Глава 1
Нью-йоркские таксисты — это особая порода людей. Они абсолютно ничего не боятся и с удивительным спокойствием носятся по запруженным транспортом улицам, обгоняя и подрезая другие машины. И чтобы не видеть пролетающих всего в паре дюймов автомобилей и сохранить таким образом здравость рассудка, я всегда старалась не отрывать глаз от экрана своего смартфона. Но каждый раз, когда имела неосторожность посмотреть в окно, ловила себя на том, что инстинктивно вдавливаю ногу в педаль несуществующего тормоза.
Правда, сегодня мне и так было ни до чего. Я сидела, вся взмокшая от пота после интенсивного урока крав-маги, и думала о мужчине, которого любила, и о том, что он совершил во имя меня.
Гидеон Кросс. При одной мысли о нем меня сразу накрыло жаркой волной желания. Когда я впервые увидела его и узнала, какой опасный и полный темных страстей человек скрывается за этим ослепительным фасадом, то мигом поняла, что нашла свою вторую половину. Любить его было так же органично, как прислушиваться к биению своего сердца, а он, со своей стороны, ради нашей любви поставил на карту абсолютно все, тем самым подвергнув себя смертельной опасности.
Резкий гудок вернул меня к действительности. С рекламы на боку автобуса дарил свою улыбку на миллион долларов мой друг Кэри Тейлор, с которым мы вместе снимали квартиру. Призывный изгиб губ, стройная фигура, растянувшаяся на всю длину автобуса, блокировавшего перекресток. Таксист отчаянно сигналил, словно это могло помочь расчистить дорогу.
Бесполезно. Кэри не двигался, ну и я в такси, естественно, тоже. На рекламе Кэри лежал на боку, босиком и с голой грудью, джинсы расстегнуты ровно настолько, чтобы были видны гладкий мускулистый живот и пояс от трусов. Темно-каштановые волосы растрепаны, что выглядит крайне сексуально, в изумрудных глазах пляшут озорные огоньки.
И вот тут-то я поняла, что не имею права поделиться своей чудовищной тайной даже с лучшим другом.
Кэри был для меня всем: пробным камнем, голосом разума, широким плечом, к которому всегда можно было прислониться. И вообще он был мне как брат в самом широком смысле слова. И сама мысль о необходимости скрыть от него правду о том, что сделал ради меня Гидеон, приводила в ужас.
А я отчаянно хотела поговорить о случившемся, осмыслить произошедшее, но не могла рассказать об этом ни одной живой душе. Ведь даже мой психотерапевт может счесть себя вправе нарушить врачебную тайну.
Тем временем на перекрестке появился внушительного вида дорожный инспектор, облаченный в форму с блестящими нашивками, поднял руку в белой перчатке, деловито свистнул и заставил автобус свернуть на выделенную полосу. Потом, не дожидаясь, когда загорится зеленый свет, подал нам знак проехать перекресток. Я снова откинулась на спинку сиденья и сложила руки под грудью.
Поездка с Пятой авеню, где находился пентхаус Гидеона, до моей квартиры в Верхнем Вест-Сайде обычно занимала не много времени, но сегодня она, казалось, тянулась целую вечность. Информация, которой несколько часов назад поделилась со мной детектив Шелли Грейвс из полицейского департамента Нью-Йорка, перевернула всю мою жизнь.
Более того, информация эта заставила меня покинуть единственного человека, который был мне действительно нужен.
Я вынуждена была оставить Гидеона, поскольку не знала, чем именно руководствуется детектив Грейвс. Нельзя было исключать вероятность того, что она поделилась со мной своими подозрениями, чтобы проверить, не помчусь ли я сразу к нему, тем самым подтвердив, что наш разрыв был хорошо спланированной дымовой завесой.
Боже, меня обуревало столько эмоций, что сердце бешено колотилось. Ведь именно сейчас мы, как никогда, нуждались друг в друге, причем я, наверное, даже больше, чем он. И все же мне пришлось уйти прочь.
Безысходное отчаяние, которое я увидела в его глазах, когда за мной закрылись двери ведущего в его апартаменты лифта, буквально разрывало душу.
Гидеон.
Такси завернуло за угол и остановилось возле моего дома. И не успела я попросить таксиста отвезти меня обратно, как швейцар уже услужливо открыл дверь машины и меня обдало удушливой волной августовской жары.
— Добрый вечер, мисс Трэмелл, — вежливо дотронулся до полей шляпы швейцар.
Я расплатилась с таксистом, и швейцар, бросив осторожный взгляд на мое зареванное лицо, помог мне выйти из машины.
