Глава тридцать вторая
— Джейс, — раздалось возле его уха.
— Что, малышка?
Бетани лежала, свернувшись калачиком и уткнувшись ему в бок. Усталая и удовлетворенная после их долгих занятий любовью. Можно сказать, что до этого у них были лишь прелюдии к настоящим занятиям любовью. Часами напролет они целовались, ласкали и познавали тела друг друга. Джейса несказанно радовала смелость, проявляемая Бетани в постели.
Конечно, она все еще оставалась мило застенчивой и порою нерешительной, но быстро обретала уверенность в себе. Джейса радовала каждая ее инициатива. В ночь их любовного познания друг друга не было и намека на доминирование. Джейс словно забыл о своих прихотях. Все чувства он вкладывал в череду их любовных слияний, которые продолжались, пока оба полностью не обессилели.
Бетани приподнялась на локте. Джейсу сразу захотелось снова обнять ее, однако взгляд у Бетани был серьезный. Похоже, что-то ее волновало. Джейс терпеливо ждал, когда она заговорит.
Бетани коснулась ожерелья, провела по кожаным полоскам. Она собиралась с мыслями.
— Что означает эта вещь для тебя? — вдруг спросила она. — Что это на самом деле? На той квартире ты сказал, что, пока ношу это ожерелье, я нахожусь под твоей защитой. Что это значит?
Джейс вздохнул и в очередной раз отругал себя за поведение. Своими торопливыми, сердитыми словами он лишь запутал Бетани. Нет, он совсем не так хотел объяснить ей значение его подарка.
— Это символ моего обладания тобой, — осторожно начал он. — Такой подарок мужчина преподносит женщине, покорившейся ему. Женщине, которую он лелеет и о которой заботится. Это означает, что ты принадлежишь мне и что ты покорна мне.
Бетани наморщила лоб и долго молчала.
— Почему же ты мне не сказал сразу, когда дарил такое украшение? — поинтересовалась она.
Джейс тоже приподнялся на локте, чтобы их глаза находились почти на одном уровне. Он погладил ее по щеке, наслаждаясь нежной кожей. Потом его палец опустился ниже, к брилллиантовой капле, лежащей в ямке на шее Бетани.
— Я боялся, что мое объяснение будет слишком преждевременным и ты не сумеешь его полностью понять. Я не хотел на тебя давить. И еще я боялся: если ты узнаешь истинный смысл этого подарка, то не захочешь его надеть.
Она покусывала губы, раздумывая над его словами.
— Джейс, но зачем ты надел его на меня, ничего не объяснив? Это ведь не просто ювелирное украшение. Получается, оно… ненастоящее, пока я не узнаю его значение. Наверное, тебе было приятно видеть его на мне. Но твое наслаждение было… односторонним. Ведь я не знала, чту это за подарок. Я считала его просто необычной, красивой вещью.
Джейс скорбно поджал губы:
— Ты попала в самую точку. Ты права, малышка. Я опять повел себя как закоренелый эгоист. Мне было достаточно видеть его на твоей шее и наслаждаться тем, что я знаю смысл своего подарка. Но ты кругом права. Это всего лишь украшение, пока ты не узнаешь и не примешь его смысл.
— Это тебе важно, — произнесла она, вкладывая в свои слова не столько вопрос, сколько констатацию факта.
— Важно, — кивнул он. — Но наверное, не по тем причинам, о каких ты подумала. Не считай меня таким уж придурком, который решил отметить тебя как свою собственность. Правда совсем проста. Мне нравится видеть его на твоей шее, потому я тебе его подарил. Оно символ дара, каким ты для меня являешься.
У нее округлились глаза.
— Вот об этом я даже не задумывалась, — призналась Бетани.
— Ты и сейчас убеждена, — улыбнулся Джейс, — что ничего мне не подарила, что у тебя нет ничего, что ты могла бы подарить. Ошибаешься, малышка. Ты подарила мне драгоценнейший из подарков. Таких у меня никогда не было. Ты подарила мне себя.
