ГЛАВА 6
НАГРУЗИЛИСЬ
Я открыл глаза. Солнце только что взошло, и на стенах спальни появились первые тени. Спутанные волосы Эбби лежали у меня на лице. Я сделал глубокий вдох. «Боже, неужели все это происходит со мной, говнюком?» — подумал я и, перевернувшись на спину, еще раз потянул носом воздух. Голубка по-прежнему пахла шампунем и лосьоном.
Через несколько секунд заблеял будильник, и Эбби, проснувшись, откинула руку мне на грудь, но сразу ее отдернула.
— Трэвис, — сонно пробормотала она, — твой будильник!
Подождав с минуту, она вздохнула, с трудом дотянулась до пластиковой коробочки, стоявшей возле меня, и прихлопнула ее. Звук прекратился. Эбби упала на подушку и облегченно выдохнула. Я усмехнулся и этим себя выдал. Голубка негодующе вскинулась:
— Так ты не спал?
— Вот видишь, я вел себя хорошо! Хотя мы и не договаривались, что ты будешь на меня ложиться.
— Я на тебя не ложилась, просто не могла достать до будильника. Никогда еще не слыхала такого противного звука! Как будто раненый зверь кричит.
— Позавтракаешь? — спросил я, засовывая руки под голову.
— Не голодная.
Похоже, Эбби из-за чего-то разозлилась, но я делал вид, что все в порядке. Может, моя Голубка просто не жаворонок и по утрам всегда бывает такая. Правда, днем и вечером она тоже не слишком-то приветливая. Видно, мне попалась та еще колючка. Что ж, прекрасно!
— А я голодный. Почему бы нам не заехать в кафе?
— Вряд ли я смогу с утра пораньше вытерпеть твое вождение, — парировала она и, просунув в тапочки худенькие ступни, пошлепала к двери.
— Ты куда?
Эбби взорвалась:
— Одеваться и на занятия. Может, пока я здесь, я должна составить для тебя план своих передвижений?
Кажется, она любит играть жестко. Ну ладно, пожалуйста. Я подошел и взял ее за плечи. Черт! Какая же она приятная на ощупь!
— Ты всегда такая темпераментная или остынешь, когда поймешь, что я не строю хитроумных планов, чтобы залезть тебе в трусы?
— Я не темпераментная!
Я наклонился и прошептал ей в самое ухо:
— Я не хочу с тобой спать, Голубка. Ты мне слишком сильно нравишься.
Она вся напряглась, а я отошел, не говоря больше ни слова. От радости победы я чуть не запрыгал на месте, но сдержался и, только выйдя за дверь, несколько раз торжествующе ударил воздух. Ее было нелегко смутить, но, когда мне это удавалось, я чувствовал, что на шажок приблизился… Стоп! Приблизился к чему? Этого я точно не знал, но, по-моему, все шло как надо.
Мы давненько не пополняли наши продуктовые запасы, поэтому завтрак получился не особенно изысканный. Хотя вполне съедобный. Я взбил в миске несколько яиц, добавил немножко лука, зеленого и красного перца и вылил эту смесь в сковородку. Эбби вошла и села за стойку.
— Точно не будешь яичницу?
— Точно не буду, спасибо.
Она еще не до конца проснулась, но уже выглядела потрясающе. Надо же! Вообще-то, я имел представление о том, что в женщине, которая только встала с постели, есть какая-то своеобразная привлекательность, и все равно не мог не удивиться. Раньше в это время суток я видел только девушек своего братца и старался их особенно не разглядывать.
Шепли достал тарелки и поднес к сковороде. Я лопаточкой разложил яичницу. Эбби наблюдала за мной с некоторым интересом.
— Ой, только не смотри на меня так! Извини, но я не хочу туда идти, — фыркнула Америка, когда Шеп поставил перед ней ее порцию.
Он уже несколько дней ныл из-за того, что она отказывалась пойти с ним на вечеринку для пар. Я был согласен с Мерик: эти вечеринки — сплошное мучение. Хотя большинство девчонок от них без ума и из кожи вон лезут, чтобы напроситься на приглашение.
— Но, детка, — простонал Шепли, — такие вечера бывают всего дважды в год, и ближайший только через месяц, даже больше. У тебя вагон времени, чтобы купить платье и всякие ваши девчачьи штучки.
Америка вроде бы не собиралась сдаваться, и я перестал следить за разговором. Вдруг до меня донеслось, что она согласится пойти на вечеринку, только если пойдет и Эбби. А чтобы Эбби могла пойти, ей нужен парень. Мерик уставилась на меня. Я недоуменно приподнял бровь.
