ГЛАВА 8
ПРОРЫВ
Мы укрылись от вечернего солнца под тенью большого дуба. Легкий ветерок шевелил нескошенную траву, заставляя крохотные цветочки дерена танцевать с фиалками. Я лежала на одеяле с Джаредом под дубом, на коре которого вырезаны наши имена, — вот райское блаженство. Небеса никогда не казались мне ближе, чем в такие моменты.
Горошинка спокойно росла во мне уже много недель, но мы с Джаредом были не настолько глупы, чтобы думать, что проживем все лето без приключений. Мы пользовались моментом и наслаждались покоем, пока возможно. Таким был и этот вечер.
Джаред углубился в чтение книги Шаха — согнулся над ней, колени смотрят вверх, одна рука с древним томом в кожаном переплете отставлена в сторону, а другая лежит у меня на животе. Книга казалась лишней в обстановке этого прекрасного тихого вечера.
Зазвонил телефон Джареда. Увлеченный чтением, Джаред едва глянул на него и не ответил. Он часто так делал, когда звонила Ким. Лучше пропустить звонок, чем снова объяснять ей, почему он не хочет отдавать книгу. Я понимала, как страдает Ким. И все же предпочитала отвернуться, пока Джаред выискивает ответы. Признаваясь в этом, я чувствовала себя ужасно, но что поделать — это необходимое зло. Выбор между тем, быть ли примерной матерью или верной подругой, — это и не выбор вовсе.
Вдалеке затарахтел мотор.
— Может, тебе обуть кроссовки? — сказал Джаред. — Бекс приехал.
Сегодня Бекс привез огнестрельное оружие. К нашей ежедневной практике в единоборствах прибавится стрельба в цель. Мотоцикл Бекса остановился у края одеяла.
— Это одеяло дороже твоего мотоцикла, — заявила я.
Бекс снял шлем и фыркнул:
— Ничего подобного.
— Это оценка из области чувств, — сказал Джаред, не отрывая глаз от книги.
Бексу уже почти четырнадцать, он сильно вырос и был на дюйм выше Джареда; его можно принять за молодого человека, которому за двадцать. В глазах еще сохранялась ребяческая шаловливость, да иногда Бекс проявлял юношескую неопытность в житейских делах, а в остальном… Невозможно поверить, что это тот же самый человек, с которым я познакомилась несколько лет назад, когда ему было одиннадцать. Меня это беспокоило.
Одетая в черные леггинсы и белую футболку, из-под которой шариком выпирала Горошинка, я приняла боевую стойку на полусогнутых и собралась противостоять взрослому с виду мужчине. Со стороны это, должно быть, выглядело диковато. Бекс и раньше мог скомкать меня, как листок бумаги. А теперь? Если бы кто-нибудь увидел беременную женщину, которая обменивается ударами с противником вдвое большим по размеру и весу, чем она сама, то наверняка вызвал бы полицию.
— Бекс, — призвал брата к осторожности Джаред.
Райел-младший сморщил нос. Его раздражали наставления брата.
— Я знаю. Легкое утолщение в средней части ее фигуры — постоянное напоминание не перестараться. Я не причиню вреда твоему мессианскому отпрыску, Нина.
Я стукнула Бекса в живот основанием ладони и сама испугалась, хотя мой противник едва заметил этот удар.
— Кто-то снова перечитывал список умных слов?
Бекс схватил меня, прокрутил вокруг себя энергичнее обычного и прижал спиной к своей груди, крюком руки захватив мою шею.
— Что теперь?
Я наступила ему на ногу, ударила локтем под ребра и резко откинула назад голову. Бекс дернулся, будь он человеком, я бы расквасила ему нос.
— Хорошо, — похвалил меня учитель.
Мы десятки раз повторяли все те же старые движения, а потом Бекс показал мне кое-что новенькое. Это было скорее нападение, чем защита. Бексу нравилось показывать мне эти приемы, да и мне самой доставляло большее удовольствие учиться нападать, а не освобождаться от нападающего.
