21
Оливия
Поскорее ухожу от Кэша, чтобы не предложить ему себя. Вот была бы глупость.
Что, черт возьми, с тобой творится?
Не успев сделать нескольких шагов, вспоминаю о машине.
Поворачиваюсь, чтобы привлечь внимание Кэша, пока он не умчался. Вытаскиваю ключи и передаю ему.
Вижу за мутным стеклом шлема, как Кэш хмурится.
– Они тебе не нужны, чтобы попасть в дом?
– У меня есть запасные, – объясняю.
Кэш отрывисто кивает, берет ключи и засовывает в нагрудный карман.
Я быстро улыбаюсь и торопливо ухожу. Отказываюсь оглядываться, хотя знаю, что он все еще стоит у тротуара. Слышу утробное урчание работающего вхолостую мотора. Но еще сильнее ощущаю спиной его взгляд. Хочется, чтобы это были руки Кэша. И его губы.
Закрыв глаза, нагибаюсь за вторым ключом, который лежит под цветочным горшком на маленьком крытом крыльце. И только когда поднимаюсь, чтобы вставить ключ в замок и отпереть дверь, слышу, как Кэш отъезжает от бордюра. Полагаю, он хотел удостовериться, что я войду в дом без проблем.
О боже, боже! Не окружай меня вниманием! Я этого не вынесу.
Войдя в дом, прислоняюсь спиной к двери и стою с закрытыми глазами, пока шум двигателя не смолкает вдали.
В бедрах и ягодицах покалывает от тряски на байке. В остальных частях тела покалывает от близости с Кэшем. Покалывает или побаливает. Или то и другое.
Неудовлетворенная сексуально и расстроенная, что неспособна контролировать действие гормонов, щелкаю выключателем и отталкиваюсь от двери. Первое, что вижу, – ваза с цветами на кофейном столике в гостиной, яркие цветные пятна в полумраке комнаты. Подхожу к воронкам лилий и окунаю в одну из них нос. Запах восхитительный, но что-то тыкается мне в уголок рта. Это записка, открывающая, от кого цветы.
Вытаскиваю маленький квадратный конверт. Неловко читать бумаги Мариссы, но что делать: пусть не оставляет их валяться у всех на виду. Или высовываться из букетов.
Вытаскивая листок из конверта, корю себя: зачем усиливать страдания. Я уверена, что цветы от Нэша, а записка – в ней какие-нибудь нежные слова о любви, от которых мне захочется прыгнуть с крыши высокого-высокого здания, но меня это не останавливает. Умираю от любопытства и читаю, несмотря ни на что.
И вот сюрприз…
Оливия, если тебе что-нибудь понадобится, позвони. Я всегда рядом. Н.
По спине пробегает холодок. Он, наверное, взял ключи Мариссы, чтобы войти в дом и оставить это для меня. Невольно задумываюсь: интересно, он оставил цветы и сразу ушел или побыл несколько минут? Походил взад-вперед? Или зашел в мою спальню?
Сомневаюсь, что Нэш способен на такое или что он втихаря следил за мной. Только это не помогает. Мысль, что Нэш мог заглянуть в мою комнату, почему-то приводит меня в восторг. А я и без того взбудоражена его опасным братцем.
Чувствуя все сильнее, что пора завести вибратор, готовлюсь ко сну. Яростные чистка зубов и оттирание лица не помогают унять это ощущение. В голове, гоняясь друг за другом, проносятся близнецы-братья, дразнят меня своими словами, глазами, прикосновениями. К моменту, когда я забираюсь под одеяло, сомнений в том, о чем будут мои сны, не остается. Или, скорее, о ком.
Просыпаюсь от щелчка закрывающейся входной двери. Так как я только что уснула, несколько секунд прихожу в себя и соображаю, наяву я или во сне.
Странно, но я не чувствую никакого страха при виде высокой расплывчатой тени, остановившейся за дверью в мою спальню. Я узнаю его моментально. В любой обстановке я узнала бы эти очертания и плавные движения.
