Глава 21
Кэри явился домой чуть позже десяти вечера. Причем не один, а с Татьяной. Мы с Гидеоном сидели одетые по-домашнему на полу гостиной и ели пиццу. Потянувшись за пакетиком пармезана, я прошептала:
— Будущая мамаша.
— Она еще тот фрукт. Бедный парень, — бросил Гидеон.
Смешно сказать, но я подумала то же самое, когда эта высокая блондинка вошла в гостиную и демонстративно сморщила нос при виде пиццы. Правда, когда она заметила Гидеона, кислая мина сменилась ослепительной улыбкой.
Я сделала глубокий вдох, решив не обращать внимания.
— Здорово, Кэри! — сказал Гидеон. Он положил руку на мое плечо и уткнулся мне в шею.
— Привет, — отозвался Кэри. — Что смотрите?
— «Патруль», — ответила я. — Классный фильм. Присоединяйтесь.
— С удовольствием. — Кэри взял Татьяну за руку и направился к дивану.
Идея явно не пришлась Татьяне по вкусу, причем у нее даже не хватило такта скрыть свое разочарование. Они сели на диван, привычно притулившись друг к другу. Гидеон придвинул к ним коробку с пиццей:
— Угощайтесь, если проголодались.
Кэри взял себе кусочек пиццы, и Татьяна с ходу накинулась на него, заявив, что он ее толкает. Меня неприятно поразило ее претенциозное поведение. Ведь если она родит от Кэри ребенка, то вольно или невольно войдет в мою жизнь, и я не хотела, чтобы наши отношения были слишком напряженными.
В результате они не стали засиживаться и довольно быстро покинули гостиную. Татьяна пожаловалась, что ее тошнит от слишком натуралистических кадров, и Кэри сразу увел ее к себе в комнату. И уже очень скоро я услышала, как она громко смеется. Похоже, ее основная проблема заключалась в том, что она не желала ни с кем делить Кэри. Хотя здесь я ее немного понимала. Ведь я тоже была собственницей.
— Расслабься, — прошептал Гидеон. — Все наладится. Наберись терпения.
Тогда я схватила его левую руку, лежащую у меня на плече, чтобы еще раз полюбоваться кольцом.
Он прижался губами к моему виску, и мы снова повернулись к экрану телевизора.
И хотя Гидеон ночевал в соседней квартире, утром он вернулся сюда, чтобы помочь мне застегнуть узкое платье и сварить кофе. Надев жемчужные серьги, я вышла в коридор и неожиданно столкнулась с Татьяной, державшей в руках две бутылки с водой.
Татьяна была абсолютно голой.
Обомлев от такого бесстыдства, я с трудом взяла себя в руки. Памятуя о ее беременности, которая пока еще не бросалась в глаза, я не стала орать на нее.
— Прошу прощения, но в моей квартире не принято разгуливать в чем мать родила.
— Квартира не только твоя, — огрызнулась она и, тряхнув гривой рыжеватых волос, собралась было пройти мимо.
Тогда я вытянула руку, преграждая ей дорогу:
— Татьяна, не советую играть со мной в подобные игры.
— Или что?
— Или ты проиграешь.
— Он все равно будет на моей стороне. — Она наградила меня долгим взглядом.
— Ну, если уж до этого дойдет, он тебя отвергнет. И ты в любом случае проиграешь. — Я опустила руку. — Так что советую тебе хорошенько подумать.
Дверь в комнату Кэри за моей спиной внезапно распахнулась.
— Тат, какого хрена! Что ты творишь?
Я повернула голову и увидела в дверном проеме своего лучшего друга, вышедшего на шум в одних трусах.
— Да ничего. Просто дает тебе хороший повод купить ей красивый халат.
Он выпятил вперед подбородок и, махнув мне рукой, открыл перед Татьяной дверь, чтобы она не светила здесь голой задницей.
Стиснув зубы, я прошла на кухню. Мое настроение еще больше испортилось, когда я застала там Гидеона. Небрежно облокотившись на прилавок, он с явным удовольствием пил кофе. В черном костюме со светло-серым галстуком он был умопомрачительно хорош собой.
— Ну как, понравилось шоу? — звенящим голосом спросила я.
Противно было думать, что перед ним только что нахально разгуливала голая телка. Худая и высокая. Одним словом, модель. А он всегда предпочитал именно таких.
