5
Оливия
– О мой бог! Этого не может быть! Ты серьезно? – бормочет Шоуни, жуя свадебный торт.
Крошки вылетают у нее изо рта, и это меня смешит. Пойти с Шоуни пробовать свадебные торты – отличное развлечение, лучше только моя роль на девичнике.
– Хотела бы я, чтобы это была шутка, но нет. Это было ужасно! – Я чувствую, как лицо вспыхивает от пережитого стыда при одном упоминании об истории с Нэшем.
– Хорошо, что это был брат, а не тот, с кем ты откровенно заигрывала.
Я шлепаю Шоуни по руке:
– Я не заигрывала с ним откровенно!
– Нет, но хотела.
– Я, конечно…
– Даже не пытайся мне врать, глупая девчонка. Я слишком хорошо тебя знаю. У него есть все, что должно быть у плохого парня. Удивляюсь, как это ты не обхватила его ногами, не впилась в него губами и не обернулась вокруг него всем телом прямо там и тогда.
– Боже, Шоуни, ты говоришь обо мне, как о шлюхе.
– О шлюхе? Правда? – Она смотрит на меня скептически.
Мы обе прыскаем со смеху. Видя на зубах Шоуни красную помадку с торта, я начинаю хохотать во все горло.
– Замолчи. Это плохое слово, – объясняю я, подражая своей матери.
Она была образцом чопорной добропорядочности. Словам «шлюха» и «потаскуха» не было места в ее словарном запасе. А вот словам «разведенка» и «брошенная» место нашлось.
– Даже не намекай на нее. Психану! – говорит Шоуни.
– Знаешь, это правда страшно. Ты сейчас говоришь, а у тебя зубы такие, будто ты только что съела чью-то печень. – Пищевой краситель выглядит как свежая кровь.
– Я съела. Было вкусно. С кьянти и конскими бобами, – говорит она голосом Ганнибала Лектера и издает какой-то странный звук, всасывая в себя воздух.
Мы обе смеемся, модно одетая продавщица неодобрительно косится на нас.
– Ты лучше замолчи. Уверена, быть выброшенной из магазина свадебных тортов за месяц до свадьбы – это к несчастью.
Шоуни кротко улыбается продавщице и говорит мне, едва шевеля губами:
– Если бы у тебя был кусочек угля, мы бы нагнули ее, засунули ей в задницу и через пару дней достали бы оттуда большущий алмаз.
– Знаешь что, Шоуни, я уверена: чтобы уголь превратился в алмаз, времени нужно гораздо больше, чем пара дней.
– Не в этой заднице.
Бросив на строгую леди косой взгляд, я меняю мнение:
– Может, ты и права.
– Вот что, пока вся эта сладкая и полезная для мозгов пища циркулирует у нас в крови, давай составим план, как тебе увести Нэша у Мариссы. Я думаю, это будет самый лучший свадебный подарок – увидеть, как изменится лицо у этой самодовольной шлюхи.
– Что? Ты спятила? Я не собираюсь никого ни у кого уводить.
– А почему? Этот парень – такой, какого ты всегда хотела.
– Знаю, – говорю я со вздохом.
И Нэш знает. Он невероятно красив, обаятелен, наверняка умен, успешен, надежен, твердо стоит на ногах – все это мама вбивала мне в голову с самого детства, убежденная, что мой отец лишен таких качеств. И самое важное: Нэш НЕ плохой парень. Я могу во многом не соглашаться с матерью, но знаю точно: в том, что касается мужчин, на которых мне стоит положить глаз, она права. Доказательства ее правоты я находила раз за разом. Может, кто-нибудь вроде Нэша поможет фактам пробиться к моему падкому на дурное сердцу. До сих пор казалось, что влюбляться в плохих парней – это моя судьба.
– И что, в чем проблема? Иди и забери его.
– Все не так просто. Хотя бы потому, что я сама не такая.
Шоуни роняет вилку и злобно смотрит на меня:
– И какая это ты не такая? Не из тех, кто берет то, что хочет? Кто добивается от жизни своего? Кто делает все, чтобы найти счастье? О нет. Ты совсем не такая. Ты страдалица. Тебе надо, чтобы жизнь обошла тебя стороной, потому что ты больше не хочешь рисковать.