Через час Джаред принес сумку с оружием и подал мне наушники для стрельбы и защитные очки. Мы поднялись на невысокий холм, где Бекс установил несколько мишеней. Он был возбужден не меньше, чем я, но спрашивать о причине такого волнения я не стала.
Я стреляла из пистолета, винтовки и дробовика. Когда Джаред и Бекс удовлетворились точностью моих попаданий, Райел-младший привязал к ветке дуба веревку и подвесил к ней большое полено. Потом развернул бумажную мишень и прилепил ее липкой лентой к полену. Толкнул его, и деревяшка закачалась, описывая широкую дугу взад-вперед.
Джаред протянул мне пистолет, который всегда носил на боку.
— Менее одного процента твоих целей будут неподвижными. Надо научиться попадать в движущиеся мишени.
Я подняла «глок», зажав двумя руками, и посмотрела вдаль.
— Предвидение — ключ к успеху, — сказал Джаред.
Мгновение я следила взглядом за поленом, а потом нажала на спуск. Бекс с визгом отскочил назад.
Я выронила пистолет и зажала рот рукой:
— О боже! Прости!
Джаред, стараясь сдержать улыбку, поднял брошенное оружие. А Бекс катался по земле с истерическим хохотом.
Я хмуро взглянула на него:
— Ничего смешного, маленький червяк! Я могла родить прямо здесь на газоне!
Бекс тут же принял серьезный вид и посмотрел на брата, ища подтверждения моих слов.
Джаред засмеялся:
— Она слегка преувеличивает.
— Еще раз, — сказала я и нацелила пистолет.
После шести попыток я раздраженно выпустила воздух, сорвала с головы наушники и бросила их на землю.
— Ты слишком много думаешь, — прокомментировал мою неудачу Бекс.
Он вытащил из-за пояса джинсов пистолет и взвел курок, не отводя взгляда от меня. В центре мишени появилась дырка от пули.
Я сдула с лица челку:
— Нельзя ничего предвидеть, если не думаешь об этом.
Бекс поднял пистолет и наставил его на меня, я повторила его движение. Мы стояли друг против друга, как на дуэли.
Бекс улыбнулся:
— Ты можешь.
Джаред положил ладонь на мою руку и медленно опустил ее:
— Это называется «инстинкт». Это у тебя в крови, Нина. Надо только отдаться ему.
Я посмотрела на полено и повторила, поднимая оружие:
— Отдаться ему.
Бекс снова толкнул деревяшку.
Я заставила себя отключиться от всего — не замечать ни ветра, ни пения птиц, ни надоедливых волос, липнувших к блеску на губах. Отключила все, даже мысли. Ум сосредоточился на мишени, и я будто слилась со всем вокруг — ощущала качание полена, натяжение веревки, ее трение о ветку дерева и как все это соотносится с полетом пули. Сделав вдох, я выстрелила. Бекс остановил полено.
— Отлично!
Пуля впилась в дерево парой дюймов выше пули Бекса. Я улыбнулась, а Джаред прижал меня к себе и поцеловал в макушку.
После этого Бекс снял с задка «эскалады» запасное колесо и прикрепил по центру мишень, после чего взошел на вершину холма. Я стояла на середине склона. Бекс отпустил колесо, и, пока оно скатывалось сверху вниз по траве, я сделала несколько выстрелов. У подножия холма шина свалилась набок.
Бекс сбежал вниз, перевернул колесо и, широко улыбаясь, поднял вверх большой палец.
— Ты сегодня хорошо поработала, — похвалил меня Джаред.
— Знаю.
Джаред положил ладони по бокам моего живота и сказал:
— Мамочка сегодня была молодцом, правда, Горошинка?
Выждав немного, он продолжил:
— Кажется, все в порядке. Твой пульс и пульс ребенка, давление, дыхание — в норме. Думаю, Горошинка ничего не заметила.
— Значит, мы можем продолжать?
— Да, — согласился Джаред.