С беззаботной улыбкой на губах я быстрым шагом вошла в вестибюль и сразу направилась к лифтам, помахав на ходу дежурному консьержу.
— Ева! — С кресла поднялась стройная брюнетка в элегантной блузке и юбке в тон. Ее волосы тугими локонами падали на плечи, пухлые губы были покрыты розовым блеском.
Я нахмурилась: эта женщина была мне незнакома.
— Да? — ответила я.
Голодный блеск ее темных глаз сразу насторожил. Мгновенно собравшись, я расправила плечи и посмотрела ей прямо в лицо.
— Дина Джонсон. — Она протянула мне ухоженную руку. — Внештатный корреспондент.
— Привет, — вопросительно подняла я брови.
— Не надо бояться, — рассмеялась она. — Я просто хочу с вами немного поболтать. Я сейчас работаю над интересным сюжетом, и ваша помощь не помешала бы.
— Только без обид, но мне не о чем говорить с репортерами.
— Даже если речь идет о Гидеоне Кроссе?
У меня по спине поползли мурашки.
— А о нем тем более.
Гидеон, входящий в двадцатку богатейших людей мира и обладающий таким количеством недвижимости в Нью-Йорке, что не укладывалось в голове, всегда интересовал газетчиков, давая материал для горячих новостей. Более того, сейчас горячей новостью стал наш разрыв и его возвращение к бывшей невесте.
Дина скрестила руки, подчеркнув глубокую ложбинку между грудей, — деталь, на которую я обратила внимание исключительно потому, что посмотрела на нее более внимательно.
— Ну, давайте же! — настаивала она. — Ева, ваше имя нигде не будет фигурировать. И я не стану использовать информацию, хоть как-то указывающую на вас. Для вас это прекрасный шанс расквитаться.
У меня внутри все опустилось. Гидеон предпочитал именно такой тип женщин: высоких, стройных, темноволосых и загорелых.
— А вы уверены, что выбрали верное направление? — спокойно спросила я, так как интуиция подсказывала мне, что в свое время эта женщина явно трахалась с моим мужчиной. — Меньше всего я хотела бы становиться у него на пути.
— Вы что, боитесь его? — парировала она. — А я нет! Деньги не дают ему права считать, будто он может вытворять все, что вздумается.
Я сделала глубокий вдох и вспомнила: нечто подобное говорил когда-то доктор Терренс Лукас, который тоже был в контрах с Гидеоном. И вот теперь, уже точно зная, на что способен Гидеон и как далеко он может зайти, чтобы защитить меня, я все же ответила честно и откровенно:
— Нет, не боюсь. Но я научилась сама выбирать оружие. Лучшая месть — двигаться вперед.
— Но не у всех есть рок-звезды, которые только и ждут своего часа, — вздернув подбородок, заявила она.
— И тем не менее.
Она намекала на моего бывшего бойфренда Бретта Клайна, фронтмена популярной группы и самого сексуального мужчину, которого я когда-либо встречала. Так же как и от Гидеона, от него, словно тепловые волны, буквально исходили флюиды сексуальности. Но в отличие от Гидеона Бретт не был любовью всей моей жизни. И вообще, дважды войти в одну реку невозможно, по крайней мере для меня.
— Послушайте… — Дина вытащила из кармана блузки визитную карточку. — Очень скоро вы и сами поймете, что Гидеон Кросс использовал вас, чтобы заставить Коринн Жиро ревновать и тем самым вернуть ее себе. Когда наберетесь мужества посмотреть правде в глаза, позвоните мне. Я буду ждать.
— А с чего вы решили, что у меня есть чем с вами поделиться? — взяв визитку, поинтересовалась я.
— Потому что чем бы ни руководствовался Гидеон, когда пытался вас закадрить, но вы его все же зацепили. И благодаря вам его ледяное сердце чуть-чуть оттаяло, — поджав пухлые губы, ответила она.
— Может, и так, но все в прошлом.
— Ева, это отнюдь не означает, будто вам совершенно нечего сказать. А я, со своей стороны, готова помочь определить, что из имеющейся у вас информации может стать сенсацией.
— И в каком аспекте вы собираетесь подавать материал?
Будь я проклята, если буду спокойно сидеть и смотреть, как кто-то охотится за Гидеоном! И если она вздумала ему угрожать, то со мной этот номер не пройдет. От меня она помощи не дождется!
— У этого человека есть темная сторона.
— А у кого из нас ее нет?
Интересно, что она знает о Гидеоне? Насколько он успел раскрыться в ходе их… близкого знакомства? Если, конечно, оно имело место быть.
