Глава 10
Первое, что я увидела, проснувшись воскресным утром, была янтарного цвета старомодная бутылка с этикеткой «Лекарство от похмелья». Горлышко было перевязано веревкой из пальмового волокна и заткнуто пробкой для сохранности тошнотворного содержимого. Но средство работало хорошо. Я успела проверить это на практике, когда Гидеон уже однажды вернул меня к жизни своим лекарством. Однако сейчас бутылка напомнила мне о безумном количестве спиртного, выпитом вчера вечером.
Не в силах разлепить веки, я застонала и зарыла голову в подушку с твердым намерением еще немного поспать.
Кровать скрипнула и задрожала. Я почувствовала сзади на шее теплые, упругие губы.
— С добрым утром, мой ангел.
— Похоже, ты очень доволен собой, — пробормотала я.
— Если честно, то скорее я доволен тобой.
— Сексуальный маньяк.
— Да нет, я просто следовал твоим предложениям по антикризисному управлению, но секс, как всегда, был просто феноменальным. — Он просунул руку под простыню, которой я накрылась до пояса, и схватил меня за ягодицы.
Я подняла голову и обнаружила, что Гидеон сидит на кровати, прислонившись спиной к изголовью, с ноутбуком на коленях. В своих домашних штанах на завязке он смотрелся просто обалденно, и у меня сразу потекли слюнки. К сожалению, в отличие от него, я наверняка выглядела далеко не ах. К Гидеону я вернулась еще вчера, после того как развезла девушек на лимузине по домам. Потом мы с ним решили продолжить и веселились до рассвета, в результате я без сил рухнула на кровать с мокрыми волосами после душа на скорую руку.
Обнаружив возле себя Гидеона, я буквально расцвела от удовольствия. Ведь он спал в гостевой комнате, рядом с которой был удобный кабинет. Но несмотря на то что я находилась в бессознательном состоянии, предпочел работать в постели возле меня. Все это ужасно льстило моему самолюбию.
Я повернула голову в сторону часов на прикроватном столике, но мой взгляд невольно упал на запястье.
— Гидеон… — Меня сразу заворожили часы, появившиеся на моей руке, пока я спала. Часики в стиле ар-деко, усыпанные множеством крошечных бриллиантов, на ремешке из кремового шелка. На перламутровом циферблате красовались сразу две марки: «Патек Филипп» и «Тиффани». — Они роскошные.
— Во всем мире таких только двадцать пять. Поэтому они почти настолько же уникальны, как и ты сама. Ну, что скажешь? — улыбнулся он.
— Они мне очень нравятся. — Я встала на колени. — И ты мне очень нравишься. — И когда он отложил в сторону ноутбук, я оседлала его, повиснув у него на шее. — Спасибо тебе, — прошептала я, тронутая его заботой.
Должно быть, он успел купить часы, пока я была у мамы или тусовалась с подругами.
— Хм… Обожаю, когда ты голенькая и обнимаешь меня. Скажи, что я должен делать, чтобы заслужить ежедневные объятия?
— Просто оставайся собой, Ас. — Я потерлась щекой о его щеку. — Ты единственное, что мне нужно.
Я вылезла из постели и, зажав в руке янтарную бутылочку, прошлепала в ванную. С отвращением выпив содержимое бутылки, я почистила зубы, вымыла лицо и причесалась. Затем надела халат и вернулась в спальню. Гидеона там уже не было, открытый ноутбук лежал на кровати.
Гидеона я нашла в кабинете. Он стоял, скрестив на груди руки, широко раздвинув ноги, и задумчиво смотрел в окно, откуда открывался вид на весь город. Не с высоты птичьего полета, как из окон его пентхауса или из офиса в Кроссфайре, а гораздо ниже, так сказать, ближе к земле. Здесь его связь с городом была более интимной.
— Я не разделяю твоих опасений, — говорил он во встроенный в наушник микрофон. — Да, я отдаю себе отчет о рисках… Перестань болтать. Вопрос закрыт и не подлежит обсуждению. Составляй договор так, как и было решено.