Это Кэш.
Или Нэш.
Я хочу что-то сказать, но слова замирают на губах, фигура медленно приближается к постели. Останавливается в ногах. Мне всегда нравился полумрак моей спальни, но не сейчас. Теперь я все бы отдала, чтобы разглядеть пришельца более отчетливо, разобраться, который это из братьев.
Он наклоняется и срывает с меня одеяло. По рукам и ногам бегут мурашки, отчасти из-за того, что температура резко изменилась, а отчасти из-за мужчины, стоящего у моих ног.
Он ничего не говорит. Я тоже. Интуитивно чувствую, что слова нарушат порочное совершенство момента. А этого мне хочется меньше всего.
Очень неторопливым движением он обхватывает длинными пальцами мои лодыжки. Медленно тянет меня к себе, к краю кровати. Я не дышу от восторга. И продолжаю молчать.
Он расцепляет пальцы, но руки не убирает. Вместо этого скользит ладонями по моим икрам к коленям и там останавливается. Вижу, как он наклоняется вперед, а потом чувствую прикосновение губ к левому бедру. Они как раскаленное докрасна железное клеймо. Язык высовывается наружу, чтобы попробовать мою кожу, меня обдает жаром дыхания.
– Я не мог остановиться, все думал, как сделаю это с тобой, – шепчет он, так тихо, что я едва слышу. – Скажи, чтобы я остановился сейчас, если ты не хочешь этого. Если не хочешь меня.
Говоря это, он гладит руками мои бедра снаружи, проскальзывает пальцами под завязки трусиков. И замирает. Может быть, ждет, чтобы я сказала: «Продолжай». Может, обдумывает заново то, что собрался сделать. Не имею понятия, ведь я не знаю, кто в моей постели. И в данный момент меня это не волнует. Я хочу обоих – и Кэша, и Нэша. Каждый из них со своим брендом неприятностей, и ни один наверняка не знает, кому я уступлю и будет ли это хорошо.
Но сегодня меня это не заботит. Я не думаю. Только хочу.
Чувствую, как его пальцы согнулись и зацепили эластичную ткань трусиков. Он снова останавливается. Я опять мысленно задаюсь вопросом, о чем же он задумался и как мне побудить его к продолжению. Ответ приходит такой: приподнять бедра от кровати. Слышу, как воздух с шипением прорывается сквозь зубы, а потом он стягивает с меня трусы. Вот, должно быть, на какой вопрос нужен был ответ.
Грудь моя вздымается от волнения, я снова ощущаю его руки, соскальзывающие по внутренней стороне бедер, раздвигающие мне ноги. Он ставит одно колено на кровать между моими коленями и склоняется, прижимается губами к животу.
– Я только и думал о том, какова ты на вкус, – тихо бормочет он, углубляясь языком в пупок, у меня все мышцы сжимаются от предвкушения. – И какова ты на ощупь. – Чувствую чашечку его ладони у себя между ног. Награда мне – чистое наслаждение, когда он запускает в меня палец и стонет. – О мой бог, ты такая влажная. – Добавляет к первому пальцу второй, двигает ими вглубь и наружу, шепчет: – И все это для меня. – А я подаюсь бедрами вперед, ему навстречу.
Его губы спускаются по моему животу, и я чувствую, как он раздвигает мне бедра плечами. Меня щекочет теплое дыхание, а потом я ощущаю первый удар языка. Спина выгибается над кроватью.
– Ммм, даже слаще, чем я предполагал, – стонет он, не убирая из меня пальцев.
Губами и языком он ласкает меня, всасывает в себя, пока я не ощущаю знакомого напряжения оргазма, нарастающего внутри. Я жмусь к нему бедрами, трусь о его рот, а его пальцы проникают в меня глубже и глубже, двигаются чаще и чаще.
