Случай с Евсейкой
Однажды маленький мальчик Евсейка, – очень хороший человек! – сидя на берегу моря, удил рыбу. Это очень скучное дело, если рыба, капризничая, не клюет. А день был жаркий; стал Евсейка со скуки дремать и – бултых! – свалился в воду.
Свалился, но ничего, не испугался и плывет тихонько, а потом нырнул и тотчас достиг морского дна.
Сел на камень, мягко покрытый рыжими водорослями, смотрит вокруг – очень хорошо!
Ползет не торопясь алая морская звезда, солидно ходят по камням усатые лангусты, боком-боком двигается краб; везде на камнях, точно крупные вишни, рассеяны актинии, и всюду множество всяких любопытных штук: вот цветут-качаются морские лилии, мелькают, точно мухи, быстрые креветки, вот тащится морская черепаха, и над ее тяжелым щитом играют две маленькие зеленые рыбешки, совсем как бабочки в воздухе, и вот по белым камням везет свою раковину рак-отшельник. Евсейка, глядя на него, даже стих вспомнил:
Дом, – не тележка у дядюшки Якова...
И вдруг слышит над головою у него точно кларнет запищал:
– Вы кто такой?
Смотрит – над головою у него огромнейшая рыба в сизо-серебряной чешуе, выпучила глаза и, оскалив зубы, приятно улыбается, точно ее уже зажарили и она лежит на блюде среди стола.
– Это вы говорите? – спросил Евсейка.
– Я-а...
Удивился Евсейка и сердито спрашивает:
– Как же это вы? Ведь рыбы не говорят!
А сам думает:
«Вот так раз! Немецкий я вовсе не понимаю, а рыбий язык сразу понял! Ух, какой молодчина!»
И, приосанясь, оглядывается: плавает вокруг него разноцветная игривая рыбешка и – смеется, разговаривает:
– Глядите-ка! Вот чудище приплыло: два хвоста!
– Чешуи – нет, фи!
– И плавников только два!
Некоторые, побойчее, подплывают прямо к носу и дразнятся:
– Хорош-хорош!
Евсейка обиделся:
«Вот нахалки! Будто не понимают, что перед ними настоящий человек...»
И хочет поймать их, а они, уплывая из-под рук, резвятся, толкают друг друга носами в бока и поют хором, дразня большого рака:
Под камнями рак живет,
Рыбий хвостик рак жует.
Рыбий хвостик очень сух,
Рак не знает вкуса мух.
А он, свирепо шевеля усами, ворчит, вытягивая клешни:
– Попадитесь-ка мне, я вам отстригу языки-то!
«Серьезный какой», – подумал Евсейка.
Большая же рыба пристает к нему:
– Откуда это вы взяли, что все рыбы – немые?
– Папа сказал.
– Что такое – папа?
– Так себе... Вроде меня, только – побольше, и усы у него. Если не сердится, то очень милый...
– А он рыбу ест?
Тут Евсейка испугался: скажи-ка ей, что ест!
Поднял глаза вверх, видит сквозь воду мутно-зеленое небо и солнце в нем, желтое, как медный поднос; подумал мальчик и сказал неправду:
– Нет, он не ест рыбы, костлявая очень...
– Однако – какое невежество! – обиженно вскричала рыба. – Не все же мы костлявые! Например – мое семейство...
«Надо переменить разговор», – сообразил Евсей и вежливо спрашивает:
– Вы бывали у нас наверху?
– Очень нужно! – сердито фыркнула рыба. – Там дышать нечем...
– Зато – мухи какие...
Рыба оплыла вокруг него, остановилась прямо против носа, да вдруг и говорит:
– Мух-хи? А вы зачем сюда приплыли?
«Ну, начинается! – подумал Евсейка. – Съест она меня, дура!..»
И, будто бы беззаботно, ответил:
– Так себе, гуляю...
– Гм? – снова фыркнула рыба. – А может быть, вы – уже утопленник?
– Вот еще! – обиженно крикнул мальчик. – Нисколько даже. Я вот сейчас встану и...
Попробовал встать, а не может, точно его тяжелым одеялом окутали – ни поворотиться, ни пошевелиться!