Поняв по металлу в его голосе, что разговор серьезный, я решила не мешать. Я так и не смогла точно определить, что там было в той бутылке. Наверное, витамины и какой-то алкоголь. Словом, выпивка для опохмелки. Напиток приятно согрел желудок, но меня сразу потянуло в сон, поэтому я прошла на кухню за чашкой кофе.
Подзарядившись кофеином, я расположилась на диване, чтобы проверить сообщения на своем смартфоне. И нахмурилась, обнаружив, что пропустила три звонка от папы, все в районе восьми утра в Калифорнии. Кроме того, нашлась еще дюжина пропущенных звонков от мамы, но общаться с ней раньше понедельника я не хотела. А еще там было сообщение от Кэри, буквально кричавшее: ПОЗВОНИ МНЕ!
Предварительно глотнув крепкого кофе, я сперва перезвонила папе.
— Ева!
Я сразу поняла: что-то случилось. И невольно выпрямилась.
— Папа… У тебя все в порядке?
— Почему ты не рассказала мне о Натане Баркере? — В его голосе звучала неподдельная боль. У меня мурашки поползли по спине.
Твою мать! Он знал. У меня задрожали руки, и я пролила горячий кофе прямо себе на бедро и руку. Но даже не почувствовала боли. Я была в панике от папиной реакции.
— Папа, я…
— Как ты могла ничего мне не сказать?! А Моника тоже хороша! Боже мой… Почему она молчала?! — судорожно вздохнул он. — Я имел полное право знать!
У меня защемило сердце. Мой папа — человек, способный потягаться с Гидеоном своей выдержкой, — кажется, плакал.
Чувствуя, что начинаю задыхаться, я поставила чашку на кофейный столик. После смерти Натана с его дела несовершеннолетнего правонарушителя был снят гриф секретности, и таким образом все ужасы моего прошлого стали доступны любому, имеющему возможность получить доступ к некогда закрытой информации. И у папы, как у полицейского, такая возможность, естественно, была.
— Но ты ведь ничего не мог поделать. — Я испытала самый настоящий шок, но ради папы постаралась взять себя в руки. Мой смартфон запищал, сообщая о входящем звонке, но я решила его пропустить. — Ни тогда, ни после того.
— Я мог быть рядом с тобой. Мог позаботиться о тебе.
— Папочка, ты и так сделал все, что мог. И самое главное — свел меня с доктором Трэвисом. Что изменило всю мою жизнь, поскольку я смогла решить свои проблемы. Невозможно передать словами, как помогли мне консультации доктора Трэвиса.
Он застонал, и стон его был полон душевной муки.
— Я должен был сражаться за тебя с твоей матерью. Ты должна была жить со мной.
— Господи! — У меня все перевернулось внутри. — Ты не вправе обвинять маму. Она понятия не имела, что происходит. А когда все открылось, то сделала максимум возможного…
— Она не сказала мне! — закричал он так громко, что я даже подпрыгнула. — Она обязана была сказать, черт побери! И как она могла не знать?! Ведь наверняка имелись следы… Как она могла их не замечать? Господь всемогущий! Ведь я видел их, когда ты приезжала в Калифорнию.
Я всхлипнула, не в силах больше сдерживаться:
— Я умоляла ее не говорить тебе. И заставила ее дать мне твердое обещание.
— Ева, ты ничего не могла решать. Ты была тогда ребенком. И она лучше тебя знала, что надо делать.
— Прости! — заплакала я. Непрерывный звуковой сигнал, говорящий о непринятом звонке, довел меня уже почти до белого каления. — Прости. Я не хотела, чтобы Натан причинил зло тем, кого я люблю.
— Решено. Я еду к тебе, — неожиданно спокойно произнес отец. — Вылетаю ближайшим рейсом. Позвоню, как только самолет приземлится.
— Папа…
— Я люблю тебя, моя дорогая. Ты для меня все на свете. — И с этими словами он дал отбой.
А я осталась сидеть в полуобморочном состоянии. Ведь теперь он будет есть себя поедом, и я не знала, что с этим делать.
Телефон в руке завибрировал, я посмотрела на экран, увидела мамино имя и решила не отвечать.
Поднявшись на дрожащих ногах, я бросила смартфон на низкий столик, словно телефон жег мне руку. Нет, сейчас я была просто не в состоянии с ней разговаривать. Я вообще не желала ни с кем разговаривать. Мне нужен был только Гидеон.
