ЧЕТЫРНАДЦАТЬ

Аэролет Вепперса мчался над поместьем, держась немного выше деревьев. Вепперс устроился позади и с удобством отстреливал оттуда одну живую тварь за другой.

Сразу же за границей территории, непосредственно примыкавшей к тороидальному главному дому усадьбы Эсперсиум, начинались семь лесополос. Ширина лесопосадок нигде не превышала сорока-пятидесяти метров, но тянулись они до самого периметра, лишь кое-где прерываемые главными реками. Длина крупнейшей лесополосы, уходившей в направлении города Убруатер, столицы центральной планеты всего Сичультианского Установления, составляла девяносто километров: ее-то Вепперс и навещал чаще остальных. Все знали, что леса высажены здесь только для увеселения хозяина. Простое путешествие на флайере — прыгнул в кабину и помчался в столицу по параболической траектории — его не привлекало и казалось напрасной потерей времени, хотя и оставалось самый быстрым и экономичным способом добраться до Убруатера. В свободное время или просто по случайной прихоти Вепперс, как правило, предпочитал пользоваться маршрутом более медленным, проложенным на малой высоте, и приказывал пилотам аэролета следовать так низко над верхушками деревьев, как только позволяла аэродинамика маленького судна: в десяти метрах над самыми высокими ветвями, а то и ниже.

Идея заключалась в том, чтобы применить флайер в качестве охотничьего судна, распугивая грохотом двигателей и завихрениями воздушных струй обитавшее в лесках дикое зверье. Особенно легко было спугнуть гнездившихся в кронах лиственных деревьев пташек. Аэролет Вепперса имел форму гигантского наконечника стрелы с широкой плоской хвостовой частью, где был оборудован укрытый от ветра уютный балкон на десять человек. Оттуда хозяин и его гости могли беспрепятственно наводить лазерные ружья с оптическим прицелом на движущуюся крупную дичь и сеять переполох среди мелкой, сметая наземь горелую листву и маленькие ветки под неумолчный писк и чириканье взбудораженных птиц.

Рядом с Вепперсом восседали Джаскен, Лехтеви (еще одна девушка из его Гарема) и Кредерре, дочь Сапультриде от первого брака, которая пожелала задержаться в поместье дольше своих отца и мачехи, Джессере. Те улетели еще после вечеринки с новым потешным морским боем. Вепперс, немного придя в себя от разговора с Сингре, который оставил у него крайне тревожное впечатление, сделал все от него зависящее, чтобы его корабли не проиграли два раза подряд. Ставки никогда не были особенно велики, но для Вепперса это не имело никакого значения. Он хотел победить любой ценой.

Они летели над той самой крупнейшей лесопосадкой, следуя вдоль которой, можно было прилететь в Убруатер. Двигатели аэролета протяжно выли. Деревья лесополосы сгибались под напором воздушных струй, затем выпрямлялись опять. У Вепперса ухнуло в животе, когда летательный аппарат резко снизился и тут же снова взмыл в воздух.

Он увидел на диво крупную и красивую спевалину, вынырнувшую из вихря опадающих веток и темной листвы. Плюмаж птицы все еще был окрашен в тона, соответствовавшие брачному периоду. Вепперс зарядил установленное на треноге лазерное ружье и дождался, пока умная оптика загрузит изображение птицы и сопоставит его с самым крупным движущимся объектом в видоискателе. Сервомоторы ружья зашумели, наводя ствол на птицу и компенсируя серией точно рассчитанных вибраций перемещения аэролета. Когда перекрестье прицельной сетки призывно сверкнуло, Вепперс выстрелил. Заряд пробил птицу насквозь, и на том месте, где она только что была, пошел дождь из перьев. Спевалину смяло в жалкий комок, отдаленно похожий на человека, укрывшего голову плащом. Птица без звука упала обратно в чащу.

— Превосходный выстрел, хозяин! — воскликнула Лехтеви. Ей не потребовалось сильно повышать голос, чтобы он заглушил двигатели, потому что балкон был отгорожен от воздушного потока изогнутыми листами сверхпрозрачного стекла. Эти стекла можно было поднимать и опускать, а также раздвигать, если охотникам хотелось пострелять из других видов оружия, не только из лазерников, но в таком положении на балконе сразу делалось очень шумно и неприятно сидеть, причем от скорости этот эффект, увы, никак не зависел. Приходилось прибегать к берушам, а воздушные вихри безнадежно портили все, что достойно было называться дамской прической.

— Спасибо, — отозвался Вепперс, одарив ослепительно прекрасную спутницу мимолетной улыбкой, и посмотрел на девушку, что сидела по другую руку от него. — Кредерре, — позвал он, указав подбородком в сторону лазерника на треноге, стоявшего теперь перед гостьей. — Не хотите ли испытать себя?