«Сейчас я начну плакать», – подумал он, но тотчас же сообразил, что плачь не плачь, в воде слез не видно, и решил, что не стоит плакать, – может быть, как-нибудь иначе удастся вывернуться из этой неприятной истории.
А вокруг – господи! – собралось разных морских жителей – числа нет!
На ногу взбирается голотурия, похожая на плохо нарисованного поросенка, и шипит:
– Желаю с вами познакомиться поближе...
Дрожит перед носом морской пузырь, дуется, пыхтит, – укоряет Евсейку:
– Хорош-хорош! Ни рак, ни рыба, ни моллюск, ай-я-яй!
– Погодите, я, может, еще авиатором буду, – говорит ему Евсей, а на колени его влез лангуст и, ворочая глазами на ниточках, вежливо спрашивает:
– Позвольте узнать, который час?
Проплыла мимо сепия, совсем как мокрый носовой платок; везде мелькают сифонофоры, точно стеклянные шарики, одно ухо щекочет креветка, другое – тоже щупает кто-то любопытный, даже по голове путешествуют маленькие рачки, – запутались в волосах и дергают их.
«Ой, ой, ой!» – воскликнул про себя Евсейка, стараясь смотреть на всё беззаботно и ласково, как папа, когда он виноват, а мамаша сердится на него.
А вокруг в воде повисли рыбы – множество! – поводят тихонько плавниками и, вытаращив на мальчика круглые глаза, скучные, как алгебра, бормочут:
Как он может жить на свете без усов и чешуи?
Мы бы, рыбы, не могли бы раздвоить хвосты свои!
Не похож он ни на рака, ни на нас – весьма во многом!
Не родня ли это чудо безобразным осьминогам?
«Дуры! – обиженно думает Евсейка. – У меня по русскому языку в прошлом году две четверки было...»
И делает такой вид, будто он ничего не слышит, даже хотел беззаботно посвистеть, но – оказалось – нельзя: вода лезет в рот, точно пробка.
А болтливая рыба всё спрашивает его:
– Нравится вам у нас?
– Нет... то есть – да, нравится!.. У меня дома... тоже очень хорошо, – ответил Евсей и снова испугался:
«Батюшки, что я говорю?! Вдруг она рассердится, и начнут они меня есть...»
Но вслух говорит:
– Давайте как-нибудь играть, а то мне скучно...
Это очень понравилось болтливой рыбе, она засмеялась, открыв круглый рот так, что стали видны розовые жабры, виляет хвостом, блестит острыми зубами и старушечьим голосом кричит:
– Это хорошо – поиграть! Это очень хорошо – поиграть!
– Поплывемте наверх! – предложил Евсей.
– Зачем? – спросила рыба.
– А вниз уже нельзя ведь! И там, наверху, – мухи.
– Мух-хи! Вы их любите?
Евсей любил только маму, папу и мороженое, но ответил:
– Да...
– Ну что ж? Поплывем! – сказала рыба, перевернувшись головой вверх, а Евсей тотчас цап ее за жабры и кричит:
– Я – готов!
– Стойте! Вы, чудище, слишком засунули свои лапы в жабры мне...
– Ничего!
– Как это – ничего? Порядочная рыба не может жить не дыша.
– Господи! – вскричал мальчик. – Ну, что вы спорите всё? Играть так играть...
А сам думает:
«Лишь бы только она меня немножко подтащила наверх, а там уже я вынырну».
Поплыла рыба, будто танцуя, и поет во всю мочь:
Плавниками трепеща,
И зубаста да тоща,
Пищи на обед ища,
Ходит щука вкруг леща!
Маленькие рыбешки кружатся и хором орут:
Вот так штука!
Тщетно тщится щука
Ущемить леща!
Вот так это – штука!
Плыли, плыли, чем выше – тем всё быстрее и легче, и вдруг Евсейка почувствовал, что голова его выскочила на воздух.
– Ой!
Смотрит – ясный день, солнце играет на воде, зеленая вода заплескивает на берег, шумит, поет. Евсейкино удилище плавает в море, далеко от берега, а сам он сидит на том же камне, с которого свалился, и уже весь сухой!
– Ух! – сказал он, улыбаясь солнцу, – вот я и вынырнул.