Спотыкаясь и задевая плечом стенку, я прошла по коридору. Услышала голос Гидеона и, обливаясь слезами, ускорила шаг.
— Я очень ценю твою заботу обо мне, но нет, — тихо, но твердо сказал он, и его голос звучал совсем не так, как во время невольно подслушанного мной разговора. Гораздо ласковее и интимнее. — Конечно, мы друзья. Ты знаешь почему… Я не могу дать тебе то, что ты ждешь от меня. — (Я завернула за угол и, уже войдя в кабинет, увидела, что он сидит с низко опущенной головой и внимательно слушает.) — Прекрати, — произнес он ледяным тоном. — Коринн, со мной эти штучки не пройдут.
— Гидеон, — прошептала я, вцепившись в дверной косяк так, что побелели костяшки пальцев.
Он поднял голову, резко выпрямился и вскочил на ноги. Сердитая гримаса мигом исчезла с его лица.
— Мне надо идти. — Он вытащил наушник и бросил на стол. — Что случилось? Тебе плохо?
Я бросилась к нему, и он с ходу поймал меня. Обнял, притянул к себе, и мне сразу стало легче.
— Папа все обнаружил. — Я прижалась лицом к его груди, в ушах до сих пор звенел полный боли голос отца. — Он знает.
Гидеон сжал меня в объятиях и принялся ласково укачивать. И тут у него зазвонил телефон. Тихо выругавшись, Гидеон вывел меня из комнаты. Надрывный звук двух одновременно трезвонивших телефонов только усилил мое беспокойство.
— Давай посмотрю, кто там тебя добивается, — предложил Гидеон.
— Это мама. Не сомневаюсь, что папа уже успел ей позвонить, а он страшно зол на нее. Господи, Гидеон… Он просто раздавлен.
— Я вполне могу понять его чувства.
Гидеон отнес меня в гостевую спальню и ногой прикрыл за собой дверь. Уложив меня на постель, он взял с прикроватного столика пульт и включил телевизор, потом убавил звук, так что в комнате слышались только мои судорожные рыдания. Лег рядом и принялся нежно поглаживать по спине. А я все плакала и плакала — до тех пор, пока не кончились слезы.
— Скажи, что надо делать, — попросил Гидеон, когда я успокоилась.
— Он едет сюда. В Нью-Йорк. — При этой мысли у меня скрутило желудок. — Думаю, постарается вылететь прямо сегодня.
— Когда будешь знать точно, я поеду с тобой встретить его.
— Ты не можешь.
— Черта с два не могу! — беззлобно ответил Гидеон.
Я протянула ему губы и тяжело вздохнула, когда он поцеловал меня.
— Нет, мне правда нужно поехать одной. Папа задет в лучших чувствах. И вряд ли захочет, чтобы кто-нибудь еще видел его в таком состоянии.
— Тогда возьми мою машину, — кивнул Гидеон.
— Какую именно?
— Машину твоего нового соседа «Астон-Мартин DB9».
— Что?
— Ты сразу узнаешь ее.
В чем, в чем, а вот в этом я точно не сомневалась. В любом случае, его машина должна была быть блестящей, быстрой и опасной — совсем как ее хозяин.
— Мне страшно, — пробормотала я.
Гидеон легонько взъерошил мои волосы:
— Чего именно?
— У нас с мамой и так уже хреновые отношения. И если мои родители вдруг сцепятся, не хочу оказаться между ними. Я знаю, по-хорошему они договориться не смогут, особенно мама. Они до сих пор без ума друг от друга.
— Неужели? А я и не знал.
— Ты не видел их вместе. Прямо пламя. — Мы расстались с Гидеоном еще до того, как я поняла, что степень сексуального притяжения между родителями просто зашкаливает. — И папа даже как-то признался, что до сих пор влюблен в нее. Когда я тебя потеряла…
— Ты никогда меня не теряла.
— Мне показалось, будто часть меня умерла. И прожить с таким чувством всю свою жизнь…
— Было бы настоящим адом. — Гидеон провел кончиками пальцев по моей щеке, и его взгляд сразу помрачнел. Похоже, призрак Натана преследовал Гидеона. — Давай я возьму на себя Монику.