Зажимаю в кулак его волосы, придавливаю к себе, и мир раскалывается на части. Свет и жар взрываются под закрытыми веками, я кричу. Он обхватывает мои бедра руками снаружи, чтобы удержать, и доводит дело до конца – засовывает в меня горячий влажный язык и лижет изнутри.
Пульс стучит у меня во всех частях тела, когда он вздымается надо мной и через голову снимает с меня топ. Тело обмякает под его руками; он берет меня за груди, гладит затвердевающие соски. Подводит один ко рту, нежно прикусывает зубами; захлестывающие меня волны наслаждения становятся выше и мощнее. Закидываю руки ему на плечи и ощущаю гладкость кожи. Рубашки на нем нет.
Провожу рукой по его волосам, а он перекладывает голову к другой груди, ласкает ее, раздразнивает.
Вот он снова меняет позу, и его губы накрывают мои.
Язык проскальзывает мне в рот, лижет и играет с моим языком. Я втягиваю его в себя, сжимаю губами, нежно посасываю. С трудом включая сознание, слышу хриплый шепот:
– Чувствуешь, какая ты вкусная? – Я беру его лицо в ладони, слизываю влагу вокруг рта, с подбородка. Он громко стонет, наваливается на меня всем телом. – Правильно, детка. Тебе это нравится?
Слышу, как расстегивается молния, шуршит ткань, когда он елозит бедрами, чтобы избавиться от штанов. Я помогаю ему пятками, открывая новое ощущение – его голые бедра с внутренней стороны моих.
Он пристраивается ко мне бедрами, я чувствую его твердый конец между своими половыми губами. Он совершает мелкие движения вперед-назад и бьется о меня. – Просто чтобы ты знала, – говорит он, тяжело дыша, – я чист. Скажи мне, что ты тоже и что ты на таблетках, – молит он.
– Да, – выдыхаю я единственное слово с момента его появления.
Он балансирует надо мной, опираясь на локти. Чувствую его взгляд, он смотрит мне в лицо, хотя я знаю, что он не может видеть меня лучше, чем я его.
– Совершенство, – произносит он, и ясно, что улыбается.
А потом проскальзывает в меня.
Когда он останавливается, не проникнув внутрь даже до половины, и выходит наружу, мне хочется заскулить. Или заплакать от ощущения потери. Но у меня нет времени. Он входит в меня снова, на этот раз глубже, давая возможность привыкнуть к его размеру, а потом снова покидает меня. Продолжая изводить меня, он проникает с каждым разом чуть глубже, доводя меня до предела, пока я уже едва не кричу.
– Скажи это, – шепчет он, дразня меня быстрыми короткими нырками кончиком члена – туда-сюда. Я протягиваю руки, захватываю кулаками его волосы и тяну к себе. Чтобы губами и языком молить его, показать все мое желание. Впиваюсь зубами в его нижнюю губу и поднимаю бедра, надеясь надвинуть его на себя полностью. Но он дергается назад, снова предлагая мне лишь часть себя, и требует: – Скажи это.
Я тяжело дышу, угроза нового оргазма сковывает мышцы, и я сжимаю его бедрами, моля всем телом. Он не сдается, не позволяет себе войти в меня больше чем на пару дюймов, а потом удаляется.
– Скажи это, – повторяет он в третий раз.
Я провожу языком дорожку от низа его шеи до уха и там выдавливаю из себя в промежутке между слабыми вздохами единственное слово, которое он хочет услышать:
– Пожалуйста.
Он наклоняет голову, накрывает ртом мой рот и углубляется в меня, я не дышу. Он отдает мне каждый дюйм своей длины и толщины, яростно пляшет во мне, заставляя вытягиваться снова и снова, подводя ближе и ближе к экстазу.
Он целует мое лицо, шею, спускается к ложбинке между грудями. Кровь приливает к напряженным соскам, когда он двигается к ним губами. Я выгибаю спину, прижимаюсь к нему грудью, моля дать мне ощутить его жаркий рот и влажный язык.