В ее лучистых синих глазах блестели слезы. Потом, к немалому удивлению Джейса, она отстегнула ожерелье, и оно соскользнуло с шеи. Бетани протянула его Джейсу.
Джейсу стало страшно. Он в немом изумлении смотрел на нее. Неужели она отказывалась от него и его мира?
— Прежде я не знала, в чем смысл этого ожерелья, — сказала Бетани, подавая его Джейсу. — Но теперь, когда мы оба знаем смысл, я хочу, чтобы ты надел его на меня.
Джейсу сильно сдавило грудь. Ему показалось, что она распухает и вот-вот лопнет. Дрожащей рукой он взял у Бетани ожерелье и встал на колени:
— Малышка, вставай и ты на колени. Сделай это для меня. Здесь, на кровати.
Бетани встала перед ним, до боли прекрасная, с нерасчесанными волосами и сонными глазами. Но в них было то, на что Джейс не смел надеяться. Любовь.
Он взял ожерелье и посмотрел ей прямо в глаза:
— Бетани, ты согласна надеть это ожерелье? Оно не только символ моего обладания тобой. Это символ того, что ты — дар для меня, а я — дар для тебя. Я буду лелеять и оберегать тебя от всего. Я исполню каждое твое желание. Твое тело будет моим, но и мое тело будет твоим. Я буду любить и обожать тебя всем, что есть во мне.
— Да, Джейс. Да, — выдохнула она.
Он вновь надел ей ожерелье и защелкнул замок. Бетани была права: сейчас, когда она узнала его значение, и само надевание приобрело иной смысл. Бетани приняла его дар и приняла его самого. Можно ли было просить о чем-то большем?
Джейс проверил надежность замка, затем коснулся бриллиантовой капли. Его губы нашли ее губы. Их рты и языки соединились. У Джейса закружилась голова.
— Я люблю тебя, Бетани.
— Джейс!
Она была готова расплакаться. Нет, плакать он ей не позволит. Только не в постели и не в его объятиях. Превыше всего он хотел видеть ее счастливой. Пока ему удается, он не даст ей плакать.
— Малышка, займись со мной любовью. Сейчас и всегда. Теперь мы оба знаем, что ты принадлежишь мне сердцем и душой.
Бетани обвила руками его шею, притянула Джейса к себе. Они оба рухнули на кровать, и он придавил ее своим телом. Его рот ненасытно целовал каждый уголок ее тела.
— Никогда и ни к одной женщине я не испытывал ничего подобного, — бормотал он между поцелуями. — Этого не было. И уже не будет, потому что у меня есть ты.
— Джейс, — с хрипотцой прошептала она. — Люби меня. Прошу тебя.
— Люблю и буду любить. Я люблю тебя. Тебе даже не надо об этом просить, малышка. Это твое право. Я — твой. Так есть и будет всегда.
Поцелуями он проложил дорожку до ее грудей и лизнул сосок. Тот мгновенно отвердел. Потом он уделил внимание второму соску. Джейс лизал и сосал груди, наслаждаясь сладким привкусом ее кожи. Все тело Бетани напряглось и подалось к Джейсу.
Бетани схватила Джейса за волосы и с силой прижала к своей груди.
— Моей малышке это нравится? — с улыбкой спросил он.
— Нравится, — застонала она. — Но еще больше нравится, когда твой рот оказывается… там, внизу.
Она и сейчас оставалась застенчивой. Он любил ее за это. Какой же робкой она была, когда говорила о своих желаниях и потребностях.
— Никто и никогда не посмеет сказать, что я плохо удовлетворяю свою женщину, — промурлыкал Джейс и стал перемещаться вниз.
Он раздвинул ей ноги, открыв доступ к ее сладкой киске. Осторожно провел пальцем по нежным складкам, потом приоткрыл пошире. Там уже поблескивали капельки ее соков. Стоило Джейсу вообразить их вкус на языке, как его член встал почти вертикально.
Он порывисто облизал вход в ее лоно, обвел языком клитор, осторожно зажал его губами и стал сосать.