Девушка покачала головой.

— Нет, Джойлер, я не могу. Птичек жалко. Я не стану по ним стрелять.

Кредерре была молода — не вступила в пору женского расцвета, но юридически считалась уже взрослой. Девушка выглядела неплохо, но красота ее была специфической — то была красота бледноватой ладно скроенной блондинки. Лехтеви, в темном величии ее красы, она, по совести говоря, в подметки не годилась.

Тем утром дома он наблюдал, как девушки плавают в подземном бассейне.

Бассейн этот был устроен в секторе, где прежде располагались ряды серверных стоек и прочей машинерии, обслуживавшей дом в те времена, когда значение его как центра власти и богатства семейства Вепперса было даже большим, чем ныне. Тогда из дома управляли распространением игр и служебных программ по всему Сичультианскому Установлению, границы которого непрестанно раздвигала космическая экспансия. Сейчас потребность в такой концентрации вычислительных мощностей отпала: центры обработки данных можно было строить где угодно, а вычислительные субстраты — встраивать в стены, потолки, ковры, шасси, половицы, монококи и так далее. Поэтому обширные пространства в подвалах дома опустели. Теперь там тянулись бесконечные гаражи и склады, заставленные экзотическими автомашинами и механизмами; имелся там и огромный бассейн с водопадами, аромазонами, гидромассажными отделениями и даже отсеком для катания на водных горках. Вокруг бассейна были выставлены редчайшие кристаллы естественного происхождения, подчас превосходившие размером деревья. Тоненькое бледнокожее тело Кредерре быстро и ловко скользило на фоне темных, как ночь, плиток, которыми было выложено дно бассейна. Он едва успевал за ней следить.

Он знал, что ей это известно.

Собственно, он имел привычку наблюдать за всеми женщинами, достойными звания красавиц. Обычно это случалось даже помимо его сознания.

Но эта девушка могла быть ценным призом, за который стоило бы побороться. Он уже давненько ни с кем не трахался и даже не пытался никого затащить в постель. Такое поведение для него было необычно, и он полностью отдавал себе отчет в том, что эта досадная фобия развилась после неприятного происшествия с одной разрисованной в пух и прах шлюшкой, посмевшей откусить ему кончик носа.

Так он и не решился с тех пор ни к кому подкатить.

Он незаметно потрогал золотую накладку, прикрывавшую нос, и вежливо засмеялся.

— Смею вас уверить, мне тоже бывает жалко лесных тварей, но если б я не увлекался охотой, деревьев, среди которых они живут, тут не было бы вовсе, разве не так? Деревьев полным-полно, а спевалин и остальных птичек — и того больше. Охочусь тут я один. Большинство гостей ведут себя так же, как вы: отнекиваются. Брезгуют, я так думаю.

Девушка передернула плечами.

— Ну, раз вы так настаиваете...

Она улыбнулась довольной, победоносной (подумал он) улыбкой.

Он снова задумался, почему она решила остаться с ним, а он ей позволил. Конечно, технически она взрослая, совершеннолетняя и все такое. Вепперса забавляло, когда его друзья, деловые партнеры и просто знакомые пробовали подсунуть ему своих дочерей, а иногда и жен. В этом тут все дело, наверное. Он полагал, что вряд ли кто-то до сих пор всерьез рассчитывает породниться с ним, но даже случайная связь, интрижка, может быть очень полезна для человека с амбициями. Вепперс осмотрелся: Джаскен стоял за его спиной, готовый выслушать любые приказания. На его лице поблескивали Окулинзы, нацеленные на открывавшийся за передним блистером балкона пейзаж. Одна рука по-прежнему была перевязана и заключена в лангетку.

— Джаскен, ты не мог бы подойти и показать госпоже Кредерре, как это делается?

— Да, хозяин.

— Лехтеви, — скомандовал Вепперс, — почему бы тебе не отлучиться на минутку и не понаблюдать, как пилот управляет нашим суденышком?

— Сейчас, господин.

Лехтеви плавным движением поднялась со своего места. Под короткой юбкой соблазнительно выступали длинные ноги. Роскошные темные волосы разметались по плечам, когда девушка наклонилась, протискиваясь в коридор, ведущий в главную каюту и оттуда к пилотской рубке.

Джаскен занял ее кресло, поднял с глаз Окулинзы, включил лазерник и одной рукой без труда поднял оружие.

Почти без промедления он выстрелил, поразив молоденького черного дрозда. В вихре индиговых перышек птица свалилась в гущу медной листвы, которую разбередила воздушная струя аэролета.