— Каким образом? — удивленно заморгала я.
— Позвоню ей и спрошу, как ты поживаешь и как справляешься со всем, что на тебя свалилось, — криво улыбнулся он. — Пусть думает, что через нее я прокладываю дорогу к тебе.
— Она знает, что я все тебе рассказала. И может сорваться на тебе.
— Вот и хорошо. Пусть лучше на мне, чем на тебе.
— Спасибо, — улыбнулась я.
— Я переключу ее внимание. Пусть думает о чем-нибудь другом. — Он взял меня за руку и дотронулся до моего кольца.
Свадебные колокола. Он не произнес этого вслух, но я поняла намек. И мама, естественно, тоже поймет. Мужчина, занимающий столь высокое положение в обществе, как Гидеон, никогда не будет пытаться вернуть женщину с помощью ее матери — особенно такой, как Моника Стэнтон, — если у него нет серьезных «намерений».
И это была именно та тема, которую мы уже затрагивали буквально на днях.
* * *
Весь следующий час Гидеон делал вид, что вовсе не собирается на меня давить. Однако старался все время быть рядом. Ходил за мной хвостом из комнаты в комнату под тем или иным предлогом. И когда у меня от голода заурчало в животе, потащил меня на кухню, где быстро соорудил целую тарелку сэндвичей и салат с макаронами, а также достал картофельные чипсы.
Мы ели за барной стойкой, и ненавязчивая забота Гидеона успокаивала мои измученные нервы. Да, дела у меня были хуже некуда, но он оказался рядом, чтобы подставить свое сильное плечо. И я поняла, что общими усилиями мы сможем преодолеть все невзгоды.
И действительно, пока мы едины — мы непобедимы!
— Чего хотела Коринн? — поинтересовалась я. — Естественно, я не имею в виду тебя.
Его лицо сразу окаменело.
— Не желаю говорить о Коринн.
И что-то неуловимое в его тоне зацепило меня.
— У тебя все в порядке?
— Ты разве не слышала, что я сказал?
— Нечто настолько неубедительное, что я решила не обращать внимания.
Он недовольно фыркнул, но сдержался.
— Она расстроена.
— И как именно? Визжит или плачет?
— А какая разница?
— Очень большая. Можно злиться на парня, а можно быть из-за него просто в кусках. Например, Дина на тебя злится и собирается тебя уничтожить, а вот я реально была в кусках, не могла даже утром встать с кровати.
— Боже мой, Ева. — Он накрыл мою руку своей. — Мне очень жаль.
— Ладно, довольно извинений! Ты заслужил прощение, обещав решить вопрос с моей мамой. Итак, Коринн злится или льет слезы?
— Она плакала, — поморщился Гидеон. — Господи, она проиграла.
— Ужасно неприятно, что тебе приходится с этим разбираться. Но не позволяй ей подловить тебя на чувстве вины.
— Ведь я использовал ее, — спокойно произнес он. — Чтобы защитить тебя.
Я положила сэндвич и бросила на него пристальный взгляд:
— Так ты сказал ей или не сказал, что ничего не можешь предложить, кроме дружбы?
— Ты же знаешь, что сказал. Но я совершенно намеренно создавал у нее впечатление, что наши отношения могут со временем перерасти в нечто большее. Из-за прессы и полиции. То есть посылал ей смешанные сигналы. Вот потому-то у меня и возникло чувство вины.
— А ну-ка, постой! Эта сучка пыталась внушить мне, что ты ее отдрючил. — Я растопырила два пальца. — Причем дважды. И когда она такое заявила, мне стало так плохо, так плохо, что я до сих пор не могу оправиться. А теперь выясняется, что она к тому же и замужем. Так даже удобнее трахаться. Ведь если у нее есть свой мужчина, то какие могут быть претензии к моему?
— Эй, давай вернемся к вопросу о том, что я ее отдрючил. О чем ты говоришь?
И я описала случай в офисе Гидеона, где нашла рубашку со следами губной помады на манжете, и мой неурочный визит в квартиру Коринн, когда она сделала вид, будто только что трахалась с ним.