– Желание получить образование, чтобы помочь отцу, не делает из меня страдалицу.
– Нет, но вычеркивание из жизни всего остального ради того, чтобы вернуться в Поданк, делает.
– В его жизни уже была женщина, которая его бросила. Я не хочу быть второй. – Резкость в голосе скрыть не удается.
Шоуни выводит меня из себя.
– Жить своей жизнью не значит бросать кого-то, Лив.
– Именно так она и сказала.
На это Шоуни ответить нечего.
* * *
Пройти основной курс бухгалтерского учета за два первых года в колледже было настоящим подвигом. Но все равно, несмотря на легкое расписание, я сегодня очень устала. И для этого есть причины. Сейчас вечер пятницы. Впереди выходные.
Тоже тот еще отстой.
Хотелось бы думать: это просто боязнь, что придется ехать домой и работать до понедельника, но я знаю, причины несколько глубже. Все этот глупый разговор с Шоуни, пока мы пробовали торты.
«Этот парень – такой, какого ты всегда хотела».
С каждым днем это становится все более ясным. Я вздыхаю.
На этой неделе Нэш приходил к Мариссе каждый вечер.
Чем больше я внимала его речам, слушала его смех, наблюдала, как он себя ведет, тем сильнее мне хотелось быть человеком, беспощадным в борьбе за исполнение своих желаний.
Но я не такая. На это монополия у Мариссы. Да, у Мариссы и моей матери.
Если я когда-нибудь решусь на кражу, Нэш станет моей первой воровской добычей.
Слышу его низкий голос, он разговаривает с Мариссой. Без сомнения, у них грандиозные планы на ночь. Их шикарная жизнь – материал, из которого создаются сказки. К несчастью, моя жизнь – все, что угодно, только не сказка.
Решительно мотнув головой, отчего глаза затуманились слезами, я затягиваю хвост на макушке и смотрю на себя в зеркало. Рабочая одежда Мариссы – это костюм за тысячу долларов и туфли от Джимми Чу. Моя – черные шорты и футболка с надписью: «Прими на грудь у Тэда». Таким, как я, не суждено жить в сказке.
Я рада, что слышу хлопок входной двери. По крайней мере, теперь по пути к выходу мне не придется проходить мимо этого динамического дуэта. Ну и дрянной уик-энд, а ведь он только начался. Меньше всего мне сейчас нужно видеть, как они тащатся друг от друга.
Я даю сладкой парочке минуту-другую, после чего беру сумочку и ключи, закидываю на плечо баул с запасом вещей на ночь и направляюсь к двери. Думая, что надо было зайти в уборную перед уходом, поднимаю взгляд и вижу Нэша, который сидит в своей отполированной до блеска машине и говорит по телефону. Не глядя, куда иду, я забываю про поребрик – и это заканчивается падением.
Вероятно, мне удалось бы сохранить равновесие, если бы не набитая битком сумка. Раз ее понесло не туда, нас обеих было уже не остановить.
Я выпадаю вверх тормашками на парковку, представляя саму себя каким-то мультяшным колесом от телеги, которое катится и молотит, как цепами, руками и ногами.
Хоп! – снова я выгляжу дурой. И притом в глазах Нэша.
Кончится ли когда-нибудь мой вечный конфуз перед этим парнем?
В голове проносится мысль, пока я пытаюсь подняться. Тем не менее не успеваю я выпутаться из лямок сумочки и баула с вещами, как меня подхватывают под мышки и ставят на ноги чьи-то сильные руки.
Я оказываюсь лицом к лицу с Нэшем. Его темно-шоколадные глаза полны заботы, от него слегка пахнет дорогим одеколоном, чем-то мускусным, темным, сексуальным.
– С тобой все в порядке?
Я ничего не соображаю и ни с того ни с сего выдаю:
– Рада, что хоть не описалась.
У Нэша отпадает челюсть, чуть-чуть, – и я чувствую, что заливаюсь краской.
Святый боже, что это я такое ляпнула?
