не успели мы проехать и полверсты, как увидели в кустах у дороги перевернутую кибитку. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, для чего на ней сюда приехали, но при этом затруднюсь даже предположить, в какую «бурю» она попала ночью и отчего оказалась перевернутой. Все кусты вокруг были усыпаны пухом из распотрошенных подушек, валявшихся вперемешку с мелким скарбом в траве. Точно внутри кибитки произошел некий удивительный взрыв, выворотивший наружу все ее внутренности, но при этом ничуть не повредивший сам корпус.

Ни лошади, ни хозяина кибитки не было видно, зато чуть поодаль, под кустами орешника, стояли пожилые сельчане, в столь ранний час уже вышедшие в поле, чтобы править свои труды, но вместо этого вынужденные прятаться от дождя. Вытянув шеи, точно суслики в минуту опасности, они смотрели на перевернутый экипаж. Вероятно, сельчане и хотели бы поживиться чем-нибудь валявшимся вокруг него в траве, но не имели смелости приблизиться.

Я выскочил из брички в надежде, что хотя бы внутри кибитки обнаружу хозяина. Увы, внутри кибитки было точно подметено, и лишь между пологом и подголовником торчал альбом в коричневом кожаном переплете.

Я забрал альбом с собой с намерением передать его хозяину, если таковой найдется, и даже не предполагал тогда, какое удивительное приобретение сделал.

Мы поехали, дождь все усиливался, и вскоре вся дорога превратилась в сплошное месиво. С трудом выехали на большак и покатили по дороге. Под самым селом у брички отскочило колесо, и мы с Тимофеем основательно перепачкались в грязи, устанавливая его на место.