Бетани извивалась под ним, выгибая спину. Она схватила его за волосы, стремясь удержать голову в нужном положении. Джейс пировал ею. Лакомился, лизал, сосал, водил языком и, по сути, трахал ее столь необычным способом.
Ему было мало. Он знал: ему всегда будет мало. Он никогда не насладится деликатесом по имени Бетани, шелковистостью ее кожи, нежными складками ее влагалища, ее бесподобным клитором. Ему нравилось, как она вздрагивает от его прикосновений, нравились ее шумные вздохи и тихие стоны. Джейс и представить не мог, что когда-нибудь одна женщина настолько завладеет его желаниями и чувствами. Он не солгал Бетани, сказав, что она обладает громадной властью над ним. Более значительной, чем его власть над ней. Без нее он, со всеми своими деньгами и возможностями, оказывался никем.
Без нее все, чего он достиг, его статус, его престиж теряли смысл. Бетани считала себя недостойной его лишь потому, что он имел материальные блага, которых не было у нее. Но ее дар ему был куда сладостнее; нечто, значительно превосходящее материальный мир.
— Джейс, — тихо простонала она. — Малыш, пожалуйста.
Она впервые произнесла это интимное слово. Джейсу оно понравилось. Чертовски понравилось. До сих пор он не слышал подобных слов из женских уст и даже пресекал попытки назвать его каким-нибудь игривым именем. Он сам не называл женщин на одну ночь малышками. Но с Бетани это слово произнеслось само собой. Вместе с другими ласковыми словами, которые слетали с его губ раньше, чем он успевал подумать.
— Повтори, — хрипло попросил он.
Бетани подняла голову. В ее глазах не было ничего, кроме тепла и любви.
— Что повторить?
— Ты назвала меня малышом.
Она улыбнулась. Глаза сверкнули. Улыбка стала шире.
— Тебе понравилось?
— Да, — признался он. — Очень понравилось.
— Малыш, — прошептала она.
Джейс закрыл глаза и снова стал вылизывать влагалище, наслаждаясь содроганиями ее тела, которые вызывало каждое прикосновение его языка.
— Скажи, как ты хочешь? — спросил он. — Хочешь кончить мне в рот? Или мне лучше войти в тебя?
— У меня есть выбор?
В ее голосе послышалось изумление. Он поднял голову. Глаза Бетани лукаво блестели. Боже, как он любил это выражение. Между ними на удивление легко устанавливалась прочная, надежная связь. Джейсу уже виделось, что в ближайшие несколько десятков лет их занятия любовью непременно будут сопровождаться смехом.
— Да, малышка, у тебя есть выбор. Ты кончишь в любом случае, так что ситуация для тебя беспроигрышная. Для меня тоже. Либо я продолжаю усердно работать языком, и ты получаешь удовольствие по полной, либо… я вхожу в тебя глубоко-глубоко. По самые яйца, поскольку они внутри не помещаются. Так что выбирай.
Бетани негромко засмеялась и откинулась на подушку:
— Нелегкий выбор. У тебя такой соблазнительный язык. Но еще больше мне нравится, когда ты во мне.
— Ни слова больше, — рявкнул Джейс.
Он передвинулся и приник к ее губам. Он целовал Бетани, ласкал языком ее рот, давая ей лакомиться ее же соками, которые оставались на его языке.
— Малышка, помоги мне в тебя войти.
У него закружилась голова, когда одной рукой она сжала напрягшийся член, а другой — раздвинула влагалище и подвела головку к его входу.
Ее пальцы скользнули ниже, к его яйцам. Она играла ими, массировала, доводя Джейса до изнеможения. Он весь горел от желания. Джейс даже опасался, что зальет ее спермой, даже не побывав в ней.
Вот такой неотразимой силой обладали ее руки. Несколькими движениями Бетани умела свести его с ума от возбуждения. Джейс закрыл глаза и уперся локтями в матрас, перенеся на них часть своего веса.
— Ты готов? — прошептала она.
— Еще немножко подразни, — шепотом попросил Джейс.
Бетани улыбнулась, выгнула спину и на дюйм ввела в себя его член. Потом она обняла Джейса за плечи и крепко прижала к себе.