— Трэв не ходит на вечеринки для пар, — не раздумывая, отрезал Шеп. — Это ведь для тех, у кого есть девушка, а у него… Сама знаешь: он для этого слишком крутой.
Америка пожала плечами:
— Можем найти ей кого-нибудь.
Я тоже хотел было высказаться, но Эбби не дала: ей явно не понравилось, что мы пытаемся принять решение за нее.
— Эй, ребята, я, вообще-то, здесь и все слышу. Вас это не смущает? — проворчала она.
Америка надула губки (на Шепа это всегда действовало безотказно):
— Ну пожалуйста, Эбби. Мы найдем симпатичного парня, веселого и остроумного. Я сама выберу для тебя кого-нибудь посексуальнее, и ты прекрасно проведешь время, вот увидишь! Может, у вас с ним даже что-нибудь получится!
Я нахмурился: Америка собралась подыскивать Голубке парня. Для вечеринки. Из числа моих «братишек». Ну уж нет, хрена с два! У меня волосы встали дыбом, как только я подумал, что у нее с кем-нибудь (не важно с кем) может «что-нибудь получиться».
— Вообще-то, я не отказывался повести ее на вечеринку, — выпалил я, с грохотом швырнув сковородку в раковину.
Эбби закатила глаза:
— Только не надо делать мне одолжений, Трэвис.
Я шагнул к ней:
— А я и не имел в виду ничего такого. Да, на эти тусовки ходят с девушками, а у меня, как известно, девушек не водится. Ну и что? Я ведь знаю, что после вечеринки ты не будешь ждать от меня предложения руки и сердца.
Америка снова надула губки:
— Ну, Эбби, ну пожалуйста!
Вид у Голубки был страдальческий.
— Не смотри на меня так! Трэвис не хочет идти, я не хочу идти… Так что вряд ли нам будет весело.
А мне эта идея нравилась все больше и больше. Я сложил руки и, прислонившись к раковине, произнес:
— Кто тебе сказал, что я не хочу идти? По-моему, будет классно, если мы пойдем все вчетвером.
Все вопросительно посмотрели на Эбби. Она поежилась:
— Вчетвером мы могли бы потусоваться и здесь.
Эта мысль мне, кстати, тоже понравилась.
Америка разочарованно вздохнула, а Шепли наклонился к Голубке, продолжая ее уговаривать:
— Понимаешь, мне нельзя не пойти. Я первокурсник и должен следить за тем, чтобы все шло без накладок, чтобы у всех было пиво, ну и так далее.
Эбби казалась совершенно подавленной. Ей ужасно не хотелось идти, но она не могла отказать Америке. А тут еще Шеп, который рад наболтать чего угодно, лишь бы его девушка составила ему компанию. Вот это меня и напрягало. Если Эбби пойдет не со мной, она проведет вечер, а может, и ночь с кем-нибудь из моих «братишек». Они неплохие ребята, но я много раз слышал, как они хвастаются друг перед другом своими победами. И я не допущу, чтобы они точно так же трепались о Голубке.
Я подошел к Эбби и обнял ее за плечи:
— Ну же, Голубка, соглашайся. Пойдем со мной, а?
Она посмотрела сначала на Америку, потом на Шепа.
Это длилось всего несколько секунд, но мне показалось, что прошло черт знает сколько времени. Наконец Эбби подняла глаза на меня, и я понял: сдалась.
— Ладно, — вздохнула она.
В ее голосе не было энтузиазма, но сейчас это не имело значения. Главное, что она пойдет со мной; я теперь мог дышать спокойно.
Америка завизжала, как делают все девчонки, захлопала в ладоши и принялась душить Эбби в объятиях. Шепли благодарно улыбнулся: сначала мне, потом Голубке.
— Спасибо, — сказал он, кладя руку ей на спину.
Я еще ни разу не видел, чтобы девушка так неохотно соглашалась идти на свидание со мной. Но, опять же, это ведь не я был ей противен, а сама вечеринка.
Мерик и Эбби быстро собрались и уехали на восьмичасовое занятие. Шеп принялся убирать посуду, страшно довольный, что вышло, как он хотел.
— Спасибо, чувак. Я уж думал, Америку не уговорить.
— Слушай, какого хрена вы пытаетесь свести с кем-то Голубку?
— Это Мерик, я тут ни при чем. А тебе не все равно?
— Нет.
