Солнышко! Не дожидаюсь ответа от тебя. Видимо, письмо еще не дошло. До чего же здесь гнусно. Кто может жить – здесь – тот ежеминутно совершает подвиг. Теперь я понял, откуда появляются «котовщики». Сегодня у меня первый свободный день. Делать нечего абсолютно. Читаю. И это надоедает. Очень беспокоюсь, как ты там. Ничего не знаю. Но… сам долго не писал, поэтому пеняю на себя. Когда получу от тебя письмо, – буду носиться с ним по улице, как со знаменем. Сегодня с горя опять глядел «Покой нам только снится». Сидел в оркестре. Это впереди самого первого ряда. Ничего не слышал. Разозлился и ушел. Театр гонит большие рубли, поэтому играем в оперном. Все надорвали глотки и колют пенициллин. Я три дня болел ангиной и тоже колол, но играл по 2 спектакля в день. Вообще, за 10 дней сыграл 7 спектаклей. От скуки развил страшное хулиганство в «Лешем». Пою на сцене свои песни. Дети недоумевают.

Люсик! Вокруг гостиницы шныряют около миллиона цыган. Просят «подарить» деньги. Все беременные, или с детьми, или делают вид. Если даешь мало – вслед говорят дурака или сволочь, а мне вчера так просто: «Тебя, молодой, бумага ждет, в тюрьму попадешь!» Я побежал в гостиницу – письма нет, значит, и в тюрьму не попаду. Обманула, проклятая!

Люсик, хотел тебе огуречного крема, но его нет, вероятно, свердловчане его едят. Но тут будет какая-то конференция для чернорабочих, может, выкинут что-нибудь вроде «Коти» или «Дарсель», или еще что.

У меня впереди еще 2 свободных дня. Кошмар! Есть план сожрать снотворного и спать – и время пролетит, и опять же есть не надо. Оброс я неимоверно, но, глядя на выходящих из парикмахерской людей, всякий раз обращаюсь в бегство. Малышик! Напиши, хочешь ли и можешь ли приехать. В Свердловск ты уже, видимо, не успеешь. Мы 8-го уже в Челябинске. Если тебе утомительно – не надо. Лучше я что-нибудь придумаю, а если нет – переживем. Правда, лапик? Если позвонишь – совсем чудесно. Гостиница «Большой Урал», № 251. Бываю дома в 10 ч. вечера по московскому времени.

Сейчас Сашка очень стонал и роптал, я его прогнал, и он, гад, нарушив обет, – пошел куда-то пить с режиссером. Я не пью совсем и прекрасно себя чувствую.

Зачем-то стал часто вспоминать Ленинград и даже во сне видел нас с тобой в нем, в «Астории», в номере у Кости.

Все про себя написал. Хотя нет. Дня два назад пришлось побить грузин. В 2 часа ночи ввалились в номер объясняться с Сашкой. К счастью, из номеров повыскочили наши старики и видели, что мы только в целях самообороны. А не то могли бы быть неприятности. Но… бежали робкие грузины, а дирекция отнеслась к этому даже благосклонно. Может, не стоило этого тебе, но просто пишу про все и все. Любимый пусик, очень беспокоюсь. Пиши! Звони! Целую. Всем огромный привет.