Глава 4
Прощание до поры
Пока я сидела с мамой в гостевой комнате, Келлан закончил мыться. Мама расписывала все за и против белого букета. Она настолько увлеклась, что не заметила Келлана, прошедшего в нашу спальню в одном лишь крохотном полотенце на бедрах. Но, если бы она и увидела его, это ничуть не повлияло бы на предмет разговора.
Я прикинула, не позвать ли Келлана принять участие в обсуждении флористики. Нет, не стоит. Во-первых, ему пора было собираться. А во-вторых, я сомневалась, что мама нуждалась в его мнении. До сей поры она не спрашивала его ни о чем подобном. По какой-то причине все предсвадебные соображения она сваливала исключительно на меня, как будто я одна имела право голоса.
Однако это было не так. Никакого права у меня не оказалось. Я сотню раз повторила маме, что хочу скромную, короткую, малолюдную церемонию, если уж она вообще нужна. Стихийное бракосочетание в баре «У Пита» я считала идеальным и была не против будничного подписания необходимых бумаг для придания этому акту законной силы. Потом можно устроить небольшой прием для немногочисленных друзей и близких. Но мама и слышать об этом не желала. Она зациклилась на грандиозном торжестве.
Келлан явился в гостевую комнату уже одетым. Он что-то читал в телефоне и ухмылялся во весь рот. Мама прервала свои разглагольствования о недостатке изящества в полевых цветах и подняла взгляд на Келлана. Теперь, после душа, царапина, оставленная Джоуи, выглядела лучше. Красная линия, впрочем, просматривалась четко, и мама, заметив ее, обратилась взглядом ко мне.
Игнорируя ее немой вопрос, я поинтересовалась у Келлана:
– Что там такое?
Тот, не переставая улыбаться, сунул мобильник в карман:
– Это был Гэвин. Уже взлетает. Благодарил за прием… Наконец-то, мол, встретились. И заявил, что я могу приезжать к нему когда угодно. – Издав смешок, Келлан потупился. – Он сказал, что… любит меня.
Быстро взглянув на меня, он сдвинул брови, как будто у него не укладывалось в голове, что кто-то на свете может его любить, особенно отец. Для него до сих пор оставалось в диковинку быть любимым или признавать этот факт. Келлан знал любовь – его группа, безусловно, любила его, и Денни любил, но мнение Келлана о себе столь долго пребывало искаженным, что любви он не видел в упор. Чтобы он ее почувствовал, мне пришлось вторгнуться в его жизнь и перевернуть все с ног на голову. Но если всю жизнь ощущаешь себя нежеланным, это ощущение трудно преодолеть, и Келлан до сих пор нет-нет да и сопротивлялся очевидному.
Я встала и обняла его за талию:
– Конечно, он тебя любит. Ты же его сын.
– Это ничего не значит, – прошептал он уже без улыбки.
В приливе сострадания я убрала у него со лба влажную прядь и шепнула ему на ухо:
– Келлан, я всегда буду тебя любить. Со мной твое сердце в безопасности.
Он сжал меня в объятиях и медленно, прерывисто выдохнул:
– Обещаешь?
Я стиснула его чуть крепче:
– Обещаю. – Слегка отстранившись, я уткнулась своим лбом в его. – Тебя невозможно не любить. Я пробовала, поверь.
Келлан усмехнулся и нежно поцеловал меня. Тут кто-то кашлянул. Мы обернулись и увидели моего папу, который наблюдал за нами с порога.
– Что-то не так? – осведомился он, стараясь говорить непринужденно, но я различила в его тоне скрытое недовольство.
Келлан отпустил меня и помотал головой. Отвечая папе, он переглянулся со мной, и его полуночно-синие глаза наполнились безмятежностью.
– Все отлично… Просто собираюсь уезжать.
Папа просветлел лицом и похлопал его по спине:
– Помощь нужна?
Келлан со смешком поцеловал меня в макушку:
– Нет, спасибо.
Обходя папу, он потрепал его по плечу и отправился в нашу комнату. Я с удивлением вскинула руки, и папа озадаченно посмотрел на маму:
– А что? Разве я не могу помочь будущему зятю?
Раньше, чем мне хотелось, мы вчетвером уже катили в бар Пита. Группа устраивала там проводы. Келлан заявил, что больше не позволит мне провожать его до аэропорта. По его словам, вид взлетающего самолета выбивает меня из колеи.
Келлан вздохнул, выключая мотор своего обожаемого «шевелла». Он даже погладил руль и только потом взглянул на меня. Прищурившись, он с явной неохотой вручил мне ключи и собрался что-то сказать, но я опередила его:
– Знаю-знаю. Беречь, поить лучшим бензином, ездить медленно. Усвоила. – Я выхватила у него ключи, и Келлан, нахмурившись, распахнул дверцу:
– Придется подумать о гараже, когда ты присоединишься ко мне. Не хочу так надолго оставлять ее на подъездной дорожке.