— Ах вот оно что!
— Просто… просто не надо этого делать. Я бы не хотел застукать Эбби в темном углу с Паркером Хейсом.
Шепли кивнул, соскребая со сковородки остатки яичницы:
— Или с кем-нибудь другим.
— Да.
— И долго ты собираешься продолжать в том же духе?
— Не знаю. Чем дольше, тем лучше. Не мешай мне, и все.
— Трэвис, ты ее хочешь или нет? Это же свинство: ты и сам вроде как не с ней и с другими она встречаться почему-то не должна!
— Мы просто друзья.
Шепли с сомнением усмехнулся:
— Друзья могут спать с кем угодно и спокойно это обсуждать. По-моему, у вас не так.
— Нет. Но это не значит, что мы не можем быть друзьями.
— Еще как значит, старик.
Пожалуй, он не так уж и ошибался, но мне не хотелось этого признавать.
— Просто… — Я замолчал, изучая лицо Шепа. Он меньше, чем кто угодно другой, был склонен меня осуждать, но все равно я боялся проявить слабость, рассказав ему, как много думаю об Эбби. Шепли, скорее всего, поймет меня, но почувствую ли я себя лучше, если выскажу свои мысли вслух? — В ней есть что-то такое, чего мне всегда не хватало. Вот и все. При этом я вижу, какая она клевая, и не хочу ни с кем ею делиться. Стремно, да?
— Ты не можешь ею делиться или не делиться, если она не твоя.
— А что я знаю о том, как ухаживать за девушками, Шеп? Мой единственный пример — это ты и твои пассии, с которыми у тебя были самые запутанные, болезненные и обременительные отношения! Если она начнет с кем-то встречаться, я ее потеряю.
— Ну так встречайся с ней сам.
Я покачал головой:
— Мы не готовы.
— Это еще почему? Ты боишься? — спросил Шеп, бросив мне в лицо кухонное полотенце.
Оно упало на пол, я поднял и принялся изо всех сил скручивать то в одну, то в другую сторону.
— Она не такая, как все, Шепли. Она хорошая.
— Ну и чего же ты ждешь?
Я пожал плечами:
— Нужен хотя бы какой-то повод.
Шеп состроил недовольную гримасу и включил посудомойку. Раздался шум машины, смешанный с шумом льющейся воды.
— Скоро у нее день рождения, Мерик собирается это отпраздновать, — сказал Шепли, направляясь к себе в комнату.
— День рождения Эбби?
— Да, примерно через неделю.
— Тогда, конечно, нужно что-то организовать! Ты знаешь, что она любит? У Мерик уже есть какие-то мысли? Наверное, я должен что-то купить. Черт, что же ей купить?
Шепли остановился на пороге своей спальни и улыбнулся:
— Успеешь придумать. Лекция через пять минут. Поедешь со мной?
— Нет. Лучше попытаюсь еще раз усадить Эбби на свой байк. Для меня это единственная возможность оказаться у нее между бедрами.
Шеп рассмеялся, дверь его комнаты захлопнулась. Я пошел к себе, натянул джинсы и футболку. Телефон, кошелек, часы. Бедные девчонки! Им полжизни приходится заниматься фиг знает чем, чтобы только выйти из дому. Я бы так не смог.
Долбаная лекция все никак не кончалась. Со звонком я выскочил из корпуса и рванул через весь кампус к «Морган-холлу». Эбби стояла на крыльце с парнем. Как только я их увидел, кровь вскипела. Но потом я облегченно вздохнул: это был Финч. Он курил, а она слушала его болтовню и смеялась. Он бурно жестикулировал (видимо, как раз дошел до кульминации очередной своей потрясающей истории), изредка переставая размахивать руками только для того, чтобы поднести ко рту сигарету.
Когда я подошел, Финч подмигнул Эбби. Мне показалось, это хороший знак.
— Привет, Трэв! — пропел он.
— Финч, — быстро кивнул я и тут же переключился на Эбби: — Я собирался домой. Тебя подвезти?
— Нет, мне нужно в общагу, — улыбнулась она.
В желудке похолодело, и я, не успев подумать, брякнул:
— Ты сегодня не приедешь ко мне?
— Приеду. Но сначала хочу забрать кое-что из вещей.
— И что же?
— Ну, например, бритву, если хочешь знать.
«Черт! Я от нее тащусь!» — подумал я, а вслух сказал:
— Да, тебе не помешало бы побрить ноги. А то ты меня всего исцарапала.