— Ну, тогда это в корне меняет дело, — произнес Гидеон. — Все, больше мне с ней не о чем говорить.
— Спасибо.
— Рано или поздно мы преодолеем и это, — успокоил меня Гидеон.
— А что тогда будем делать?
— Ой, можешь не сомневаться, я что-нибудь придумаю.
— Ты имеешь в виду секс, да? — покачала я головой. — Я собственными руками создала монстра!
— И совместную работу.
— Боже мой, ты опять за свое!
Он положил в рот немного чипсов и неожиданно спросил:
— Хочешь после завтрака посмотреть обновленный веб-сайт «Кроссроудс» и «Кросс индастриз»?
— Правда? Надо же, как оперативно. Я приятно удивлена.
— Давай сперва посмотрим, а там будешь говорить.
* * *
Гидеон очень хорошо меня знал. Работа всегда была моей отдушиной, и он дал мне работу: усадил с ноутбуком в гостиной, выключил мой телефон, а сам отправился звонить моей маме.
Оставшись в одиночестве, я прислушалась к едва слышному бормотанию, доносившемуся из кабинета, и попробовала приступить к работе. Бесполезно. Никак не удавалось сосредоточиться. В результате я сдалась и решила позвонить Кэри.
— Блин, где ты шляешься? — с ходу облаял меня Кэри.
— Согласна, что это чистой воды безумие, — поспешно сказала я, ни секунды не сомневаясь, что, когда я не ответила на звонок по сотовому, и папа, и мама принялись непрерывно названивать в квартиру, которую мы снимали вместе с Кэри. — Прости.
Судя по шуму в трубке, Кэри сейчас был где-то на улице.
— Не хочешь сказать, что происходит? Мне уже позвонили все, кто только мог: твои родители, Стэнтон, Клэнси. Они тебя с собаками ищут, а ты не отвечаешь. Я чуть было не рехнулся, гадая, что с тобой приключилось!
Вот черт! Я закрыла глаза.
— Папа узнал про Натана.
Кэри молчал, и только шум транспорта свидетельствовал о том, что связь не прервалась. И наконец я услышала:
— Вот облом! Ох, детка! Это очень плохо.
В его голосе было столько сочувствия, что у меня сжало горло. Но плакать уже просто не было сил. Неожиданно уличный шум в трубке исчез. Похоже, Кэри удалось найти тихое место.
— И как он?
— Очень переживает. Господи, Кэри, это было ужасно. Мне показалось, что он даже заплакал. И вообще, он жутко зол на маму. Наверное, именно поэтому она и названивает мне.
— И что он собирается делать?
— Вылетает в Нью-Йорк. Точное время не знаю, но он сказал, что позвонит, когда приземлится.
— Он что, вылетает прямо сейчас? Типа сегодня?
— Думаю, да, — уныло ответила я. — Вот только не знаю, как ему удастся отпроситься с работы.
— Ладно. Вернусь домой, приведу в порядок гостевую комнату, если, конечно, ты этого еще не сделала.
— Я обо всем позабочусь. А ты где?
— Собираюсь с Татьяной на ланч, а потом в кино. Мне необходимо проветриться.
— Прости, что пришлось отвечать вместо меня на звонки.
— Подумаешь, большое дело! — отмахнулся он в своей обычной манере. — Просто я тоже волновался. В последнее время ты совсем не бываешь дома. Я не знаю, чем ты занимаешься и, главное, с кем. И вообще, ты сама на себя не похожа.
Обличительные нотки в его голосе еще больше усилили чувство вины, но, что поделаешь, я не имела права сказать правду.
— Прости.
Он немного помолчал, явно ожидая продолжения, затем еле слышно произнес:
— Вернусь домой часа через два.
— Хорошо. Значит, там и увидимся.
Я дала отбой и позвонила отчиму.
— Ева.
— Привет, Ричард. — Я решила перейти прямо к делу. — Скажи, папа звонил маме?
— Секундочку. — (Телефон с минуту молчал, а потом я услышала, как хлопнула дверь.) — Да, звонил. Что было… крайне неприятно для твоей мамы. У нее выдался очень нелегкий уик-энд. И теперь ей нездоровится. Я беспокоюсь за нее.