Я указала на книгу, зажатую у него под мышкой:
— Ты что-нибудь нашел?
— Кажется, придется ехать в Вунсокет, — без тени улыбки ответил Джаред.
Бекс помог нам загрузить вещи в «эскаладу», помахал рукой и, запрыгнув на мотоцикл, покатил домой к Лиллиан.
Мы поехали на север. Прошло минут двадцать. Джаред молчал. Он уставился прямо вперед и не замечал невероятно яркой летней зелени по сторонам шоссе. А я отдалась созерцанию. Тем временем Джаред мысленно готовился к разговору с отцом Фрэнсисом. Подбирать слова, формулировать вопросы, когда сам не знаешь, чего ищешь, — это раздражает. Я положила руку на подлокотник, и Джаред почти инстинктивно накрыл ее ладонью.
Мой муж был по-прежнему прекрасен, треволнения тех лет, что прошли с момента нашего знакомства, сказались только на его глазах. Он выглядел усталым и встревоженным, но не собирался отступать. Он поднес мою руку к губам и поцеловал, а потом отпустил ее и положил ладонь мне на живот. Казалось, это его немного успокоило.
— Может быть… может быть, ты вообще действуешь неправильно? — предположила я.
— Я весь внимание.
— Что, если ты читаешь не ту книгу? Остановить пророчество уже невозможно. Ты ищешь способ привлечь небеса на нашу сторону?
— Верно.
— Ты не найдешь ответа на вопрос о небесах в книге об аде.
Джаред обдумал мои слова, но ничего не ответил, только кивнул, дав понять, что принял к сведению. Я накрыла его руку своей, и Джаред вернулся к размышлениям.
Мы миновали зубчатую стену. Нас приветствовал Вунсокет. Теперь — к Святой Анне. Церковь окружена желтой лентой. В окнах, прежде украшенных витражами, стекол не было; осколки аккуратно вынули, а дыры заколотили досками или затянули пленкой.
Джаред припарковался, и мы поднялись по ступенькам. Попытка войти в дверь не увенчалась успехом, Джаред попробовал открыть еще одну и еще — заперто. Летний ветер трепал пленку, и она громко хлопала. В остальном было тихо; городок будто вымер.
Джаред огляделся и заметил одинокого прохожего.
— Простите, — обратился он к незнакомцу, — эта церковь закрыта?
Мужчина пожал плечами:
— Отец Фрэнсис не открывал ее после взрыва и служб не проводил.
С этими словами прохожий пошел своей дорогой.
Взрыв. Шах и его прихвостни едва не развалили церковь во время нашего последнего «свидания». Святая Анна выглядела теперь так, будто находилась в зоне боевых действий. Кое-что подремонтировали, но Вунсокет уже давно перестал быть бурно развивающимся индустриальным центром. Здешние жители, которые однажды совместными усилиями собрали средства на украшение центра общественной жизни росписями и витражами, теперь были заняты борьбой с экономическим спадом. И вообще, их приоритеты изменились.
Мы подошли к боковому входу в храм. Джаред потянул за ручку двери — результат прежний, заперто.
— Не хочу уезжать, не поговорив с ним, но и вламываться тоже не хочется, — поделился мыслями Джаред.
— Позвони ему.
Только мы отступили от двери, как услышали знакомый голос.
— Стойте! — окликнул нас отец Фрэнсис.
Он появился откуда-то из-за церкви. Быстрым шагом подходя к нам, он кричал:
— Я здесь, парень!
Священник остановился перевести дух:
— Извините меня. Я молился в доме позади церкви. Раньше там была школа.
Он изменился в лице:
— Стыдно сказать, но теперь я чувствую себя спокойнее там.
Джаред взял священника за плечи:
— Я понимаю, отец. Есть такие вещи, на которые невозможно закрыть глаза.
Отец Фрэнсис кивнул и знаком пригласил нас следовать за ним. Мы пошли, потом терпеливо ждали, пока он поднимется по ступенькам к боковым дверям Святой Анны.