У Финча глаза чуть не вылезли из орбит. Эбби нахмурилась.
— Вот так и рождаются сплетни! — проворчала она и, повернувшись к своему приятелю, добавила: — Я сплю в его постели. Просто сплю!
— Ага! — осклабился Финч.
Не успел я опомниться, как Эбби уже топала по лестнице в свою комнату. Прыгая через ступеньку, я догнал ее:
— Не сердись, я же пошутил!
— Все и так думают, что у нас секс. А ты еще подливаешь масла в огонь!
Заняться с ней сексом было бы неплохо. Но если раньше я смутно надеялся, что она этого хочет, то теперь вопрос отпал. Черт возьми, Эбби действительно не собиралась со мной спать!
— Какая разница, кто что подумает?
— Разница есть, Трэв!
Она распахнула дверь своей комнаты и принялась метаться из угла в угол, открывая и закрывая ящики, хватая какие-то вещи и бросая их в сумку. А я вдруг остро почувствовал, будто потерял что-то дорогое. В таком состоянии хочется либо плакать, либо смеяться, и я усмехнулся.
Эбби посмотрела на меня потемневшими глазами:
— Это совсем не весело. Хочешь, чтобы все в колледже считали меня одной из твоих шлюх?
Моих шлюх? Они не были моими. Как раз потому, что были шлюхами. Я взял сумку у нее из рук. Дело плохо: знаться со мной, не говоря уж о том, чтобы быть моей девушкой, — для Эбби это означает запятнать свою репутацию. Раз так, то почему она до сих пор не отказалась со мной дружить?
— Никто ничего подобного не считает. А тот, кто считает, пускай молится, чтобы я его не услышал.
Я открыл дверь, Эбби выскочила в коридор, я за ней. Вдруг она резко остановилась. Я замер, еле удерживая равновесие, чтобы не налететь на нее. Дверь за моей спиной захлопнулась, и я от неожиданности дернулся: избежать столкновения все-таки не удалось. Эбби вскрикнула. Сначала я подумал, что ей больно, но, когда она обернулась, на ее лице был только испуг. Через секунду она опять заговорила:
— Люди, наверное, думают, что у нас была связь, и при этом ты в открытую… продолжаешь вести себя так, как вел всегда. Мое положение выглядит просто унизительным! — Она помолчала, содрогнувшись от собственных слов, потом покачала головой. — Думаю, не стоит больше у тебя ночевать. Некоторое время нам лучше бы вообще не встречаться.
Она попыталась вырвать у меня из рук свою сумку, но я не дал.
— Никто не думает, Голубка, что мы вместе. В любом случае, перестав со мной разговаривать, ты никому ничего не докажешь.
Я был на грани отчаяния: тревожный симптом!
Эбби снова потянула за свою сумку, а я снова ее отдернул. Так мы упражнялись несколько секунд, после чего Голубка не выдержала:
— Скажи, ты раньше когда-нибудь дружил с девушкой и она у тебя жила? Ты возил ее в колледж и обратно? Обедал с ней каждый день? Ты считаешь, что это нормально? Нам никто не верит, сколько бы мы ни рассказывали, какие мы друзья!
Я шагал к парковке, неся Голубкину сумку. В голове у меня творилось бог знает что.
— Я это улажу, хорошо? Не хочу, чтобы из-за меня кто-то стал хуже о тебе думать.
Эбби всегда казалась мне загадочной, но сейчас ее горестный взгляд меня просто убил. Я бы сделал что угодно, лишь бы она улыбнулась, но она оставалась все такой же грустной и встревоженной. Только этого мне не хватало! Я ужасно сердился на себя и жалел чуть ли не обо всем, что сделал, с тех пор как мы с Голубкой познакомились.
Вдруг до меня дошло: мы категорически не подходим друг другу! Как ни старайся, как ни хитри, я все равно недостаточно хорош для нее. Она достойна большего, и я просто должен радоваться тем крупицам времени, которые удается провести рядом с ней. Но проглотить это было нелегко. К тому же откуда-то из темных глубин памяти знакомый голос нашептывал: «Борись за то, чего хочешь достичь». А борьба была для меня привычней и проще, чем смирение.
— Пожалуйста, предоставь все это мне, — сказал я. — И давай куда-нибудь сходим вечером. Например, в «Датч».
Это была довольно паршивая забегаловка, зато туда не набивалось столько народу, сколько в «Ред». И там вокруг нас не вертелось бы такое множество похотливых девиц.