— У нас у всех сейчас не самое легкое время, — заявила я. — Хочу сообщить тебе, что папа возвращается в Нью-Йорк и мне придется побыть с ним.
— Ты должна объяснить Виктору, что он должен проявлять чуть больше терпения, попробовать понять, через что твоей матери пришлось пройти. Ведь она осталась одна с морально травмированным ребенком на руках.
— А ты должен понять, что папе нужно время, чтобы самому во всем разобраться. — Возможно, мой тон был чуть-чуть резковат, но он совершенно точно отражал мое внутреннее состояние. Я не собиралась принимать сторону ни одного из родителей. — А я должна убедить маму перестать непрерывно названивать нам с Кэри. Если надо, можешь поговорить с ее психотерапевтом доктором Петерсеном.
— У Моники сейчас занят телефон. Когда она освободится, постараюсь обсудить с ней этот вопрос.
— Не надо ничего обсуждать. Надо начать что-то делать. Хотя бы спрячь от нее подальше все телефоны.
— Это уже перебор. И совершенно не обязательно.
— Вовсе нет, если она не прекратит донимать меня звонками! — Я нервно барабанила пальцами по кофейному столику. — Мы с тобой оба виноваты в том, что постоянно ходили вокруг мамы на цыпочках: «Ох, нет, только не надо огорчать Монику!» — потому что нам легче было уступить, чем терпеть ее нервные срывы. Ричард, это самый настоящий эмоциональный шантаж, и я выхожу из игры.
Немного помолчав, он произнес:
— Ты сейчас немного не в себе. И…
— Ты находишь?! — Мысленно я уже буквально орала. — Передай маме, что я ее люблю и, когда смогу, позвоню. Но только не сегодня.
— Если тебе что-нибудь нужно, мы с Клэнси всегда к твоим услугам, — обиженно ответил он.
— Спасибо, Ричард. Я ценю твою заботу.
Я дала отбой, с трудом подавив желание разбить телефон о стенку.
* * *
И все же я смогла взять себя в руки и к тому времени, как Гидеон вернулся в гостиную, уже приступила к изучению обновленного сайта «Кроссроудс». Гидеон выглядел слегка ошарашенным и немного измочаленным, в чем, правда, не было ничего удивительного. Общаться с моей мамой, когда она пребывает в расстроенных чувствах, — занятие не для слабонервных, а Гидеон не привык отступать.
— Я тебя предупреждала, — сказала я.
Он поднял руки и потянулся:
— С ней все будет хорошо. Похоже, она сильнее, чем кажется.
— Она небось пришла в полный восторг, когда ты позвонил? — поинтересовалась я. Когда же он молча усмехнулся, ехидно добавила: — Она считает, что мне нужен богатый мужчина, который мог бы позаботиться обо мне и защитить меня.
— У тебя уже такой есть.
— Из чего я могу сделать вывод, что речь идет не о первобытных отношениях. — Я встала с дивана. — Все, я должна идти. Надо подготовиться к папиному приезду. И пока он будет здесь, по вечерам мне придется сидеть дома. Думаю, тебе стоит воздержаться от тайных посещений моей квартиры. Если он нечаянно примет тебя за грабителя, то мало тебе не покажется.
— Да, и вообще так дела не делаются. Поживу пока в пентхаусе, чтобы меня там почаще видели.
— Значит, у нас уже есть план. — Я встала, задумчиво потерла лицо и бросила восхищенный взгляд на свои новые часы. — По крайней мере, теперь у меня есть чудесное приспособление, чтобы считать минуты до встречи с тобой.
Гидеон подошел ко мне, положил руку сзади на шею и начал водить по ней большим пальцем.
— Но я должен знать, что ты в порядке.
— Ты даже не представляешь, как я устала жить в постоянном страхе из-за Натана! И теперь хочу начать все с чистого листа.
Я представила себе светлое будущее, в котором мама перестанет ходить за мной по пятам, папа снова займет прочное положение в обществе, Кэри обретет счастье, Коринн окажется в другой стране за тридевять земель, а над нами с Гидеоном больше не будет довлеть прошлое.
И теперь я была готова сражаться за это самое будущее.