Внутри было холодно, сквозило отовсюду. Деревянные скамьи и мраморные статуи были покрыты холстиной. В стенах церкви поселился страх; мне было ясно, почему священник не хочет оставаться тут один.
На нас сверху вниз взирали лица нарисованных ангелов и святых. Я невольно подумала, что вид у них грустный: пока еще они дождутся доброхота, который вернет их дому былое величие.
— Отец, — начала я, доставая из сумочки чековую книжку. — Это я навлекла на вас несчастье. Позвольте мне помочь вам.
Я нацарапала на бланке шестизначное число.
Отец Фрэнсис взял у меня из рук листок:
— Благодарю тебя, дитя мое. Ты даже не представляешь, как сильно мы нуждаемся в помощи.
— Отец, — произнес Джаред, вынимая из-под мышки книгу Шаха.
Глаза священника округлились, и он отвернулся:
— О нет! Нет, нет. Нет. Вы не должны были приносить сюда это!
У меня в ушах зазвенело, звук едва заметно усиливался, напоминая панический шепот. Оглядевшись, я никого не обнаружила. В церкви находились только мы да несколько сотен людей, нарисованных на стенах и сводах.
Я подняла взгляд. В сцене, где Бог изгоняет восставших ангелов, художник изобразил отверженных так, что они как будто выпадали из картины, сыпались прямо с потолка. Я посмотрела на другую фреску: моряков несет по штормовому морю, они беспомощны и в отчаянии простирают руки к святой Марии. Вдруг я услышала их крики, всех до единого. Они все заголосили на разные лады при виде книги, из-за которой их дом подвергся разрушению.
Я зажмурилась, заткнула уши. Вопли стали такими громкими, что я уже не различала отдельных голосов, осталась только паника — всеобщая, неудержимая паника.
Джаред прикоснулся пальцами к моей руке:
— Нина?
В один миг все прекратилось. Я открыла глаза и огляделась. Это сумасшествие — вот что первым делом пришло мне на ум.
Однако отец Фрэнсис понимающе качал головой:
— Я иногда тоже не могу это выносить — слишком громко.
Пребывая в замешательстве, я обводила взглядом нарисованные на стенах лица.
Священник посмотрел на книгу, а потом на Джареда:
— Это не должно здесь находиться.
— Но мне все равно нужна ваша помощь, отец.
— Я уже сделал все, что мог.
Джаред покачал головой:
— Простите, но я не могу с этим согласиться.
Отец Фрэнсис ушел куда-то в дальнюю часть церкви. Джаред потащил меня следом. Мы быстрым шагом дошли до покоев священника, и он первым делом налил себе выпить. Опрокинул стопку и трясущимися руками налил еще; горлышко бутылки звякало о край стакана.
Священник прикрыл глаза и проглотил новую порцию янтарной жидкости. Стакан выпал у него из рук и разбился о пол. Несколько крупных осколков отскочили прямо мне под ноги. Мгновение я пристально смотрела на них, а потом произнесла, поднимая взгляд:
— Отец. Скоро все закончится. Я знаю, вы сильно напуганы, но мы вот-вот вернем книгу.
— В храм Гроба Господня? — хмуро спросил священник.
— Да, — ответила я, прикоснулась к его руке, и он накрыл мою руку своей.
— Вы этого не сделаете, — печально сказал он.
Джаред недовольно переступил с ноги на ногу:
— Давайте разберемся в ситуации. Я прошу вас только об одном: попытаться еще раз все обдумать, чтобы найти выход. Сидеть сложа руки и ждать, пока родится ребенок и небеса вступят в игру, — это, конечно, не единственное возможное решение.
Священник пренебрежительно мотнул головой:
— Мы проверили каждую строчку. Там ничего нет.
— Попробуем еще раз. Прошу вас. Прежде чем я повезу жену и неродившегося ребенка в Иерусалим, мне нужно убедиться, что другого выбора нет.
Отец Фрэнсис глянул на кожаный переплет и вздохнул.