Похоже, я никогда не достигну состояния такого душевного равновесия, когда мысли о возможной близости Гидеона с другой женщиной не будут будить во мне жуткой ревности.
— Почему бы нам с вами не посидеть где-нибудь в уютном месте, чтобы поговорить по душам? — продолжала уговаривать Дина.
Я бросила взгляд в сторону консьержа, который старательно делал вид, что не обращает на нас никакого внимания. Но на данный момент у меня просто не осталось моральных сил на приватные беседы с Диной, тем более после разговора с детективом Грейвс.
— Может, в другой раз, — ответила я, решив не сбрасывать Дину со счетов.
И словно почувствовав, что я оказалась в неловкой ситуации, к нам подошел служащий из ночной смены Чад.
— Мисс Джонсон уже уходит, — сразу расслабившись, сказала я.
Если уж детектив Грейвс ничего не смогла нарыть на Гидеона, вряд ли это удастся какой-то там внештатной репортерше, даже такой ушлой.
Плохо лишь то, что в полиции может случиться утечка информации, причем информации просто убойной. Ведь мой отец Виктор Рейес был копом, и я наслушалась рассказов на эту тему.
— Спокойной ночи, Дина, — направившись к лифтам, небрежно кивнула я.
— Я буду рядом, — бросила она вслед.
Но я быстро вошла в лифт и нажала кнопку своего этажа. И как только двери закрылись, бессильно повисла на поручне. Необходимо было предупредить Гидеона, но, если я попытаюсь с ним связаться, меня непременно вычислят.
Боль в груди стала сильнее. Наши отношения полетели ко всем чертям. Ведь мы не могли даже спокойно поговорить.
Оказавшись на своем этаже, я вошла в квартиру и бросила сумочку на барный стул. Сейчас меня даже не возбудил потрясающий вид на Манхэттен, открывавшийся из огромных — от пола до потолка — окон гостиной. Я была слишком взвинчена, чтобы думать о всяких красотах. Единственное, что меня сейчас волновало, так это то, что мне не суждено быть с Гидеоном.
Тогда я направилась в свою комнату, но неожиданно остановилась, услышав приглушенную музыку, доносившуюся из спальни Кэри. Интересно, он там не один? Если да, то с кем? Мой лучший друг рискнул завязать две интрижки одновременно: одну с женщиной, принимавшей его таким, какой он есть, а другую — с мужчиной, которого жутко доставало, что Кэри путается с кем-то еще.
Я прошла в душ, разбросав одежду по полу ванной комнаты. И, намыливаясь, не могла не думать о том, как мы с Гидеоном мылись вдвоем и случайные прикосновения еще больше подогревали нашу страсть. Боже, как же без него плохо! Я скучала по его рукам, мне не хватало его ненасытного желания, его любви. Причем не хватало так сильно, что это было сродни сосущему чувству голода, настолько острому, что я буквально не находила себе места. И вообще, вряд ли мне сегодня удастся заснуть, ведь все мои мысли заняты только одним: когда же наконец снова смогу поговорить с Гидеоном. А мне так много надо было ему сказать…
Завернувшись в полотенце, я вышла из ванной…
В дверях спальни стоял Гидеон. Я словно получила удар под дых — настолько была потрясена. Сердце замерло, а потом неистово забилось, непреодолимое желание пронзило все мое естество. Ведь мы расстались всего час назад, но казалось, что не виделись уже сто лет.
Конечно, в свое время я дала ему ключ, хотя именно он был владельцем дома, где я жила. Только благодаря этому он мог попасть в мою квартиру, не оставив следов… совсем как в случае с Натаном.
— Тебе опасно здесь оставаться, — произнесла я.
Безусловно, я была потрясена, но в то же время бесконечно счастлива. Я буквально пожирала Гидеона глазами, любуясь его стройной фигурой и широкими плечами.
На нем были черные спортивные штаны и его любимая фуфайка фирмы «Коламбия», в которых он выглядел самым обычным двадцативосьмилетним парнем. И сейчас, наверное, никто не узнал бы в нем ворочающего миллиардами всемирно известного магната. На голове у него была низко надвинутая на лоб бейсболка с эмблемой «Янкиз», не способная, однако, скрыть удивительную синеву его глаз. Он бросил на меня яростный взгляд, его чувственный рот изогнулся в горькой усмешке.
— Я хотел быть рядом с тобой.
Гидеон Кросс был невероятно хорош собой. На него даже оборачивались прохожие. Я считала его богом секса, и он неоднократно доказывал мою правоту, хотя, по правде говоря, был совершенно земным, земным до кончиков ногтей. И, так же как и я, он перенес душевную травму, оставившую неизгладимый след.