— Но ведь «Датч» — байкерский бар, — нахмурилась Эбби.
— Хорошо, не хочешь туда — поехали в клуб. Сначала поужинаем, а потом в «Ред дор». Я угощаю.
— Ты считаешь, что поход в ресторан и в клуб решит нашу проблему? По-моему, люди увидят нас вместе и станет только хуже.
Я уселся на мотоцикл, привязав сумку позади сиденья. Эбби не стала ее у меня вырывать, и это уже обнадеживало.
— Сама посуди. Я пьяный, вокруг не совсем одетые женщины. Все сразу поймут: если бы мы встречались, я бы тебя в такое злачное место не привел.
— Ну а мне что делать? Для большей убедительности подцепить возле барной стойки какого-нибудь парня и поехать к нему домой?
Представив себе, как она уезжает из клуба не со мной, я нахмурился и так стиснул зубы, как будто хлебнул лимонного сока.
— Этого я не говорил. Переусердствовать ни к чему.
Эбби закатила глаза и, взобравшись на сиденье, обхватила меня за талию.
— Ну да, будет вполне достаточно, если вместе с нами к тебе домой поедет первая попавшаяся девица. Вот так ты собираешься восстановить мою репутацию, да?
— Голубка, а ты, случайно, не ревнуешь?
— К кому? К слабоумной венеричке, которую ты утром выставишь за дверь?
Я усмехнулся и завел двигатель. Если бы она только знала, насколько для меня немыслимо то, о чем она говорит! Когда она была рядом, я больше никого не видел. Все мое внимание, все мои силы уходили на то, чтобы удерживать себя в шаге от нее.
Мы рассказали Шепли и Америке о наших планах, и девчонки стали собираться. Я первым запрыгнул в душ, хотя потом понял, что лучше бы я был последним: все равно у Мерик и Голубки сборы заняли гораздо больше времени, чем у нас с Шепом.
Мы все втроем целую вечность ждали, когда Эбби выйдет из ванной, а когда она наконец-то появилась, я чуть не упал. Короткое черное платье открывало длинные-предлинные ноги, но грудь не подчеркивало: она только слегка угадывалась в определенных ракурсах. Длинные вьющиеся волосы не рассыпались по плечам, а были собраны сбоку. Черная ткань оттеняла загар, который теперь показался мне ярче. Здоровая гладкая кожа слегка лоснилась.
— А ножки у тебя ничего, — сказал я.
Эбби улыбнулась:
— Это все волшебная бритва.
Черт! Какая же она офигенная!
— Думаю, дело не в бритве.
Я взял ее за руку, и мы вышли из дому. Она не попыталась высвободиться, поэтому я так и держал ее, пока мы не сели в машину Шепли, и даже тогда отпускать не хотелось. Потом мы подъехали к японскому ресторану, и наши пальцы снова переплелись.
Я заказал нам всем по рюмке саке, потом еще по одной. Но официантка почему-то заинтересовалась нашими документами, только когда я попросил пива. Я знал, что у Америки удостоверение фальшивое, и думал, нам всем придется свалить. Тут Эбби неожиданно спасла положение, гордо вытащив свою карточку. Официантка взглянула на протянутый ей кусок ламинированной бумаги и тут же ушла, а я заграбастал его и принялся рассматривать. В углу была фотография Эбби, и все выглядело как настоящее. Я никогда раньше не видел, какие документы выдают в Канзасе, но, по-моему, подделка была очень убедительная. На карточке значилось: «Джессика Джеймс», и от этого я почему-то завелся. Причем неслабо.
Эбби щелкнула по удостоверению, и оно выскочило у меня из рук. Она поймала его и быстро спрятала в кошелек. Потом улыбнулась мне. Я улыбнулся в ответ, опершись локтями о стол.
— Джессика Джеймс?
Передразнивая меня, Эбби тоже оперлась локтями о стол и в упор посмотрела мне в лицо. То, как уверенно она держалась, делало ее еще сексуальнее.
— Да. А что?
— Ничего. Интересный выбор.
— Ну, знаешь ли, калифорнийские роллы, которые мы сейчас едим, — тоже выбор так себе.
Шепли расхохотался, но резко замолчал, увидев, как Америка лихо опрокинула бутылку пива.
— Не гони, детка. Саке накрывает не сразу.
Мерик вытерла рот и усмехнулась:
— Спокойно, Шеп. Мне не впервой.