– Отдайся мне, – тихо говорит он, обхватывая губами сосок и теребя его языком. Как будто для того, чтобы придать веса своему требованию, он придавливает меня бедрами, прикусывает сосок и рычит: – Отдайся мне, детка.
Только такая мотивация мне и нужна. Обвившись вокруг него, я уступаю второму оргазму, возносясь от его трения о меня на гребень волны чистого наслаждения.
* * *
Я перестаю дышать, когда он начинает сильно колотиться о меня. Чувствую, как мое тело будто втягивает его в себя, сжимает, выдаивает. Темп движений растет вместе с частотой дыхания, пока он вдруг не замирает на миг, простонав: «Оливия!» – и изливает глубоко в меня весь свой пыл, всю страсть.
Движения замедляются, но он остается во мне, отчего содрогания моего тела, сжимающего его, становятся еще более явными. Мы не меняем позы несколько минут полнейшего совершенства.
Когда никому из нас больше нечего отдать, он распластывается на мне и мы лежим тяжело дышащей кучей перепутанных мокрых рук и ног. Перенеся вес на предплечья, он утыкается носом мне в шею и нежно целует влажными губами кожу под ухом. Он ничего не говорит, но его тяжелое теплое дыхание высушивает место поцелуя.
Сердце переполняют эмоции, голова идет кругом от вопросов, а все тело пульсирует от пережитого. Так много о чем можно задуматься, побеспокоиться, и все это кажется таким… неважным. Внутри меня разгорается конфликт. За тысячу лет я бы никогда не подумала, что могу уснуть вот так.
Но я засыпаю.
* * *
Когда открываю глаза, солнце еще только-только встало. Горячие поцелуи и великолепный секс – первое, что всплывает в голове.
Оглядываюсь. В комнате пусто. Никаких признаков присутствия шаловливого ночного визитера. На самом деле я могла бы убедить себя, что все это мне приснилось, если бы не легкая болезненность между ног, которую я ощущаю, когда двигаюсь.
Я улыбаюсь. Это приятная болезненность, она напоминает мне о массивном инструменте, который ее вызвал.
Боже правый, ты только что назвала это инструментом?
Я хихикаю. Не могу удержаться. Я счастлива. Очень счастлива. По крайней мере, сейчас.
Должна вроде испытывать усталость, но не испытываю. Я чувствую себя помолодевшей и готовой к новому дню.
– Может быть, Джинджер права. Может, мне действительно нужен секс, – бормочу я в тишине.
Стены впитывают звук и напоминают, что весь дом в моем распоряжении. Марисса в отъезде ближайшие две недели. Одно это – причина для торжества.
Мысль о Мариссе наталкивает меня на размышления о Нэше. Что, если это он был моим ночным гостем? Я была не в состоянии различить в темноте, есть ли татуировка на прекрасной груди, нависавшей надо мной. Откуда мне знать?
На мгновение я погрузилась в воспоминания о гладкой упругой коже под моими пальцами, о рифленых мышцах длинных рук, об узких бедрах, зажатых моими ногами. Одной мысли обо всем этом достаточно, чтобы я почувствовала влагу между ног и желание.
Сбросив одеяло, направляюсь в душ. Оттирая себя, роюсь в мозгах в поисках подсказки, намека, который из братьев устроил мне такую обалденную ночь. Думаю, оба они способны вызвать у меня такие сильные чувства, и ничто из происходившего не говорит, что только один мог такое сделать или сказать. Особенно сказать, потому что слов было произнесено не много.
От этой мысли я улыбаюсь.
Много слов и не нужно.
Проникновение в дом тоже ничего не добавляет. У Кэша – мои ключи; у Нэша – Мариссы. И взаимные симпатии не ключ к разгадке. Оба ясно дали понять, что в физическом смысле мы очень друг другу подходим. Желание, вероятно, единственная область, где возможны расхождения. Кэш открыто заявил, что хочет вступить со мной в интимные отношения. А Нэш… Он несвободен и, кроме того, стремится поступать честно.