И нам постоянно что-то мешало залечить наши раны.
Я сделала глубокий вдох, всем своим естеством бурно отреагировав на близость его тела. Он стоял в нескольких футах от меня, и я чувствовала, что мою душу, словно магнитом, тянет к ее второй половинке. И так было с самой первой минуты нашей встречи: нас неумолимо влекло друг к другу. Первоначально мы приняли это за банальную похоть, но очень скоро поняли, что не можем жить друг без друга.
Я с трудом преодолела желание броситься в его объятия, мне отчаянно хотелось оказаться в кольце его рук. Однако он стоял неподвижно и вел себя крайне сдержанно. А я замерла в сладком ожидании хоть какого-то сигнала.
Господи, как же я любила его!
Он непроизвольно сжал в кулаки висящие вдоль тела руки.
— Ты мне нужна.
При звуках его хрипловатого, теплого, бархатного голоса внутри все сжалось.
— Не стоит так бурно проявлять свою радость, — едва слышно поддразнила я Гидеона в надежде немного поднять ему настроение, прежде чем он подомнет меня под себя.
Я любила его всяким: и необузданным, и нежным. И принимала его любым, но прошло столько времени с тех пор, как… В предвкушении его прикосновений немного покалывало туго натянутую кожу. И даже страшно было подумать, что может случиться, если он вдруг накинется на меня, а я потянусь ему навстречу своим изголодавшимся по его ласкам телом. Нет, так мы, не дай бог, действительно разорвем друг друга.
— Это меня убивает. Быть вдали от тебя. Скучать по тебе. Ева, мне кажется, что мой треклятый рассудок зависит от тебя. А ты хочешь, чтобы я радовался, — резко произнес он. Я нервно облизала пересохшие губы, а он зарычал, вызвав у меня дрожь во всем теле. — Ну… Я действительно рад.
Он сразу расслабился, напряжение в его позе исчезло. Должно быть, его волновало, как я отреагирую на то, что он сделал ради меня. Честно говоря, я действительно переживала. Неужели благодарность притупила все остальные чувства и я до конца не осознавала, насколько издергалась?
А потом я вспомнила руки своего сводного брата, жадно шарящие по моей груди и животу… тяжесть его тела, вдавливавшего меня в матрас… режущую боль между ног, когда он входил в меня снова и снова…
Я затряслась в приступе вновь вспыхнувшей ярости. И если радость по поводу смерти гнусного насильника заставляла меня дергаться, пусть будет так.
Гидеон сделал глубокий вдох, потом дотронулся до груди и потер область сердца, словно оно вдруг защемило.
— Люблю тебя, — со слезами на глазах произнесла я. — Я тебя очень люблю.
— Ангел. — Он быстро подошел ко мне и, бросив ключи на пол, зарылся обеими руками в мои мокрые волосы.
Гидеона трясло, и когда я наконец поняла, как сильно нужна ему, то разрыдалась от переполнявших меня чувств.
Он впился в мои губы, словно пробуя меня на вкус осторожными движениями языка. Его страсть мгновенно передалась мне, я всхлипнула и ухватилась за его фуфайку. Он зарычал, и от этого утробного звука у меня внутри все завибрировало, соски затвердели, а по коже поползли мурашки.
Мгновенно разомлев, я стащила с него бейсболку, запустила руки в шелковистую гриву, отдавшись во власть его поцелуев, захлестнувших меня волной блаженства. И неожиданно всхлипнула.
— Не надо. — Он взял меня за подбородок и заглянул в глаза. — Твои слезы разрывают мне душу.
— Все это как-то чересчур для меня, — простонала я.
Взгляд его удивительных глаз был таким же усталым, как и у меня.
— То, что я сделал… — начал он.
— Нет, я совсем о другом. Я говорю о своих чувствах к тебе.
Он осторожно потерся кончиком носа о мою щеку и дотронулся до моих обнаженных плеч, фигурально выражаясь, обагренными кровью руками, что делало его прикосновение еще более сладостным.
— Спасибо, — прошептала я.
— Боже, когда ты ушла сегодня вечером… — Он закрыл глаза. — Я не знал, вернешься ли ты ко мне… А если… если бы я тебя потерял…
— Гидеон, я тоже не могу без тебя.
— Не буду извиняться. Я не жалею о том, что совершил. Так как в противном случае всю оставшуюся жизнь тебе пришлось бы мириться с ограничениями, повышенными мерами предосторожности и чрезмерной бдительностью. Пока Натан был жив, никто не мог гарантировать тебе безопасность.
