Водой наполненные горсти
Ко рту спешили поднести —
Впрок пили воду черногорцы,
И жили впрок — до тридцати.
А умирать почетно было
Средь пуль и матовых клинков,
И уносить с собой в могилу
Двух-трех врагов, двух-трех врагов.
Пока курок в ружье не стерся,
Стрелял и с седел и с колен, —
И в плен не брали черногорца —
Он просто не сдавался в плен.
А им прожить хотелось до́ ста,
До жизни жадным, — век с лихвой, —
В краю, где гор и неба вдосталь,
И моря тоже — с головой:
Шесть сотен тысяч равных порций
Воды живой в одной горсти…
Но проживали черногорцы
Свой долгий век — до тридцати.
И жены их водой помянут;
И прячут их детей в горах
До той поры, пока не станут
Держать оружие в руках.
Беззвучно надевали траур,
И заливали очаги,
И молча лили слезы в тра́ву,
Чтоб не услышали враги.
Чернели женщины от горя,
Как плодородная земля, —
За ними вслед чернели горы,
Себя огнем испепеля.
То было истинное мщенье —
Бессмысленно себя не жгут:
Людей и гор самосожженье —
Как несогласие и бунт.
И пять веков — как божьи кары,
Как мести сына за отца —
Пылали горные пожары
И черногорские сердца.
Цари менялись, царедворцы,
Но смерть в бою — всегда в чести, —
Не уважали черногорцы
Проживших больше тридцати.
1974