— Не особенно, — пожал он плечами.
— Ты ведь любишь тощих и долговязых. — Я потянулась за чашкой кофе, которая стояла рядом с ним на прилавке.
Гидеон накрыл мою руку своей. Рубины в его обручальном кольце ярко сверкнули в электрическом свете.
— Ну не знаю, не знаю. Когда я последний раз проверял свою неотразимую жену, она была миниатюрной и с пышными формами. Весьма впечатляющее зрелище.
Я закрыла глаза, пытаясь загнать подальше ревность.
— Знаешь, почему я выбрала именно это кольцо?
— Красный — это наш цвет, — тихо произнес он. — Красные платья в лимузинах. Красные туфли на убийственных шпильках на приеме в саду. Красная роза в твоих волосах, когда ты выходила за меня замуж.
Боже, он все понимал! И я сразу успокоилась. А потом повернулась и прижалась к нему всем телом.
— Хм… — задумчиво промычал он, притягивая меня еще ближе. — Какая ты вся мягонькая и сладенькая, мой ангел.
Я покачала головой, вся моя злость мгновенно испарилась.
Он потерся носом о мою щеку:
— Я люблю тебя.
— Гидеон. — Я откинула голову, позволив ему поцелуями прогнать прочь плохое настроение.
Так странно, но почему-то всякий раз, как я чувствовала у себя на губах его губы, то непроизвольно поджимала пальцы на ногах. Наконец он оторвался от меня, и я почувствовала легкое головокружение.
— Вечером я встречаюсь с доктором Петерсеном. Позвоню, когда закончу, и мы что-нибудь придумаем насчет обеда.
— Договорились.
Мой равнодушный тон вызвал у него улыбку:
— Хочешь, я попрошу его принять нас обоих в четверг?
— Если можно, то не в этот четверг, а в следующий, — тяжело вздохнула я. — Конечно, не хочется тянуть с визитом к доктору, но мама пригласила нас с Кэри в четверг на благотворительный вечер. Она даже купила мне платье, и вообще… И если я откажусь, боюсь, она неправильно поймет меня.
— Мы пойдем вместе.
— Неужели?
Когда Гидеон надевал смокинг, это действовало почище любого афродизиака. Хотя, если честно, он сводил меня с ума в любой одежде или вообще без одежды. Но в смокинге… Боже милостивый, он был просто отпад!
— Да. Самое время появиться вместе на людях и объявить о нашей помолвке.
Я нервно облизала губы:
— А я смогу воспользоваться преимуществами поездки в лимузине?
— Всенепременно, мой ангел, — улыбнулся он одними глазами.
* * *
Когда я появилась на работе, Мегуми не было на ее обычном месте, и мне не удалось узнать, как у нее дела. Но зато появился повод позвонить Мартину, узнать, выгорело ли у него что-нибудь с Лейси после нашей отвязной вечеринки в ночном клубе.
Я достала смартфон, чтобы найти номер Мартина, и обнаружила, что накануне мама оставила голосовое сообщение. Она интересовалась, не нуждаюсь ли я в услугах парикмахера перед торжественным обедом в четверг, и предлагала приехать к нам с Кэри с командой визажистов, чтобы вместе навести красоту.
Сев за стол, я отправила ей сообщение. Мол, идея в общем нравится, но вот со временем будет туговато, поскольку раньше пяти я не освобожусь.
Я как раз готовилась к новому рабочему дню, когда возле меня остановился Уилл. В клетчатой рубашке навыпуск и темно-синем галстуке он смотрелся очень стильно.
— Какие планы на ланч? — поинтересовался он.
— Только больше никаких праздников живота! А то я так скоро в дверь не войду.
— Не бойся, — ухмыльнулся он. — Натали уже прошла самый суровый этап диеты, так что жизнь налаживается. Поедим супа и салата в салат-баре.
— Это подходит, — улыбнулась я. — Может, Мегуми захочет к нам присоединиться?
— Ее сегодня нет.
— Да неужели? Она что, заболела?
— Без понятия. Я и сам-то узнал об этом только потому, что пришлось звонить в агентство, чтобы прислали секретаршу на замену.
— Что ж, в перерыве позвоню, узнаю, как она себя чувствует, — нахмурилась я.