— Ты меня освободил. Закрыл своей грудью. Только ты и я…
— Навсегда. — Он коснулся кончиками пальцев моих полураскрытых губ. — Ева, все позади. Что сделано, то сделано. И давай больше не будем говорить на эту тему.
Но я оттолкнула его руку:
— Ты уверен, что все позади и теперь мы наконец сможем быть вместе? Или по-прежнему придется скрывать наши отношения от полиции? И вообще, можно ли назвать отношениями то, что между нами происходит?
Гидеон стойко выдержал мой взгляд, на сей раз не скрывая своей боли и своих страхов.
— Вот как раз за ответом на этот вопрос я и пришел к тебе.
— Что касается меня, то я никогда тебя не отпущу, — с горячностью произнесла я. — Никогда.
Руки Гидеона соскользнули с моего подбородка на плечи, оставив на коже горячий след.
— Так хотелось, чтобы это было правдой, — нежно сказал он. — Я опасался, что ты можешь убежать… что ты будешь бояться. Меня.
— Гидеон, нет…
— Я никогда не причиню тебе зла.
Тогда я ухватилась за пояс его спортивных штанов, хотя и понимала, что мне вряд ли удастся сдвинуть его с места.
— Я это знаю.
Что касается физической стороны наших отношений, то все именно так и было: он обращался со мной удивительно бережно и осторожно, а вот если говорить об эмоциональной — он расчетливо и точно оборачивал мою любовь против меня. И в моей душе шла постоянная внутренняя борьба между уверенностью в чутком отношении ко мне Гидеона и постоянной болью в разбитом сердце, которое так и не смогло зажить до конца.
— Правда? — Он вгляделся в мое лицо, словно пытаясь прочесть мои мысли. — Отпустить тебя для меня равнозначно смерти, но я не буду удерживать насильно.
— Я не собираюсь никуда от тебя уходить.
Он облегченно вздохнул:
— Завтра мои адвокаты будут общаться с полицией, чтобы выяснить, на каком мы свете.
В ответ я слегка наклонила голову и прижалась к его губам. Мы пытались скрыть преступление, и сказать, что это совсем меня не тревожило, значило покривить душой: ведь как-никак я дочь полицейского, однако о другом исходе даже страшно было подумать.
— Я должен быть уверен, что ты сможешь примириться с тем, что я совершил, и жить дальше, — тихо произнес он, накручивая мой локон на палец.
— Думаю, я смогу. А ты?
Его губы снова нашли мой рот.
— С тобой я преодолею все, что угодно.
Я засунула руку ему под фуфайку, чтобы почувствовать теплую золотистую кожу, обтягивающую рельефные мышцы. Его соблазнительное тело было настоящим произведением искусства. Я лизнула его губы, проведя языком по их капризному изгибу, и слегка прикусила. Гидеон тихо зарычал. И такой, можно сказать, животный звук стал для меня лучшей лаской.
— Прикоснись ко мне. — Это был приказ, но в голосе его прозвучала неприкрытая мольба.
— Я уже.
Он схватил меня за запястье, а затем беззастенчиво положил на мою ладонь свой член и стал тереться о меня. Я сразу обхватила пальцами его набухший орган, и от осознания того, что под спортивными штанами на нем ничего нет, мой пульс сразу участился.
— Боже, — выдохнула я. — Ты сводишь меня с ума.
Его синие глаза горели яростным огнем, лицо пылало, чувственные губы были слегка приоткрыты. Он никогда не пытался скрыть, как сильно я его завожу, и не старался сделать вид, что лучше меня контролирует свои эмоции. Да, в спальне он был господином, но его господство только больше возбуждало меня, поскольку я прекрасно понимала, что он не в состоянии противостоять возникшему между нами притяжению.
У меня перехватило дыхание. До сих пор не верилось, что он мой и стоит сейчас рядом — такой открытый, такой изголодавшийся и такой чертовски сексуальный.
Гидеон сорвал с меня полотенце и, когда оно упало на пол, судорожно сглотнул:
— Ах, Ева!
В его голосе было столько чувства, что я едва не расплакалась. Он рывком стянул с себя фуфайку и швырнул в сторону. А затем медленно прижался ко мне, оттягивая тот сладостный момент, когда наши тела соприкоснутся.
Он схватил меня за бедра, впился в них пальцами, его дыхание участилось. Я коснулась его груди сосками, и меня буквально пронзило желание, причем настолько острое, что я задохнулась. А затем он с утробным рычанием с силой прижал меня к себе, оторвал от пола и понес к кровати.