Чем больше мы пили, тем больше шумели. Но замечаний нам никто не делал. Наверное, потому, что было поздно и ресторан уже почти опустел. Только в дальнем конце зала заседала еще какая-то компания не многим трезвее нас. А мы набрались как следует. Все, кроме Шепли. Он слишком любил свой «додж-чарджер», чтобы много пить за рулем, а еще больше — Америку. Когда она ехала с ним, он не только следил за количеством поглощаемого спиртного, но даже соблюдал все правила и включал поворотники.
А Голубка-то наклюкалась!
Официантка принесла счет, я расплатился и растолкал Эбби. Она вскочила с диванчика и игриво ткнула меня локотком, а потом небрежно закинула руку мне на шею, и я вывел ее на улицу.
Америка села на переднее сиденье и тут же принялась облизывать ухо своего возлюбленного. Эбби посмотрела на меня и закатила глаза, намекая на то, что ей не очень хотелось наблюдать интимную сцену с участием собственной подруги и моего родственника. Но, не считая этого, Голубка была, по-моему, всем довольна.
Шепли подъехал к клубу и принялся кружить по парковке.
— Мы сегодня вообще куда-нибудь встанем или нет? — заворчала Америка.
— Сейчас. Я же не могу втиснуться куда попало. Не хочу, чтобы какой-нибудь бухой придурок меня поцарапал.
Может, и так. А может, Шепу просто нравилось, как Мерик слюнявит ему ухо. Фу! Гадость!
Наконец мы припарковались в самом конце стоянки, и я помог Эбби вылезти. Она одернула платье и слегка встряхнула бедрами, а потом взяла меня за руку.
— Хотел спросить про твое удостоверение, — сказал я. — Выглядит так, что не придерешься. Ты ведь его не здесь доставала?
Если бы документы были состряпаны тут, в городе, я бы сразу понял: у меня у самого этих фантиков было до фига.
— Да, оно у меня уже давно. Так нужно было… — (На кой черт ей было нужно поддельное удостоверение личности?) — Еще в Уичито.
Гравий шуршал у нас под ногами. Эбби стиснула мою руку, чтобы не оступиться и не сломать каблук. Америка споткнулась, и от неожиданности я выпустил Голубкины пальцы. Шепли успел поймать свою подвыпившую даму, прежде чем она упала.
— Хорошо иметь связи, правда? — хихикнула Мерик.
— О боже мой, женщина! — сказал Шепли, поддерживая Америку под руки. — По-моему, тебе уже хватит на сегодня.
Я нахмурился, пытаясь сообразить, что она имела в виду.
— Ты это о чем, Мерик? Какие связи?
— У Эбби есть старые друзья, которые…
Голубка встряла, не дав подруге договорить:
— Удостоверение фальшивое, Трэв. Чтобы получить фальшивый документ, нужно знать, к кому обратиться, ведь так?
Что-то тут явно было не так. Я взглянул на Америку, но она спрятала от меня глаза. И все-таки настаивать на продолжении этого неприятного разговора сейчас не следовало. Ведь Эбби секунду назад назвала меня Трэв. Я уже начинал к этому привыкать.
— Так, — сказал я, снова протягивая ей руку.
Она подала мне свою и лукаво улыбнулась. Решила, что перехитрила меня. Но я к этому еще вернусь.
— Мне пора чего-нибудь выпить! — сказала Эбби, как только мы доползли до большой красной двери заведения.
— Точно! Выпить! — обрадовалась Америка.
Шепли вздохнул:
— А то ты еще не напилась!
Когда Эбби вошла, взгляды всех присутствующих тут же устремились на нее. Даже парни, которые были с девушками, бессовестно на нее глазели, вертя головой и откидываясь на стульях. «Да, похоже, ночка предстоит веселая!» — подумал я, сжимая Голубкину руку.
Мы подошли к барной стойке, которая была ближе всех к танцполу. В клубах дыма я увидел Меган: она, как обычно, терлась возле бильярдных столов. Охотилась. Прежде чем я ее узнал, она уставилась на меня большими голубыми глазами. Но долго пожирать меня взглядом ей не пришлось. Я все еще держал за руку Эбби, и, заметив ее, Меган изменилась в лице. Я кивнул, она осклабилась.
Место, где я обычно сидел, было свободно, но все остальные стулья уже заняли. Увидев, что я иду и тащу на буксире Эбби, Кэми хохотнула. Как только она предупредила окружающих о нашем прибытии, они, во избежание насильственного выселения, молча встали и разошлись. Что ни говори, а иметь репутацию козла-психопата иногда не так уж и плохо.