Но потом я вспоминаю: ведь это не Нэш остановил нас тогда на крыше. Если бы я не вмешалась, занялись бы мы любовью прямо там, в шезлонге, на котором Нэш, вероятно, сиживал с Мариссой?
Чем больше я думаю, тем грязнее становятся мысли и тем больше возникает вопросов и беспокойства. Поэтому я выбрасываю все из головы. Разумеется, стоит мне увидеть Кэша, и я тут же смогу определить, был у нас с ним секс или нет.
Разумеется.
Одевшись, иду на кухню варить кофе. Удивляюсь, слыша, как в спальне звонит мобильник. Бегу туда, чтобы взять его.
В животе восторженный трепет: на светящемся экране имя – Нэш. Что может значить столь ранний звонок? Что он был со мной до недавнего времени? Или ему приснилось что-нибудь приятное, а это означает… что его здесь не было?
Провожу пальцем по экрану, чтобы принять звонок.
– Алло?
Пауза.
– Я тебя разбудил?
– Нет, я уже варю кофе.
– О, это хорошо. Не хотел тебя беспокоить. Надеялся, когда все уляжется, получу от тебя сообщение. Я просто хотел проверить, видела ли ты цветы, которые я оставил.
Я немного сникаю. Не так должен разговаривать парень, который только что исследовал языком мое обнаженное тело.
– Да, я увидела их, когда пришла домой вчера вечером.
– Отлично. Я хотел, чтобы ты без стеснения звонила мне, если что понадобится, пока Мариссы нет.
– Угу, ладно. Спасибо.
– Ну, тогда я отпускаю тебя к твоему кофе. А мне надо ехать на работу. Встреча с самого утра.
– Ладно. Спасибо за цветы, Нэш.
– Мне было приятно это сделать, Оливия.
Слышно, что, произнося это, он улыбается. Или нет?
Мурашки не сходят с рук еще долго после того, как он вешает трубку. Стоило ему произнести мое имя, и я тут же вспомнила минувшую ночь – этот стонущий голос, когда мой партнер кончал.
Только ясно, что он принадлежал не Нэшу. Это был голос его брата.
Я не слишком удивилась, определив, что у меня в гостях был Кэш. Разыгранный сценарий больше соответствует его характеру, чем натуре Нэша. Только плохой парень может прийти без приглашения в дом, где живет девушка, разбудить ее и соблазнить в ее собственной спальне.
И только плохой парень будет при этом уверен, что девушка не станет возражать. Мне приходится улыбнуться.
Он решительный. Этого у него не отнимешь.
И он оказался прав. Я не возражала. На самом деле я не стала бы противиться и во второй раз. А может быть, не имела бы ничего против третьего и четвертого раза, если бы не уснула как дура. Давно у меня этого не было, и я забыла, как сильно расслабляет хороший секс.
Сижу за столом в столовой и читаю перед занятиями, когда снова звонит телефон. В этот раз на экране отображается имя Кэша, но я реагирую так же. В животе – возбужденный трепет.
– Алло?
– Доброе утро, прекрасная. Ты встала?
– Да, – говорю я, а рот неудержимо растягивается в улыбке.
– Так вот, твоя машина в мастерской у моего приятеля. Это точно был генератор.
– Паршиво, – бормочу я, и воодушевление раннего утра уступает место реальности обладания куском дерьма вместо машины. – Есть предположения, во сколько это может мне обойтись?
– Тебе? Ни во сколько. Он задолжал мне ответную услугу.
– Я не могу позволить тебе сделать это, Кэш.
– Полагаю, ты намерена мне запретить? – насмешливо говорит он.
– Я серьезно. Это слишком дорого. Я не могу принять такой подарок.
– Ты можешь и примешь. Кроме того, я не рассматриваю это как подарок. Ты мне еще сможешь вернуть долг.