А потом Нэш смеется. Идеально очерченный рот растягивается в улыбке, обнажая столь же идеальные зубы. Лицо из просто красивого превращается в ослепительно прекрасное. А смех – глубокий, раскатистый – так и скользит по коже, будто атласная ткань.
Пялюсь и пялюсь на Нэша, но, кажется, не могу оторвать глаз от его губ, таких близких. Они совсем такие же, как у его брата. Такие вкусные. Такие запретные. И, несмотря на все причины, по которым я не должна этого хотеть, я хочу, чтобы он поцеловал меня так же страстно.
Что, черт возьми, со мной не так?
– Да.
У меня в голове полный кавардак.
– Что? – спрашиваю, голова кру´гом.
– Я тоже, – повторяет он.
– Что ты «тоже»?
– Рад, что ты не описалась.
Ах да. Вот оно что.
Отступая от него, чтобы собраться с мыслями, я робко улыбаюсь и качаю головой:
– О боже! Прости меня. Я это… просто только что думала: надо было сходить в туалет перед выходом. Сегодня много пила.
Я натянуто смеюсь. Нэш продолжает весело смотреть на меня. Это ужасно.
– Куда ты собралась?
– На работу.
– А-а. И где это? – спрашивает он, засовывая руки в карманы, будто готовится к долгому разговору.
– Ну, это гриль-бар «У Тэда» в Солт-Спрингсе.
– В Солт-Спрингсе? – Он хмурится. – Это что, больше часа отсюда?
– Точно. Вот почему мне нужно спешить.
Надо распрощаться с ним, пока не случилось чего-нибудь еще более постыдного. Вдруг я прикоснусь к его соскам, которые различаю под дорогой, облегающей тело рубашкой?
– Правильно. Веди машину осторожно.
Кивнув и вежливо улыбнувшись, Нэш поворачивается и идет к машине, которая тихо урчит мотором в нескольких футах от нас.
Я почти бегу к своей побитой «хонде цивик». Никогда еще она не представлялась мне таким желанным убежищем, последним приютом. Запрыгиваю внутрь, хлопаю дверцей и с облегчением выдыхаю.
Но потом поворачиваю ключ и, вот досада, слышу какой-то жалобный вой. Мотор не заводится.
Я смотрю на датчик топлива. Бак наполовину полный. Значит, проблема не в этом. Лампочки на приборной панели горят ярко, такие миленькие. Аккумулятор не разряжен. Кроме этого, я не знаю, что проверять.
Беспомощно сижу за рулем, соображая, что, к чертям собачьим, мне делать, и тут вижу Нэша. Он обходит спереди мою машину и становится рядом с окном. Я опускаю стекло.
Пытаюсь улыбнуться, хотя мне хочется расплакаться.
– Машина не заводится? – спрашивает Нэш.
– Не-а.
– А что не в порядке?
– Понятия не имею. У меня есть яичники, поэтому во мне все восстает против механики.
Нэш ухмыляется:
– Типа залей бензин, поменяй масло и все такое прочее?
– И еще очень многое.
– Давай я посмотрю. Можешь открыть капот? – спрашивает он, закатывая рукава до локтей.
Боже правый, у него даже предплечья сексуальные!
Я смотрю вниз и влево, вижу маленький значок для открывания капота. Какое счастье, что я знаю хотя бы это.
Тяну за рычажок.
Не знаю, выйти мне или сидеть в машине. В целях самосохранения решаю остаться внутри. Нахождение в машине, подальше от Нэша, по экспоненте уменьшает вероятность того, что я совершу или скажу какую-нибудь глупость. Так лучше.
Сквозь щель, где капот крепится на петлях к кузову, я вижу, как Нэш возится с какими-то штуками, дергает какие-то шланги и провода, что-то прикручивает. Потом он отряхивает руки, закрывает капот и снова подходит к моему окну:
– На первый взгляд никаких серьезных неполадок нет, но я не механик. Кажется, эта машина не собирается никуда ехать в ближайшее время. Хочешь, я вызову эвакуатор?
Я испускаю глубокий досадливый вздох.
– Нет, не нужно. Я сама вызову, когда позвоню на работу.
– Ты уверена?