— Передавай от меня привет. — Небрежно побарабанив по перегородке, он повернулся и был таков.
* * *
Остаток дня прошел как в тумане. Во время перерыва я отправила Мегуми эсэмэску, затем попыталась позвонить ей из машины, когда Клэнси вез меня в Бруклин на занятия крав-мага.
— Попроси Лейси перезвонить мне, если тебе совсем худо, — оставила я голосовое сообщение. — Просто хочу знать, что с тобой все в порядке.
Я выключила телефон, устроилась поудобнее и выглянула в окно, чтобы в очередной раз полюбоваться величественным Бруклинским мостом. Мне ужасно нравилось проезжать под массивными каменными арками, возвышающимися над водной гладью, по которой неторопливо шли пассажирские паромы и плыли одиночные суденышки, спешащие в Нью-Йоркскую гавань. Менее чем за минуту мы выехали к длинному съезду на автомагистраль, и я снова взяла в руки телефон.
Сперва я позвонила Мартину.
— Ева! — радостно воскликнул он, узнав мой номер по списку контактов. — Страшно рад тебя слышать.
— Как поживаешь?
— Хорошо. А ты?
— Пока держусь. Надо будет как-нибудь встретиться. — Я улыбнулась женщине-полицейскому, которая виртуозно регулировала движение на сложном перекрестке. Она управляла потоком машин зажатым в зубах свистком и плавными взмахами руки. — Можем пропустить по стаканчику после работы или устроить свидание вчетвером и где-нибудь пообедать.
— Я с удовольствием. А ты с кем-нибудь встречаешься?
— Мы с Гидеоном пытаемся потихоньку разобраться в наших отношениях.
— С Гидеоном Кроссом? Ну, если кто и способен его захомутать, так это ты.
Я рассмеялась и сразу же пожалела, что не надела обручального кольца. В отличие от Гидеона я не носила его на работе. Гидеону, в сущности, было глубоко наплевать, что о нем подумают люди, мне же приходилось докладывать о своих делах каждому встречному и поперечному.
— Спасибо за такой вотум доверия. А как насчет тебя? За кем-нибудь ухаживаешь?
— Да так, оттягиваемся с Лейси понемножку. Мне она нравится. Ужасно забавная.
— Здорово. Рада слышать. Эй, если будешь с ней сегодня разговаривать, попроси ее позвонить мне. Хочу узнать, как себя чувствует Мегуми. Хорошо? Мегуми сегодня не пришла на работу, и я немного волнуюсь.
— Обязательно. — В трубке внезапно появился какой-то посторонний шум. Похоже, Мартин вышел на улицу. — Лейси сейчас нет в городе, но вечером она обещала позвонить.
— Спасибо. Крайне признательна тебе. Ладно, не буду тебя больше задерживать. Давай встретимся на следующей неделе, созвонимся денька через два и все обговорим.
— Звучит заманчиво. Рад был тебя слышать.
— Я тоже, — улыбнулась я.
Закончив разговор, я поняла, что меня буквально распирает от желания еще с кем-нибудь пообщаться. Поэтому я отправила короткие сообщения Шауне, а еще Бретту. Просто привет-привет и смайлик.
Подняв глаза, я внезапно обнаружила, что Клэнси наблюдает за мной в зеркало заднего вида.
— Как там мама? — спросила я.
— С ней все будет хорошо, — очень серьезно ответил он.
Я кивнула и, выглянув в окно, увидела на крытой автобусной остановке рекламу с Кэри.
— Ты ведь знаешь, что в любой семье бывают свои сложности, — заметила я.
— Знаю.
— Клэнси, а у тебя есть братья или сестры?
— Да. И брат, и сестра.
Интересно, какие они? Может, такие же крутые, как Клэнси? Или же он белая ворона в своей семье?
— Извини за любопытство, вы очень близки?
— Очень. Сестра живет в другом штате. Поэтому мы не слишком часто видимся, но хотя бы раз в неделю перезваниваемся. А брат в Нью-Йорке, с ним мы пересекаемся гораздо чаще.
— Здорово. — Я попыталась представить, как Клэнси попивает пивко с кем-то очень похожим на него, но ничего не получилось. — А он тоже работает охранником?
— Не совсем. — Его рот изогнулся в некоем подобии улыбки. — Сейчас он трудится на федералов.
