Книга: Даурия
Назад: XXV
Дальше: XXVII

XXVI

Разбив Четвертый полк, партизаны вновь заняли поселки Орловской станицы – Ильдикан и Козулино. Оттуда разъезды их стали ежедневно наведываться в Мунгаловский. Мунгаловские дружинники бежали в Орловскую. Только Каргин не захотел присоединиться к своим. Он ухитрялся жить дома. Спал он не раздеваясь и своего коня все время держал оседланным. Партизаны обычно появлялись по обогреву. Долго Каргин благополучно уходил от них. Расположившись где-нибудь на сопке, дожидался он ухода партизан и снова возвращался домой. Все родные и соседи уговаривали его бросить эту игру со смертью и уехать. Но он не хотел об этом и слышать.
В один из воскресных дней партизаны пожаловали гораздо раньше. Каргин только что встал и завтракал на кухне, когда большой партизанский разъезд въехал в Царскую улицу. Впереди разъезда с карабином наизготовку ехал бывший председатель Орловского совдепа Пантелей Кушаверов. Был одет Кушаверов в меховую офицерскую куртку, крытую синим сукном и отороченную сизой мерлушкой. На голове его была барсучья папаха, на ногах – пестрые оленьи унты. Концы алого башлыка развевались у него за спиной. Следом за ним ехали решившие побывать дома Лукашка Ивачев, Симон Колесников и Прокоп Носков.
О появлении партизан Каргину сообщила насмерть перепуганная Соломонида. Каргин выскочил из-за стола, оделся и выбежал в ограду. Оседланный конь его, тот самый, которого добыл он на Даурском фронте, стоял под сараем и ел овес из деревянной колоды. Он подтянул седельные подпруги, взнуздал коня и стал выводить его из-под сарая. В это время Кушаверов был уже напротив его дома, но Каргин не заметил его, пока не сел на коня. Увидели они друг друга почти одновременно. Кушаверов скинул на руку карабин и закричал:
– Стой! Попался, гад…
Каргин пригнулся, отчаянно гикнул на коня и прямо через забор перемахнул во дворы. Кушаверовская пуля сорвала с его головы папаху. Вздыбив коня, он яростно погрозил Кушаверову кулаком. Но, видя, что тот торопливо передергивает затвор карабина, метнулся за баню. Изготовив винтовку, осторожно выдвинулся из-за угла бани. Сразу три пули сорвали иней с бревен над самой его головой. Это выстрелили Лукашка, Симон и Кушаверов. Каргин прицелился было в Симона, но потом взял и выстрелил в Кушаверова. Тот выронил из рук карабин и медленно повалился на шею коня. А Каргин через предусмотрительно открытые задние ворота махнул на гумно, с гумна – в огород и оттуда – на заполье. Лукашка, Симон и Прокоп кинулись преследовать его. Гнались они за ним до самого кладбища.
У кладбища Каргин спешился и залег, бросив коня с закинутыми на луку поводьями. Партизаны остановились. Дело принимало дурной оборот. Каргин наверняка мог перебить их из своего укрытия, но он не захотел стрелять. Он только крикнул им:
– Поворачивайте назад, если жизнь не надоела!
– Сдавался бы лучше, Елисей, – предложил ему миролюбиво Прокоп. – Все равно сколько ни побегаешь, а попадешься. Давай уж лучше подобру. Бери с меня пример.
– Пошел ты к черту, сума переметная! Сам еще покаешься, что переметнулся. Так что не агитируй, а уметывай подобру-поздорову. А я был казаком и казаком помру.
– Ну и катись тогда к такой матери, – разобиделся Прокоп. – Сдыхай со своим гонором или к китайцам подавайся. Больше упрашивать не будем.
– А я не нуждаюсь. Уезжайте, или стрелять буду.
– Уедем от греха, ребята. С ним шутки плохие, – сказал Лукашка своим товарищам, и они шагом поехали прочь.
Когда отъехали, Лукашка, досадуя на себя и на Прокопа с Симоном, сказал:
– Жалко, что у нас так получилось. Следовало его хлопнуть. Старорежимец он до мозга и костей.
– Моли Бога, что он тебя не хлопнул, – усмехнулся Прокоп, – болтается как дерьмо в проруби, а отчаянный, холера.
– Засаду надо устроить, – не слушая его, горячился Лукашка. – Такого гада следовало еще в восемнадцатом году хлопнуть. А теперь из-за него вон какого человека решились. Ведь гляди, так и не выживет Кушаверов-то.
Назад: XXV
Дальше: XXVII