Я выдавливаю из себя улыбку – самую широкую, на какую только способна, это точно.
– Да, я уверена. Предпочитаю получить выговор приватно, если ты не возражаешь.
Нэш хмурится:
– У тебя будут проблемы?
Я небрежно отмахиваюсь:
– А, не больше, чем обычно.
Нэш кивает и начинает уходить, но останавливается. Я вижу, что он смотрит на часы, потом поднимает взгляд, как будто думает о чем-то. Видно, как прокручиваются колесики у него в голове.
– Может, ты позволишь мне отвезти тебя на работу?
– Ни в коем случае! У вас с Мариссой были планы, к тому же тебе не по пути. Солт-Спрингс никому не по пути.
– Мы просто собирались провести время с несколькими сослуживцами. Я могу немного опоздать. Это не проблема.
– А для меня проблема. Я сама справлюсь. Ценю твое предложение, но вынуждена отказаться.
– Отказаться? – В глазах Нэша вспыхивает озорной огонек. – А что, если я настаиваю?
– Настаивай себе сколько угодно. Мой ответ не изменится.
Нэш с прищуром смотрит на меня, и уголки его губ приподнимаются. Он медленно подходит к моему окну, наклоняется и опирается предплечьями на дверцу, где опущено стекло. Его лицо в каком-то дюйме от моего.
– Я всегда могу заставить тебя.
Слова звучат мрачно и грязно, с намеком на какое-то неопределенное удовольствие. Думать я могу только о том, что бы он заставил меня делать и как я этого хочу.
Есть одно неприятное определение этого: парень принуждает девушку к сексу. Но о чем оно говорит? Нельзя изнасиловать того, кто сам напрашивается. А я бы напросилась. О, как бы я напросилась!
Во рту пересохло так, что язык липнет к нёбу. Меня хватает только на то, чтобы покачать головой.
Нэш молниеносно протягивает руку и выхватывает ключи из замка зажигания. Самодовольно улыбаясь, выпрямляется и обходит машину. Остановившись у окна со стороны пассажира, он открывает дверцу, забирает с сиденья мои баул и сумочку и бросает мне, прежде чем закрыть дверцу:
– Ты либо идешь со мной, либо остаешься сидеть в машине, которая не заводится. Выбор за тобой.
После чего хлопает дверцей и как ни в чем не бывало направляется к своему авто с моими вещами, которые забрасывает на заднее сиденье. Потом прислоняется к дверце водителя, складывает на груди руки и смотрит на меня. Ясно, что это вызов.
Я достаточно упряма и могла бы найти способ настоять на своем, если бы действительно не хотела ехать с ним. Но в том-то и загвоздка: я хочу с ним ехать. Провести побольше времени наедине с Нэшем, без Мариссы, – это предел мечтаний. То есть у меня нет планов умыкнуть его. Даже если бы я могла. У Мариссы полный комплект: она визгливая сучка, но при этом умна, богата, успешна и имеет черт-те какие связи в адвокатском мире Атланты.
И я – студентка-счетоводша тире барменша тире дочка фермера. Да уж, какое тут умыкание Нэша, даже если бы я была из тех, кто рискнет попытаться.
К счастью, это делает поездку с ним еще более безобидной.
Подняв стекла, я вылезаю из машины, запираю дверцу и направляюсь к «БМВ» Нэша – плюшевый салон и всякие навороты. Я оставляю без комментариев довольную улыбку, которая сияет на лице Нэша, когда он залезает в машину и садится рядом со мной. Пусть думает, что победил.
– Ну что, это было так трудно?
Я стараюсь, чтобы моя улыбка выглядела не более чем вежливой, подавляя прущий изнутри восторг.
– Да не так уж. Ты был убедителен.
– Так обо мне все говорят.
– Не сомневаюсь, – бурчу себе под нос. Нэш вскидывает голову и смотрит на меня, я невинно улыбаюсь. – Что?
Взгляд у Нэша подозрительный.
– Мне показалось, ты что-то сказала.
– Нет. Это не я.
Пока Нэш задом выезжает со стоянки, я бросаю все силы на то, чтобы сдержать улыбку.