— Ладно, ладно. — Он надел очки с круглыми стеклами и посмотрел на нас поверх них. — После этого вы уйдете и никогда больше не появитесь с этой вещью в доме Божьем.
— Даю слово, — сказал Джаред.
Священник принес еще один стул и вместе с Джаредом углубился в изучение книги. В комнате стало холодно. Я обхватила себя руками. Другие знали, что мы здесь и книга у нас. Джаред давно ничему не удивлялся; он невозмутимо обсуждал с отцом Фрэнсисом разные отрывки текста. Когда святой отец ухватывал суть, то переходил к предсказанию, изложенному на других страницах, показывая Джареду, что все можно толковать и по-другому. Так они перелистывали книгу, то перескакивая вперед, то возвращаясь назад, спорили и соглашались друг с другом, но каждая новая идея приводила их к еще большему непониманию и досаде.
Минуты перетекали в часы, а они все повторяли слова пророчества на разные лады, так что в конце концов стало казаться, будто они заучивают стихи, а не беседуют. В углах заколоченных оконных проемов забрезжил тусклый свет. Уже утро. Мы провели в Вунсокете всю ночь, а у меня даже веки не отяжелели.
Джаред в первый раз отвлекся от книги, потому что я заерзала на стуле.
— Проголодалась? — спросил он так, будто только что вспомнил о моем присутствии.
— Дохожу до кондиции, — ответила я, кладя подбородок на кулак.
Джаред швырнул книгу через всю комнату. Она врезалась в стену и с глухим стуком шлепнулась на пол. Несмотря на почтенный возраст, ни один лист не выпал из переплета.
Я встала и пошла на маленькую кухоньку, взяла стакан и открыла кран. Тут только я начала чувствовать усталость во всем теле, да и нервы были измотаны от царившего в комнате священника напряжения. На столе лежал экземпляр Библии короля Якова. Корешок был истерт настолько сильно, что от него почти ничего не осталось, и книга скособочилась — ей было трудно без поддержки «позвоночника» сохранять форму параллелепипеда. Я откинула обложку и пролистала кончиками пальцев несколько страниц.
— Надо накормить тебя чем-нибудь, — сказал Джаред.
— А что говорит об этом ваша Библия? — обратилась я к священнику.
Отец Фрэнсис немного подумал:
— Ну, в ней нет собственной версии последних дней. Говорится о женщине с ребенком.
— Я говорила Джареду, что мы не там ищем. Если ответа нет в Библии ада, почему бы не заглянуть в Библию небес?
Священник пожал плечами.
— Это разумно. — Он подошел к столу и взял книгу. — Стоит попробовать. Библия на треть состоит из пророчеств.
Я предложила Джареду свой стакан, он сделал глоток воды и вернул стакан мне, сопроводив поцелуем в щеку. Потом мужчины вернулись на свои места, на этот раз открыв Библию неба.
Отец Фрэнсис перелистнул страницы:
— Начнем с тех мест, где говорится о женщинах с детьми в последние дни.
Джаред кивнул и стал ждать, пока священник найдет первый подходящий отрывок. Они поговорили о трубном гласе, потом о печатях. Я представила себе ангелов, вскрывающих запечатанные сургучом конверты, как делают знаменитости на вручении премий. Потом речь зашла о драконе и женщине с ребенком. Я попыталась отключиться, потому что слушать было страшно. Однако такая роскошь — забыть о зловещем пророчестве — оказалась мне не по карману. За последние два года со мной чего только не происходило, так что я доподлинно знала: пророчества очень часто сбываются. Мне хотелось с криком убежать, и единственной защитой было просто не вникать в смысл слов. Священник среди прочих рассуждений вворачивал объяснения буквальных значений и символические интерпретации, отчего я невольно вздрагивала. Не могу сказать точно, что было причиной: усталость, мое твердое намерение не слушать разговор или то, что беседа мужчин была выше моего понимания. В любом случае беременность и общая усталость привели меня в весьма раздраженное состояние.