— И что, твоя сестра тоже обеспечивает правопорядок?
— Она служит в морской пехоте.
— Ни фига себе! Впечатляет.
— Что есть, то есть.
Я окинула взглядом его короткую стрижку военного образца:
— Значит, ты тоже в свое время служил, да?
— Было дело, — лаконично ответил он, явно не желая развивать данную тему.
Продолжить допрос не удалось, поскольку мы подъехали к бывшему складскому помещению, где располагался спортзал Паркера.
Я схватила сумку со спортивным костюмом и выскочила из машины, опередив Клэнси:
— Ну что, увидимся через час?
— Ева, уложи их всех на обе лопатки, — напутствовал меня Клэнси.
Но не успела я закрыть за собой дверь, как мое внимание привлекла знакомая худощавая брюнетка, которую я предпочла бы больше не видеть. Никогда. Она стояла в сторонке возле матов, скрестив руки на груди. На ней были черные поношенные штаны с ярко-синим кантом по бокам, в тон обтягивающей футболке с длинным рукавом. Вьющиеся каштановые волосы она безжалостно затянула в хвост.
Потом она повернулась. Холодные голубые глаза оглядели меня с головы до ног.
Покорившись неизбежному, я тяжело вздохнула и подошла к ней:
— Детектив Грейвс.
— Ева, — коротко кивнула она. — Отличный загар.
— Спасибо.
— Кросс возил вас куда-то на выходные?
Вопрос задан явно неспроста. Я сразу напряглась:
— У меня было свободное время.
Она слегка скривила тонкие губы:
— По-прежнему осторожничаете. Похвально. А что ваш папа думает насчет Кросса?
— Полагаю, папа доверяет моему мнению.
— На вашем месте я не стала бы забывать о браслете Натана Баркера. Не люблю незаконченные дела.
И я сразу почувствовала дурноту. Я и так жутко дергалась из-за этой истории, но не могла никому обо всем рассказать. Никому?! Только Гидеону. Правда, я достаточно хорошо его знала и прекрасно понимала, что он прилагает титанические усилия, чтобы разгадать тайну.
— Мне нужен спарринг-партнер, — внезапно заявила детектив. — Готовы?
— Уф, что?! — удивленно заморгала я. — А это… А нам разве можно?..
— Ева, дело положено в долгий ящик. — Она шагнула на мат и начала разминаться. — Поторопитесь. Я не могу торчать здесь всю ночь.
* * *
Грейвс здорово надрала мне задницу. Надо же, сама тощая как щепка, а такая сильная! Сосредоточенная и безжалостная. За те полтора часа, что мы работали в спарринге, я многому от нее научилась, причем в основном тому, что не следует забывать о защите. Она действовала с молниеносной быстротой и не упускала возможности воспользоваться своим преимуществом.
Едва живая, я вернулась домой чуть позже восьми и сразу плюхнулась в ванну. Я отмокала в пахнущей ванилью воде в окружении множества свечей, лелея тайную надежду, что Гидеон появится до того, как я окончательно посинею.
В результате Гидеон пришел уже тогда, когда я вылезла из ванны и завернулась в полотенце. Судя по влажным волосам и джинсам, он успел принять душ после встречи с доктором.
— Привет, Ас.
— Привет, жена. — Он подошел ко мне, развернул мое полотенце и положил голову на мою грудь.
У меня перехватило дыхание, когда он взял мой сосок в рот и начал ритмично посасывать, пока тот не затвердел.
Он выпрямился и полюбовался результатом своих усилий:
— Боже, до чего же ты сексуальная!
Встав на цыпочки, я поцеловала его в подбородок.
— Ну, как все прошло сегодня вечером?
— Доктор Петерсен поздравил нас, особо подчеркнув значение семейной психотерапии.
— Он, должно быть, считает, что мы слишком поторопились.
— Ева, если честно, то он вообще был против того, чтобы мы занимались сексом, — рассмеялся Гидеон.
Сморщив нос, я вернула полотенце на место и потянулась за щеткой, чтобы расчесать волосы.
— Позволь мне, — сказал Гидеон, забрал у меня щетку и усадил на широкий край ванны.
Он нежно распутывал мокрые пряди, а я тем временем рассказывала о встрече с детективом Грейвс на занятиях крав-мага.