— Вы не беспокоитесь, что ваша любовница отвлечет внимание пилота? — поинтересовалась Кредерре. — Эта штука летит так низко, а девушка, прямо скажем, восхитительна.

— А хотя бы и так, — сказал Вепперс, касаясь пальцем кнопки в подлокотнике кресла, чтобы подвинуться ближе к гостье. Моторы негромко зашумели. Девушка едва заметно подняла брови, когда кресло Вепперса преодолело разделявший их проем, и мягкие подлокотники соприкоснулись. — Это делается автоматически, — пояснил он. — Пилот — скорее символическая фигура. Он и не нужен-то, если честно. Большинство важнейших операций система выполняет сама, руководствуясь заданными координатами пункта назначения. Существует пять уровней контроля и коррекции курса. Она следит, чтобы мы оставались над сценой и не сделались ненароком частью декораций.

— Пять? Ого, — тихо, заговорщицким тоном произнесла девушка, склоняя к нему головку. Длинные светлые волосы Кредерре почти касались обивки его кресла. Она пытается флиртовать с ним или проявляет сарказм? У молодых женщин эти реакции сложно различить даже опытному обольстителю. — А зачем так много?

— А почему нет? — возразил он. — Всегда лучше повысить шансы на выживание в критической ситуации. Они не слишком дорого мне обошлись, ведь я владелец компании, которая их производит. Весь аэролет там и построен, собственно говоря.

Он обвел присутствующих взглядом. Джаскен подстрелил еще одного дрозда, и еще.

— Пилоты здесь затем, чтобы никто не мог прицепиться к формальностям, вот и всё.

Он пожал плечами.

— Виной всему профсоюзы. Проклятие всей моей жизни, знаете ли. И, — сказал он, потрепав девушку по непокрытому предплечью (на ней было платье до колен с короткими рукавами, выглядевшее неброско и в то же время дорого), — я хотел бы вас поправить. Лехтеви не моя любовница.

— Ну, тогда — больше, чем проститутка?

Вепперс вежливо усмехнулся.

— Она числится в моем штате. Она моя служанка. Так получилось, что обязанности, которые ей поручено выполнять, лежат преимущественно в сексуальной сфере.

Он задумчиво смерил взглядом дверь, за которой исчезла Лехтеви.

— Знаете, ведь у таких тоже есть свой профсоюз.

Вепперс снова поглядел на Кредерре. Та сделала безразличный вид.

— Я с ними без лишнего повода не грызусь, — пояснил он. — В смысле, с профсоюзами. Я стараюсь быть законопослушным, и они, в общем, тоже. На практике это означает, что я плачу ей больше, чем она достойна.

— Это просто ужасно, — проронила Кредерре.

Он узнал в этой реплике нотки, раньше услышанные в голосе Джессере, мачехи девушки. Та тоже когда-то прошла через его ложе. Но это было давным-давно. Кредерре вовсе не обязательно очутиться там следом за нею.

— Я знаю, — сообщил он.

Он решил, что будет все же крайне забавно трахнуть девушку, создав тем самым некую преемственность. Джессере наверняка вложила ей в голову такую мысль. В свое время мачеха Кредерре отличалась экстравагантными и немного странными сексуальными предпочтениями.

— У меня после полудня очень утомительная встреча, — Джаскен выстрелил снова, подбив что-то большое, окрашенное в кремовый цвет. — А вот вечерком я свободен. Позвольте пригласить вас на ужин. Есть ли у вас излюбленный ресторан?

— Есть. Но я бы предпочла доверить выбор вам. Только мы двое?

— Да, — ответил он и вновь усмехнулся ей. — И в отдельном зале. Я вдоволь наобщаюсь с людьми на слушаниях после обеда.

— В суде?

— Боюсь, что да.

— О. А вы совершили что-то... страшное?

— Я часто творил ужасные вещи, — произнес он, наклонившись к девушке. — Но вряд ли нынче мне их вменят в вину. Скорей всего, нет. Трудно предугадать.

— Вы не уверены?

— Если честно, не до конца.

Он скорчил гримасу.

— Я очень, очень страшный старикан, вы же знаете.

Он стукнул пальцем по виску.

— Вам сто семьдесят восемь лет, как я слышала?

— Я старикан ста семидесяти восьми лет от роду, — подтвердил он важно и посмотрел на свой упругий, поджарый, мускулистый брюшной пресс. Согнул сильные руки. — Но, как видите, я превосходно сохранился. А вы бы сколько мне дали?

— Не знаю, — сказала она, искоса оглядывая его. — Даже не знаю. Не больше тридцати.

Так, теперь она захотела ему польстить.

