38
Кэш

Открываю глаза. Яркие лучи солнца пробиваются из-под занавесок в комнате Оливии. Не надо было мне оставаться здесь так долго, но я хотел держать ее в объятиях, пока она спит. Хотел, чтобы она знала: я никуда не уходил. Она в безопасности со мной, в моих руках.

К несчастью, я сам заснул. Три незабываемых соития за короткий срок сделали свое дело.

С улыбкой смотрю на Оливию: она свернулась калачиком и прижалась ко мне, лицо спокойное и расслабленное во сне.

Не стану называть словами, что чувствую по отношению к ней. Просто хочу, чтобы она знала: я никуда не уйду и хочу заботиться о ней, сделать ее счастливой. Надеюсь, этого достаточно. Должно хватить.

Она ворочается рядом со мной, и мое тело отзывается. Я понимаю: если сейчас не встану, то кончится тем, что разбужу ее. Хотя для меня это лучшее начало дня, я знаю, она будет чувствовать себя неважно, если я не дам ей передышки. Кроме того, ее отец скоро проснется, так что надо возвращаться в свою комнату.

Выбравшись из кровати, тихонько натягиваю джинсы, беру остальную одежду и на цыпочках крадусь к двери. Открываю ее чуть-чуть и прислушиваюсь. Кажется, отец Оливии уже ворочается в постели.

Бесшумно пробираюсь в ванную и наскоро принимаю душ. Покончив с этим, спускаюсь. А Оливия пусть спит, сколько захочется.

Даррин, отец Оливии, сидит за кухонным столом и смотрит на меня так, что я не сомневаюсь: он меня дожидается.

Я киваю:

– Доброе утро, сэр.

Он кивает в ответ.

– Ты, значит, тот самый, – загадочно произносит Даррин.

Смотрю ему в глаза – такие же, как у Оливии, только более темные и менее блестящие, – и понимаю, к чему он ведет речь, что хочет знать. Вытягиваясь в полный рост, закладываю руки за спину и снова киваю:

– Да, сэр. Я тот.

Он обмеривает меня взглядом, будто оценивая, как барана для своего стада, а потом останавливается на моих глазах. Тонны смыслов в этом неотрывном взгляде вглубь меня.

– Ты знаешь, что она для меня значит, что я готов сделать для нее. И с любым, кто ее обидит.

Подавляю ухмылку, которая прячется в уголках моего рта. Его слова об Оливии совпадают с моими чувствами к ней.

– Да, сэр.

Проходит несколько тягучих, напряженных мгновений, и наконец Даррин кивает:

– Вот и хорошо. Тогда давай приготовим этой девчонке завтрак.

С этого момента и далее я, кажется, никак не могу стереть с лица улыбку.

Через некоторое время Даррин заговаривает с Оливией. Я оборачиваюсь и вижу ее у входа в кухню. Она восхитительно взлохмачена. Мне хочется поднять ее на руки и отнести обратно в спальню.

Замечаю, что задерживаю дыхание, когда она обращает взгляд на меня. Мне немного неловко. А вдруг яркий свет дня высветил во мне какие-нибудь новые черты и это сработает против меня?

Она застенчиво улыбается, я издаю облегченный вздох. А когда ее щеки покрываются легким румянцем, хихикаю. Не знаю, почему это делает меня таким счастливым. Но ведь делает.

– Доброе утро, – говорю я, кладя лопаточку на большую ложку, которая лежит на столе справа от плиты. Знаю, что отец Оливии в курсе, как я к ней отношусь, но если бы даже не знал, все равно я не мог бы удержаться от того, чтобы не подойти к ней.

Останавливаюсь перед Оливией и беру в ладони ее лицо, нежно целую в губы. Она смотрит на меня своими влажными глазами, и что-то у меня внутри тает. Думаю с надеждой: это что-то неважное. То, что мне не понадобится.

Мне немного не по себе от всех этих чувств, поэтому я тихонько улыбаюсь и отправляюсь обратно к плите, надеясь, что Оливия не заметит моего смущения.

Остаток утра проходит гладко. До того момента, когда она объявляет, что после обеда мы возвращаемся в город. Я вскидываю голову, и мы встречаемся взглядами. В ее глазах нет предупреждения, но есть какая-то идея. Без сомнения.

– Почему так скоро, Лив? – спрашивает Даррин.

– Мне нужно сделать кое-какие дела, пап. – Замечаю, как взгляд Оливии сверкает в мою сторону, я сижу напротив, по другую сторону стола. – Скоро вернется Марисса, и мне нужно кое с чем разобраться.

Вот оно что.

Нам нужно кое с чем разобраться. Бесспорно.