— Мои адвокаты сообщили, что дело положено на полку, — сказал Гидеон.
— Ну и что ты думаешь?
— Ты в безопасности, что для меня самое главное.
Его голос звучал подозрительно бесцветно. Значит, история с Натаном волновала его больше, чем он хотел показать. Смерть Натана лежала на его совести, и это до сих пор мучило его. Ведь это до сих пор мучило меня, а мы были нераздельными половинками одного целого.
Вот почему Гидеон так торопился со свадьбой. Я была его спасательным кругом. Единственной, кто знал мрачные тайны его измученной души и тем не менее безоглядно любил его. А Гидеон, как никто другой, отчаянно нуждался в любви.
Неожиданно я почувствовала плечом какую-то вибрацию.
— У тебя что, новая игрушка, Ас? — подкусила я Гидеона.
— Забыл выключить чертову штуку, — пробормотал он, вытаскивая телефон. Посмотрел на экран и отрывисто бросил: — Кросс.
До меня донесся взволнованный женский голос, но слов разобрать не удалось.
— Когда? — спросил он и, выслушав ответ, сказал: — Где? Да. Уже выезжаю.
Он выключил телефон и растерянно провел рукой по волосам.
— Что-то не так? — Я мигом вскочила на ноги.
— Коринн в больнице. Мама говорит, все очень плохо.
— Пойду оденусь. А что, собственно, произошло?
Гидеон невидящими глазами смотрел в никуда, и у меня от страха мурашки поползли по спине. Я еще никогда не видела его таким… раздавленным.
— Таблетки, — внезапно охрипшим голосом произнес он. — Она приняла целую банку таблеток.
* * *
Мы решили ехать на «астон-мартине». Пока ждали парковщика с автомобилем, Гидеон позвонил Раулю с просьбой встретить нас у больницы и взять на себя заботы о машине.
Выехав на улицу, Гидеон сразу вернул себе прежнюю уверенность. Его движения казались точными и размеренными. Правда, мысленно он явно был где-то далеко. И эмоционально совершенно непробиваем. Он не шелохнулся, когда я сочувственно положила ему руку на колено. Вероятно, даже не обратил внимания на мой жест.
У отделения неотложной помощи нас встретил Рауль. Он любезно открыл мне дверь, а когда Гидеон вышел из машины, занял его место за рулем. Мы еще не успели войти внутрь, а сияющий автомобиль уже скрылся из виду.
Я взяла Гидеона за руку, но он, похоже, этого не заметил. Он смотрел только на свою мать, которая сразу поднялась при нашем появлении в отдельной комнате для посетителей. Едва удостоив меня взглядом, Элизабет Видал бросилась к сыну, чтобы заключить его в материнские объятия.
Однако Гидеон не ответил на ее порыв. Хотя и не отстранился. Он только еще крепче сжал мою руку.
Со мной миссис Видал демонстративно не поздоровалась. Более того, она повернулась ко мне спиной и продолжила беседу с какой-то хорошо одетой парой. По-видимому, это были родители Коринн. Жан Франсуа одиноко стоял у окна, чувствуя себя здесь таким же посторонним, как и я.
Миссис Видал подвела Гидеона к родителям Коринн, и ему пришлось выпустить мою руку. Мне было неловко торчать в дверях у всех на виду, и я направилась к Жану Франсуа.
— Я очень сожалею, — тихо сказала я.
Жан Франсуа посмотрел на меня погасшими глазами. Со времени нашей последней встречи он, казалось, постарел на десять лет.
— А что вы тут делаете?
— Миссис Видал позвонила Гидеону.
— Конечно позвонила. — Он бросил взгляд в сторону диванной зоны. — Можно подумать, что муж Коринн он, а не я.
Я проследила направление его взгляда. Гидеон сидел на корточках перед родителями Коринн и держал ее мать за руку. Я похолодела, мне вдруг стало до обморока страшно.
— Она решила, что лучше умереть, чем жить без него, — тусклым голосом произнес Жан Франсуа.
Внезапно я поняла:
— Вы ей сказали, да? О нашей помолвке?
— И вот как она отреагировала на это известие!