— Не могли бы вы оба перестать говорить обо мне так, будто меня здесь нет, — недовольным тоном сказала я.
— Прости, любимая, — нежно произнес Джаред. — Мы торопимся, но должны быть предельно точны. Это наш последний шанс.
— Почему это? — спросила я.
— Ким нужно вернуть книгу в Иерусалим. По моей вине она ждет так долго.
Уже не раз я думала о неизбежной поездке в Иерусалим. Шах и его приспешники едва ли допустят, чтобы мы запросто вернули книгу туда, куда Шаху нет доступа. Храм Гроба Господня воздвигнут над могилой Иисуса; созданиям ада туда вход закрыт. Даже бесконечное терпение небес истощится, если возникнет угроза осквернения этого храма. Война может начаться в момент приземления самолета, либо слуги Шаха помешают нам взойти на борт. Никто не знает, как будут разворачиваться события. И это хуже всего.
Отец Фрэнсис поднял от книги рассеянный взгляд; он углублялся все дальше в собственные мысли.
— Есть один еврейский апокрифический текст, который называется Четвертая книга Ездры. Архангел Уриэль описывает многое, что случится в последние дни.
Джаред нахмурился:
— Я знаю, что вы сейчас скажете, и знаком с Уриэлем. Гавриил — самый яростный противник гибридов, Уриэль — следующий.
— Тем не менее в его пророчестве есть кое-что заслуживающее внимания. Он говорит…
— Отец, — оборвал священника Джаред.
Мое любопытство и чувство самосохранения пересилили все остальное.
— Скажите мне, отец. Я хочу знать.
Джаред вздохнул, и священник продолжил:
— Он особо упоминает беременных женщин в Четвертой книге Ездры, говоря: «Беременные жены будут производить на свет чудовищ».
Джаред негодующе округлил глаза:
— Уриэль считает меня чудовищем?
Я нерешительно спросила:
— Каких… каких именно чудовищ?
Священник посмотрел на Джареда, потом на меня:
— Он много пророчествует в духе Откровений Иоанна Богослова и говорит об этом как о «начале великих скорбей». Иисус подтверждает это: «Горе тем, кто носит ребенка или вскармливает грудью в эти дни».
— Это ничего не значит, — протестовал Джаред.
— Лучше послушай, — сказала я. — Может быть, ты не в состоянии разобраться в этом, потому что не хочешь слышать правду. Может быть, здесь мы не властны.
— В этих пророчествах утверждается, что гибриды будут рождаться во множестве. Если бы что-нибудь подобное происходило, мы бы уже знали об этом. Кроме того, Горошинка не гибрид.
Отец Фрэнсис сдвинул на лоб очки; он был заинтригован.
— Тебе это известно точно?
— Да. Ребенок, вызывающий такую бурную реакцию со стороны ада, способный нарушить Равновесие, должен быть больше чем просто гибридом.
— Ваш ребенок не человек?
Я обхватила руками живот, защищая Горошинку:
— Вы говорите так, будто это не ребенок, а какая-то гадость.
— Да или нет? — повторил вопрос отец Фрэнсис.
— Нет. Это ребенок. Наш ребенок.
Джаред встал и взял меня за руку; я поднялась следом за ним.
— Простите меня, — сказал священник и тоже встал. — Я не хотел вас обидеть. Мы живем в странное время — опасное время. Я поддался панике. Просто не понимаю, как такое может быть.
— Нина происходит из рода нефилимов, — твердым голосом произнес Джаред.
Священник пришел в замешательство:
— Но ведь это и к вам относится. Нефилимы — дети ангелов, рожденные земными женщинами.
Джаред покачал головой:
— Я сын арха. А от нефилимов родятся такие, как Голиаф. Нефилимы ни с кем не смешиваются. Эти ангелы скитаются по земле. Они ведь… восстали.
Глаза священника округлились, мои тоже. Я схватила Джареда за рубашку:
— О чем ты говоришь? Что я — потомок демонов?
