15

В книге «Путь к Цусиме» профессора П. К. Худякова приведены письма нестроевых офицеров. Беру из них выдержки. Вот мнение инженера-механика А. Н. Михайлова, плававшего на броненосце «Наварин»: «Озлобление Рожественского было неописуемо. Когда это с ним бывает, он выскакивает на палубу, и сперва из груди его, как у зверя, вырываются дикие звуки „у-у-у-у“ или „о-о-о-о“. Присутствующим кажется, что этот рев должен быть слышен на всей эскадре. А затем начинается отборная ругань» (стр. 211).

Мнение инженера-механика П. С. Федюшина, плававшего на «Суворове»: «Это очень суровый и свирепый господин. Что ни день, то новый арест для кого-нибудь из офицеров, и за самые ничтожные поступки. Его зовут здесь... (нехорошо)» (стр. 198).

Самые любопытные сведения о Рожественском встречаются в частной переписке моряков со своими родственниками. Здесь авторы не стесняются говорить всю правду.

Вот как отзывается о нем лейтенант П. П. Шмидт в письме к жене своей от 17 октября 1904 года:

«Случай с Рожественским („гулльский инцидент“) внушает большие опасения и подозрения. Я лично мало верю в то, что были миноносцы. Рожественский ушел отсюда со всеми признаками буйного помешательства и полной неистовой ненормальности, и, может быть, его выходка с рыбаками и была припадком его неистового бешенства. Ведь он на Ревельском рейде стрелял из револьвера в своего судового доктора, крича часовому „целься в башку“, за то, что доктор не громко кричал пароль, хотя отлично видел, что это его ждет доктор; нечто в этом роде могло быть и с рыбаками».

Лейтенант барон Косинский (старший флаг-офицер штаба адмирала Фелькерзама на «Ослябе») в письме на имя своей жены от 17 марта 1905 года говорит: «Ничего... Погрузка угля отменена утром. „Суворов“ не делает никаких сигналов, ни телеграммы, ни выговоров, ни брани... Что такое случилось с Рожественским? Он не болен, так как его видели сегодня сидящим на юте в кресле. Может быть, нездоровится и поэтому эскадра идет... без брани».

Это казалось ему удивительным потому, что пятью днями раньше – 12 марта, проходя Индийским океаном, лейтенант барон Косинский писал жене совсем о другом: «...невидимое для нас бешенство Рожественского делается ощутительным, ибо и день и ночь работают телеграф и семафоры беспрерывно. Редко мачты „Суворова“, хотя на несколько минут, остаются без сигналов флагами – и почти исключительно выговоры и угрозы, выговоры и угрозы».

Еще более резко отзывается о Рожественском младший минный офицер броненосца «Князь Суворов», лейтенант Вырубов, в письмах к отцу:

«На других кораблях адмирал не бывал с ухода из России... Командиров и офицеров считает поголовно прохвостами и мошенниками.

Адмирал продолжает самодурствовать и делать грубые ошибки. Мы все давно уже разочаровались в нем и путного ничего от него не ждем. Это продукт современного режима, да еще сильно раздутый рекламой. Карьера его чисто случайного характера. Может быть, он хороший придворный, но как флотоводец – грош ему цена». (Архив войны, шкаф № 4, дело № 305.)

Старший артиллерист флагманского броненосца «Князь Суворов», лейтенант П. Е. Владимирский, в письмах к своей жене, Софии Петровне, пишет:

От 3 ноября 1904 года. «Рожественский продолжает разделывать всех под орех...»

От 20 сентября. «Наш адмирал, видимо, никуда не собирается уезжать (я думал, что он снова уедет в Петербург), кричит вовсю и очертовел всем изрядно».

От 4 октября. «Адмирал продолжает ругаться и довел своими фитилями Базиля (прозвище старшего офицера, капитана 2-го ранга Македонского 2-го) до того, что и тот стал бросаться на всех, как собака».

От 13 декабря. «Ведет себя (адмирал) весьма неприлично и, чтобы передать что-нибудь на передний мостик командиру, орет своим флаг-офицерам: „передайте в кабак то-то“ или „передайте этому дурачью на передний мостик“, и все в этом роде».

От 8 января 1905 года. «Адмирал, кажется, скоро совсем спятит: по ночам ему все чудятся ракеты, т. е. что атакуют миноносцы, а в обращении с подчиненными дошел до того, что одного командира миноносца, капитана 2-го ранга, схватил за шиворот. Вероятно, скоро начнет кусаться».

Для характеристики Рожественского автор этой книги должен прибавить еще один штрих. На «Суворове» перед отправлением в плавание имелся большой запас биноклей и подзорных труб. Но при каждой вспышке гнева адмирал разбивал их то о матросские головы, то о палубу, а иногда просто выбрасывал за борт. А так как это происходило почти ежедневно, то ко времени стоянки у острова Мадагаскар судно осталось без биноклей и подзорных труб. Рожественский послал на имя управляющего морским министерством телеграмму от 3 февраля 1905 года № 45 с требованием:

«Прошу разрешения вашего превосходительства о высылке Главным гидрографическим управлением для надобности эскадры: труб зрительных 50, биноклей – 100». (Архив войны, шкаф № 4, дело № 10, стр. 131.)

Если бы адмирал захотел выразиться точнее, то пришлось бы написать, что эти бинокли и подзорные трубы нужны ему для личных надобностей. Это было бы вернее.