Господи боже мой! На неверных ногах я подошла к стене. Надо было срочно к чему-нибудь прислониться. Неужели она не знала, как подействует на Гидеона ее попытка самоубийства? Нет, она не могла быть настолько слепой. А что, если она руководствовалась желанием вызвать у Гидеона чувство вины? При мысли, что она им манипулировала, меня даже стало слегка подташнивать. Хотя чего там говорить, своей цели она достигла. Гидеон снова был на ее стороне. По крайней мере, сейчас.
В комнату вошла врач. Очень милая женщина с коротко стриженными светлыми волосами и выцветшими голубыми глазами.
— Мистер Жиро?
— Qui. — Жан Франсуа шагнул вперед.
— Я доктор Стейнберг. Лечащий врач вашей жены. Мы можем поговорить с глазу на глаз?
С места поднялся отец Коринн:
— Мы ее семья.
— Понимаю, — вежливо улыбнулась доктор Стейнберг. — Однако мне надо поговорить именно с мужем Коринн. Но вам я могу сказать, что несколько дней отдыха — и с Коринн все будет в порядке.
Они с Жиро вышли из комнаты, и оттуда, где они стояли, их было не слышно, но очень хорошо видно через стеклянную стену. Жиро возвышался над миниатюрной докторшей, но, по мере того как она говорила, он все больше съеживался. Напряжение в комнате сделалось почти осязаемым. Гидеон не отрывал глаз от разворачивавшейся перед нашими глазами душераздирающей сцены.
Доктор Стейнберг ласково положила руку на плечо Жана Франсуа, что-то ему сказала, повернулась и пошла прочь. А он остался стоять, как стоял, тупо уставившись в пол. Его плечи опустились, словно под тяжестью невыносимой ноши.
Я уже собралась было подойти к нему, но Гидеон меня опередил. Правда, не успел он выйти из комнаты для посетителей, как Жиро с ходу набросился на него.
Они сошлись один на один с неистовой яростью. И когда Гидеон врезался в стеклянную перегородку, задрожали стены.
Кто-то пронзительно вскрикнул, кто-то стал истерически звать охрану.
Гидеон отшвырнул Жиро и блокировал удар. Затем нырнул, чтобы защитить голову. Жан Франсуа что-то прорычал, его красивое лицо исказилось от ярости и боли.
Отец Коринн кинулся к ним, но тут появилась охрана, вооруженная электрошокерами. Гидеон снова оттолкнул Жиро. Гидеон довольно успешно защищался, причем сам не нанес ни одного удара. Его лицо окаменело, а глаза стали холодными и такими же безжизненными, как у его противника.
Жиро орал на Гидеона не своим голосом. Поскольку отец Коринн оставил дверь приоткрытой, удалось кое-что услышать. Слово enfant не нуждалось в переводе. У меня внутри все опустилось, а уши словно заложило ватой.
Все разом высыпали из комнаты, когда охрана надела на мужчин гибкие наручники и отконвоировала в сторону служебных лифтов. Я не поверила своим глазам, увидев в дверном проеме Энгуса.
— Миссис Кросс. — Он осторожно подошел ко мне, сжимая в руках фуражку. Оставалось только догадываться, как я выглядела со стороны. В ушах звенело слово «ребенок», и я ломала голову, что бы это могло значить. Ведь Коринн маячила на заднем плане с самого начала моего знакомства с Гидеоном… Но не ее муж. — Я приехал за вами.
— А где Гидеон? — нахмурилась я.
— Отправил мне сообщение с просьбой доставить вас домой.
Смятение чувств переросло в душевную боль.
— Но я нужна ему здесь.
Энгус тяжело вздохнул и сочувственно посмотрел на меня:
— Ева, вы должны поехать со мной. Уже поздно.
— Значит, он не хочет, чтобы я была здесь, — уныло констатировала я, пытаясь понять уже вторую непостижимую вещь.
— Он хочет, чтобы вы были дома и не нервничали.
Мои ноги точно приросли к полу.
— Неужели он именно так и написал в сообщении?
— Это то, что он думает.
— Не надо меня жалеть.
Я повернулась, чтобы уйти, и автоматически перешла на бег, не обращая внимания на уборщиков, ликвидировавших последствия разгрома, когда Жиро врезался в тележку с медицинскими принадлежностями. То, что Энгус усиленно прятал глаза, служило очередным подтверждением горькой правды.
Меня отвергли.