— Этого я не говорил. Нина, мы рассуждаем о том, что происходило тысячи лет назад. Тогда многое было иначе.
— Восставшие ангелы были изгнаны, Джаред.
Джаред взял мои ладони в свои:
— Моя мать — потомок кельтов. Они были дикарями, Нина, пили кровь мертвецов. И что теперь? Я ведь не такой.
— Но почему ты мне раньше не сказал?
Я закрыла лицо руками, стыдясь смотреть в глаза Джареду. Он наполовину ангел, а я ношу в себе гены ада. Неудивительно, что наш ребенок — такое исключительное создание.
— Ты давно это знал? — спросила я, и мои глаза наполнились слезами.
— Нет.
Щеки у меня вспыхнули, как будто их обдало огнем. Я колебалась, задавать ли вопрос, который возник в голове. Все равно задам. Я всегда так поступала. И неважно, насколько ужасный можно получить ответ.
— Ты теперь относишься ко мне по-другому?
Джаред мягко взял меня за подбородок и посмотрел прямо в глаза.
— Конечно нет, Нина. Как ты могла такое подумать?
— Теперь я сама не знаю, как к себе относиться.
Джаред обнял и поцеловал меня. Это была последняя тайна моего отца, последнее, от чего Джаред старался меня оградить. Но теперь, когда тайна раскрыта, вся картина приобрела ясные очертания. До сих пор мне не удавалось составить ее целиком из отдельных кусочков.
И все же я ощущала… Не могу подобрать других слов, я чувствовала себя грязной, нечистой. Кроме всего прочего, мы ни на шаг не приблизились к ответу. С чем приехали сюда, с тем и остались.
— Уриэль именно это имел в виду, когда говорил о чудовищах. Каким будет ребенок?
— Наш ребенок, — с улыбкой произнес Джаред. — Горошинка будет нашим ребенком, ничего больше. Знаешь, что тебе нужно?
— О чем ты? — не поняла я и промокнула платком нежную кожу у себя под глазами.
— Надо, чтобы кто-то поделился с тобой опытом. — Джаред потянул меня за руку. — Давай пригласим на ужин Лиллиан.
— Но мы ведь еще не закончили, — сказал отец Фрэнсис.
— В этих книгах ответов мы не найдем, — хмуро заметил Джаред. — Даже не знаю, что делать дальше.
— Ответ всегда в этой книге, — заявил отец Фрэнсис, потрясая Библией.
Прижав книгу к груди, он добавил:
— Мы просто что-то упустили.
— Ничего мы не упустили. Я надеялся, что Он приведет вас к ответу, отец, но нет — Он не снизошел до того, чтобы шепнуть вам на ухо нужные слова.
От сказанного Джаредом у меня в голове закружились мысли. Мы что-то упустили? Ответ был у нас перед глазами? Будто переключая каналы, я мысленно проскакала по всем отрывкам текста, которые обсуждали мужчины. Но каждое рассуждение приводило меня обратно к книге Шар и необходимости вернуть ее в Иерусалим.
— Может быть, Он шептал не мне на ухо? — сказал священник.
Джаред помахал ему рукой на прощание:
— Нина устала и хочет есть. Из-за этого у меня нет ясности мысли. Я думаю только о возвращении этой проклятой книги туда, где ее не достанет Шах. Тогда можно будет сосредоточиться на Нине, чтобы с ней все было хорошо.
— Погоди, как это? — не веря своим ушам, спросила я.
— У меня в голове одна только поездка в Иерусалим. Не могу думать ни о чем другом. Это сводит меня с ума.
— Он нашептывает, — сказала я.
— Что? — удивленно вскинул бровь Джаред.
Отец Фрэнсис, прихрамывая, подошел к нам:
— Она права.
Я схватила Джареда за рубашку:
— Храм Гроба Господня. Единственное место, которое они не могут осквернить. Единственное место, куда не дотянутся руки ада, чтобы заполучить книгу.
Глаза Джареда вспыхнули, как два костра.
— Там ты будешь в безопасности.
