Да! я обегал всю почтенную родню
И счастья своего покамест не виню:
Где ни был, никого найти не удавалось,
Кроме одной. – Зато уж от нее досталось!
К Раисе Савишне, как следует, зашел;
Глядь, у себя. Слуга тотчас меня повел
К ней в образную, – там в очках она читала,
Вспрыгну́ла, ахнула и в обморок упала.
Оттерли. – Боже мой! тут только что держись:
Увещевания рекою полились;
И всё печатное, что только вышло внове,
Всё знает наизусть, не ошибется в слове;
Ну, так и сыплет вздор. Речь о тебе зашла:
Тут длинную она статью о том прочла,
Как, верно, в девушке, вертушке новомодной,
Нет пламенной души, ни нежности природной,
Ни сердца простоты… А я без дальних слов,
Не выслушав всего, взял шляпу, был таков.
Наташа, как я глуп! зачем, не понимаю,
Привез тебя сюда?
Вот так-то! поздравляю!
Все виноваты мы…
Ах, нет! всегда жене
Твердил я, что у нас порядочных в родне
Есть двое: вы да я.
Поверь мне: помаленьку
На свой поставишь лад ты всю свою роденьку.
Наш опыт удался с секунд-майором. Ну,
Полюбят также все они твою жену, —
Дай срок.
А с дядюшкой сдружились мы
случайно!..
Он на тебя похож, Любим, да чрезвычайно!
И видно по всему, что смолоду он был
Такой же ветреный и так же добр и мил.
Максим Меркулович – тот не того разбора,
Да и две тетушки! Не сладишь с ними скоро!
Ну, если не пойдут никак они на лад,
Я, пусть они меня расценят, как хотят,
Скажу им наотрез: пожалуй, мной гнушайтесь,
Для мужа всё стерплю.
А! какова! признайтесь,
Что будьте сами вы мужчиной… вы как раз
Женились бы на ней. – Все перед нею пас.
Ах! Мавра Савишна сюда идет!
Какая?
Что сва́рливая?
Да, крикуша!
И скупая,
И тем упрямее, что денег тьма у ней.
Ах! нет ли, тетушка, здесь в доме попростей
Какого платьица, чтоб мне пришлось по тальи?
У Груньки в де́вичьей спросить… Нет! у Натальи
Передничек ее да шемизетку взять,
Что в праздничные дни велю ей надевать.
Уйдите же… она уж подошла к порогу.
Любим!
Я за тобой.
Уходят вместе.