— От тридцати до сорока, чтобы не ошибиться. — Он расплылся в улыбке. — Правда, аппетиты у меня, как у двадцатилетнего. — Он пожал плечами.

Она смотрела в пол, на губах девушки застыла вежливая улыбка.

— Так мне обычно говорят. Но я так давно был двадцатилетним по-настоящему, что не могу проверить их слова собственными воспоминаниями.

Он глубоко вздохнул.

— Точно так же я не в состоянии точно припомнить затерявшиеся во тьме веков истоки дела, которое свяжет меня по рукам и ногам после полудня. На самом деле не могу. Поэтому, случись им спросить у меня, что я помню, я отвечу, что не помню ничего. И это не будет ложью. Я на это не способен. Эти воспоминания просто стерлись, освободив место для новых.

— Правда?

— По крайней мере, так говорят мои медики. Несомненно, об этих-то эпизодах и хотел бы дознаться суд. Я искренне желаю им помочь и без колебаний пошел бы на любое сотрудничество. Но здесь я бессилен.

— Вы чертовски хорошо устроились, — сказала Кредерре.

Он кивнул.

— Я слышал, как другие используют эти слова в таком контексте. Чертовски хорошо. — Он покачал головой. — Люди так циничны, вы бы знали...

— О, я знаю. Вас это шокирует? — быстро спросила Кредерре. Вепперс опять узнал построение фраз, характерное для ее мачехи.

— Конечно, шокирует, не без этого. Так мы поужинаем?

— Я даже не знаю, что бы на это ответили мои родители.

Он осторожно улыбнулся.

— Это же приглашение на ужин, дорогая, а не в стриптиз-клуб.

— А вы и там ходите в завсегдатаях?

— Нет. Я там в жизни не был. Мне хватает девушек из Гарема. А вам бы не хватило?

— Хватило бы. Вы такой бесстыдник...

— Спасибо, это лучший комплимент, какой вы могли сделать.

— Как только у вас хватает сил думать о других женщинах? О нормальных женщинах, я хотела сказать...

— Это своего рода вызов для меня, — сказал он. — Простой секс мне обеспечивают девушки из Гарема, и справляются они с этим превосходно. Лучших я бы не мог и пожелать. Но иногда мне хочется полноты ощущений. Я хочу поверить, что женщине я небезразличен. Что она может стремиться ко мне, пытаться покорить меня. Я хочу видеть, что кто-то пылает ко мне страстью по зову сердца, а не в рамках трудового соглашения.

— Ага. Да.

— А как насчет вас?

— Что?

— Вы бываете в секс-клубах?

— Никогда еще не была.

— Еще?

Она пожала плечами.

— Вы же никогда не узнаете наверняка, разве нет?

— Нет, — сказал он, откинувшись в кресле и задумчиво улыбаясь ей. — Я знаю. Не были.

Джаскен подстрелил спевалину, лишь немного уступавшую размерами и красотой птице, которую незадолго перед тем сразил Вепперс. Но эта пролетала ближе к воздушному судну.

Лесополоса внезапно оборвалась. Под ними теперь тянулась широкая лента реки с волнистыми, усыпанными галькой берегами. Солнечные блики весело играли на воде. Джаскен отключил лазерник и вернул его в исходную позицию.

— Граница поместья, хозяин, — доложил он, опуская Окулинзы на глаза.

Вепперс незаметно указал ему на дверь.

— Простите, — сказал Джаскен и исчез.

Аэролет начал подниматься, одновременно набирая скорость и перестраиваясь на одну из обычных трасс: они покинули усадьбу Эсперсиум и переместились в расчерченное на коридоры воздушное пространство конурбации Большого Убруатера.

Кредерре проследила за уходом Джаскена, потом повернулась к Вепперсу и заявила:

— Вам нет нужды приглашать меня на ужин, если все, чего вы хотите, это трахнуть меня.

Он качнул головой.

— Силы небесные, вы, молоденькие выскочки, так бесцеремонны!

Она посмотрела на него оценивающим взглядом и расстегнула пуговицы платья. Под ним ничего не оказалось.

— Нам лететь всего десять минут, — заметил он, любуясь телом девушки.

Кредерре отпихнула лазерники и без лишних разговоров уселась ему на колени, потом вытянула длинную ногу так, чтобы охватить его за поясницу.

— Тогда за дело.

Он нерешительно нахмурился, наблюдая, как девушка стягивает трусики.

— Это тебе мама посоветовала? — поинтересовался он.

— Не-а.

Он расхохотался, взялся за ее нижнее белье, помог стянуть и крепко стиснул обнаженные бедра.

— Вам, о девы юные, свидетельствую!