— Возьми меня, Джейс. Займись со мной любовью.
Он вошел в нее, медленно, осторожно, пока его бедра не соприкоснулись с ее бедрами. Бетани обвила его ногами, двигаясь вместе с ним и считая толчки.
Джейс целовал ее в губы, добрался до уголка рта и передвинулся дальше — в пространство между подбородком и ухом. Он игриво взялся за мочку уха и пососал так, словно это была ее грудь.
Его член стал совсем мокрым от брызнувших соков. Джейса обдало жаркой волной.
— Это тоже нравится моей малышке, — сказал Джейс.
— Ммм, — стонала Бетани. — У меня слишком чувствительные уши.
Джейс продолжал дразнящую игру с ее ухом. Облизал завиток ушной раковины. Каждое прикосновение его языка заставляло Бетани вздрагивать. Ее влагалище сжалось, и член оказался в сладком плену.
— А она и в самом деле это любит, — негромко рассмеялся Джейс.
Ее зубы вонзились ему в плечо, и теперь он уже содрогнулся от наслаждения, охватившего все тело.
— Хмм, мой малыш это тоже любит, — игриво произнесла Бетани.
— Люблю, черт побери! Мне все нравится: твои зубки, твои губки и твой язычок. Любая доступная часть тебя, малышка. Обожаю каждый уголок твоего тела.
— В таком случае…
Бетани поцеловала его в шею, потом в ухо и снова в шею. Его нервные окончания шипели, как перегревшиеся провода. Толчки усиливались, пока Джейс не спохватился, что может сделать ей больно. Но он уже не владел собой. Сейчас им управлял не разум, а необузданное желание. Ему хотелось бурно кончить.
— Я уже на пределе, — процедил он сквозь зубы. — На пределе, малышка. Совсем близко. Долго мне не продержаться.
Бетани обвила его шею и прижала к себе, а сама выгнула спину, словно ей было мало доставляемого наслаждения.
— Я люблю тебя, — шепнула она ему на ухо.
Эти слова. Боже, она их произнесла. Слова, которые он сильнее всего хотел от нее услышать. Она впервые произнесла их вслух. Ничего прекраснее Джейс не слышал за все свои тридцать восемь лет.
Его захлестнула эйфория. Три этих слова, будто три солнца, вспыхнули и осветили самые темные уголки его души, прогоняя оттуда все мрачное и тягостное.
— Бетани, — сдавленно произнес он. — Малышка моя. Я тоже тебя люблю. Очень люблю. Кончи вместе со мной.
— Я готова.
Какие прекрасные слова. Как прекрасно она их прошептала. Они и сейчас звучали у него в мозгу: «Я люблю тебя». Его член, плотно зажатый стенками влагалища, выстрелил первую струю спермы. Джейс даже поморщился: напор сопровождался болью. За первой струей последовала вторая, третья. Джеймс затопил ее своим семенем. Он продолжал толчки, стараясь проникнуть еще глубже. Ему хотелось укорениться в ее чреве.
В этот момент он проклинал все меры предосторожности. Его охватило инстинктивное желание подарить ей ребенка. Сделать ее беременной его ребенком. Их ребенком. Сыном или дочерью. И пока он рисовал себе картины беременной Бетани, его член постепенно терял свою твердость.
Он навалился на нее, наслаждаясь ощущением мягкости ее тела. Как же он любил чувствовать ее под собой. Бетани удовлетворенно вздыхала и целовала ему шею, а ее руки гладили его спину и ягодицы.
— Будь это возможно, я бы остался в тебе навсегда. — Он кожей почувствовал ее улыбку. — Повтори мне эти слова, — настойчиво попросил он. — Бетани, я хочу снова их услышать.
Она отозвалась сразу же. И сразу поняла, о каких словах речь.
— Я люблю тебя.
Джейс закрыл глаза. Он втягивал в себя воздух. О большем он не смел просить. Любимая женщина в его руках, говорящая о своей любви.
— И я тоже люблю тебя, малышка.
