28
Кэш

Поездку из Солт-Спрингса в Атланту воскресным вечером не назовешь роскошной. Я имею в виду, что мы вдвоем сидим на мотоцикле. Но все же Оливия, кажется, устроилась удобно: положила щеку мне на спину, бедрами прижалась к моим, в общем, прильнула ко мне.

Только мне кажется, что она недовольна, опять зациклилась на какой-то мысли. И я не знаю, что с этим делать.

За выходные мы раз десять занимались любовью, и я только и думаю о следующем разе, о том, что сделаю с ней, для нее, ради нее. Кажется, мне никогда ею не насытиться.

Все портит ощущение, что каждый раз у нас с ней будто последний. Как будто она что-то утаивает. Я это чувствую. Иногда вижу в ее глазах, когда застаю врасплох. Когда у нее не хватает времени спрятаться за улыбкой. Думаю, я знаю, что это такое. Но не уверен, смогу ли справиться, способен ли устранить это препятствие между нами.

Подъехав к дому, ставлю байк на подножку, но мотор не выключаю. Что-то подсказывает: Оливия меня в дом не пригласит.

И она не приглашает.

– Не знаю, как тебя благодарить за все, что ты сделал за эти дни.

Она меня благодарит?

Я улыбаюсь своей обычной беспечной улыбкой:

– О, поверь, для меня это было огромное удовольствие.

Оливия тоже улыбается, но улыбка ее подернута печалью. И, может быть, обреченностью. Думаю, у нее в голове наша история закончилась, еще не начавшись. Вопрос в том, смогу ли я изменить ее настроение? И как?

Даже я заметил неловкость молчания, а я на такое никогда не обращаю внимания. Очень немногое может меня обеспокоить. Но это беспокоит.

Мне нужно время подумать. Но надо быть уверенным, что Оливия не станет делать того же. Вот где для меня начинаются проблемы. У нее в голове.

– Значит, ты говорила, что сможешь посмотреть кое-что в клубе на неделе, не в свою обычную смену. Может быть, завтра вечером? Тебе не придется задерживаться допоздна.

Судя по всему, я расстроил планы Оливии. Она, похоже, уже придумывала способы избегать меня. Но этого не должно случиться. Я превозмогу все ее тревоги и беспокойства, не оставлю ей ни единого шанса.

– Принимаю твое молчание за согласие. К тому времени ты получишь назад свою машину. Я пригоню ее завтра утром.

Следить за выражением ее лица – все равно что наблюдать за детьми, играющими в «Царя горы». И Оливия – тот, кто лежит в самом низу и вот-вот задохнется под грудой навалившихся сверху тел. Знаю, мне должно быть стыдно, что я заставляю ее испытывать такие чувства, но мне не стыдно. Совсем. Она вбила себе в голову, что я для нее плох. А это абсолютная неправда. На самом деле чем дольше я знаю Оливию, чем больше времени провожу с ней, тем сильнее становится во мне убеждение, что именно я ей и нужен в жизни. Она просто пока этого не знает. Но она поймет. В конце концов я должен сказать ей правду. Но я буду ждать, сколько смогу. В противном случае произойдет катастрофа.

Наконец Оливия кивает:

– Ладно. Звучит хорошо. И спасибо тебе. Еще раз. Кэш, я не знаю…

– Эй, перестань. Может, ты теперь поймешь, что я не так плох.

Вижу, она готовится ответить, поэтому целую ее приоткрытый рот, надеваю шлем и отъезжаю.

Самое лучшее, что я могу сделать, – это держать ум этой девушки – и ее рот – занятыми.

Это должно быть забавно.