На лице у меня опять улыбка, и нервы напряжены до звона от возбуждения. Мне не терпится услышать, что у него на уме.
– Ты уверен?
– Вполне. Начнем с дополнительной смены на следующей неделе, если ты справишься.
Я опять разочарована. Это вовсе не так сексуально, как я рассчитывала. После прошедшей ночи он, конечно, прекрасно знает, что я буду более чем счастлива отплатить ему любым количеством разных способов и поз. Если только это не он был моим ночным гостем.
Это что за шлюшка такая, не знает, с кем провела ночь?
У меня округляются глаза.
А кто использует слово «шлюшка»?
На ум приходит только одно имя: Трейси, моя мать. Это ее слово.
Тряхнув головой, возвращаюсь к вещам более важным. Типа кто провел часть прошлой ночи, щекоча мне яичники.
Размышляя об этом, прихожу к выводу: больше всего меня беспокоит, что этим утром ни один из братьев не проявляет любовных чувств ко мне достаточно явно, чтобы точно определить виновника. Это меня печалит?
О мой бог! Я совсем потеряла сноровку? Я что, вдруг стала плоха в постели?
Кэш откашливается, напоминая, что ждет моего ответа.
– Ох, ух, знаешь, я сделаю все, что смогу, чтобы отплатить тебе, но это зависит от того, в какой день. Я не могу сильно задерживаться где-то…
– О, ты не будешь задерживаться допоздна. Я бы хотел, чтоб ты посмотрела на один бухгалтерский проект. Только прошу тебя, не делай кичку и не обувай ортопедическую обувь.
Я смеюсь. Ну и картинка!
– Отлично. Думаю, я могу использовать свою числовую магию и без атрибутов профессии.
– Не сомневаюсь, ты сможешь, – рассеянно отвечает Кэш. – А перед этим тебе все-таки нужно доехать до колледжа.
– Ну да. – Об этом я даже не подумала. Эти парни действительно закрутили мне мозги. – Думаю, я смогу.
– Дай мне десять минут, я приеду и заберу тебя.
Мозг наконец включается, и я начинаю рассуждать как здравомыслящий человек. Если Кэш отвезет меня в колледж, я не смогу попасть домой никаким другим способом, кроме как на такси, а это будет дороговато, учитывая, что мне придется вызывать машину и в выходные, чтобы доехать на работу и с работы, пока не будет починена моя старушка.
– Знаешь, я, пожалуй, пропущу сегодня занятия. Тем более что серьезных лекций нет. Так что и грузить тебя своими проблемами мне не придется, и без того уже хватило.
– Ничем ты меня не грузишь. Я не против.
– Я бы все-таки предпочла не беспокоить тебя. Лучше увидимся вечером.
– Одевайся. И будь готова. Жди меня через десять минут.
С этими словами он вешает трубку, не оставляя мне выбора.
Почти ровно через десять минут я слышу глухой рокот мотоцикла Кэша. Чувствую его всем нутром, будто этот звук вдыхает в мое тело возбуждение очень близким к физическому способом. Стараюсь как могу держаться от Кэша на расстоянии и ясно понимаю, что до добра меня эта история не доведет.
А хуже всего то, что я, кажется, не хочу останавливаться.
Я не жду, пока Кэш войдет, а выхожу ему навстречу, аккуратно закрывая за собой дверь.
Кэш восседает на мотоцикле, блестящем черным лаком и хромированными деталями. Джинсы – для разнообразия синие – плотно обтягивают бедра, а чисто-белая футболка уютно облегает грудь. Темно-русые волосы растрепаны, как обычно; у меня прямо руки чешутся закопаться в них всей пятерней. Но дыхание у меня перехватывает именно от лица. Он прекраснее любого парня, которого я встречала в жизни, к тому же сегодня в его глазах и улыбке есть нечто такое, отчего, кажется, воздух между нами воспламеняется.
И хотя мне известен риск, но я хочу броситься в это пламя сломя голову.