Я поморщилась и оглянулась на папу, которому еще не сказала, что покидаю Сиэтл. Глаза у того стали как блюдца.
– Присоединиться к нему? Где, куда?
– Потом просвещу тебя, пап.
– Кира, погоди…
Вместо ответа я захлопнула дверцу машины. Келлан виновато зыркнул на меня поверх автомобиля, а папа выбрался с заднего сиденья.
– Это надолго, Кира?
Я вздохнула, совершенно не желая обсуждать с родителями свой отъезд здесь и сейчас. К счастью, появился превосходный отвлекающий фактор. Рядом с «шевеллом» припарковался фургон Гриффина. С пассажирского места вылезла Анна. Она держалась за дверцу, как будто могла взорваться, если бы двигалась слишком быстро. Распахнулась задняя дверь, и вышел Мэтт. Он помахал нам и подал руку своей подружке Рейчел.
Мне до сих пор не верилось, что Мэтт и Гриффин были братьями. Мэтт больше походил на меня: спокойный и замкнутый. Гриффин же смахивал скорее на настоящего «чудилу» с буквы «м». Иногда мне хотелось, чтобы моя сестра заарканила вместо Гриффина Мэтта. Ладно, не иногда – часто. Но Мэтту было хорошо с Рейчел.
Мэтт галантно кивнул мне и хлопнул по плечу Келлана. Гриффин обогнул фургон и присоединился к нам. Он пристроился за Анной, цапнул ее за бедра и потянул на себя недвусмысленным движением: туда-сюда. Папа побагровел и мигом забыл, о чем хотел потолковать со мной.
Едва он направился одернуть разыгравшегося с его старшей дочерью Гриффина, подъехала машина Эвана. Мотор заглох, и обе дверцы распахнулись одновременно. Эван и Дженни рука об руку устремились к нам.
Они были нашими с Келланом лучшими друзьями. Келлан любил всю свою группу, и даже на свой лад Гриффина, но перед Эваном раскрывался особенно. Татуированный, пирсингованный и чуть не налысо бритый рокер был одним из милейших людей, которых я знала. Мы сразу сдружились. Дженни была моей ближайшей подругой и наперсницей – смекалистая и бойкая блондинка, на каких всегда засматриваются мужчины. Вдобавок редкой души человек, в этом она даже превосходила своего парня. Из всех известных мне пар Эван и Дженни были единственной, за кого я не боялась. Судьба предназначила им быть вместе – уж очень они были хороши.
Я рассказывала Дженни все, даже то, что, наверное, не следовало. Но она всегда принимала меня с хорошим и дурным, оставаясь на моей стороне при всех моих падениях и взлетах с момента переезда в Сиэтл. Вот кого мне будет по-настоящему не хватать, когда я уеду с Келланом.
Она подошла, и я вдруг сообразила, что еще не поделилась с ней радостными новостями. Когда они с Эваном присоединились к нашей компании, я буквально сияла, и Дженни поджала губы при виде моего восторженного выражения. Перед отъездами Келлана я обычно выглядела иначе: была унылой, подавленной, чернее тучи. И да, мне действительно взгрустнулось, однако новости были слишком хороши, чтобы предаваться тоске. Меня распирало от радости.
Я ничего не сказала Дженни, лишь подняла левую руку. Она увидела кольцо и сразу все поняла. Взвизгнув и напугав моих родителей, она отбежала от Эвана и стиснула меня в объятиях. Мы прыгали в обнимку, а парни смотрели на нас так, словно мы рехнулись. Не выдержав, к нам сунулась Рейчел: она была еще застенчивее, чем я, но ахнула и обняла меня, как только поняла, в чем дело. Анна присоединилась к нашему кружку, и все принялись изучать мое обручальное кольцо. Оно сверкало на солнце, отвечая моему приподнятому настроению.
– Ты помолвлена, – вздохнула Рейчел, держа мою руку.
Она глянула поверх моего плеча на Мэтта и поспешила вновь сосредоточиться на кольце.
– Нет, – помотала я головой. – Мы поженились.
– Что? – встрепенулась Дженни. – Ты вышла замуж? Без меня?
Она казалась обиженной не меньше моей мамы, и я поняла, что теперь у меня два устроителя свадьбы.
– Расслабься, – фыркнула Анна. – Они обменялись кольцами в баре. Это не настоящая свадьба.
Мои родители стояли чуть позади сестры, и я отчетливо различила слабую улыбку на губах у папы. Келлан был рядом и насупился, услышав из уст Анны оценку нашего статуса. Я тоже.
– Мы поженились в наших сердцах, и это главное. Официоз подождет.
Гриффин оторвался от внезапно побледневшего Мэтта, чтобы встрять в разговор. Он фыркнул в точности как Анна:
– Да ничего вы не поженились, ребята! – Скрестив руки, он уставился на Келлана. – Нет мальчишника – нет и свадьбы! Таков закон.
– Нет такого закона, Гриффин, – скопировала я его позу.
– Должен быть. – Он повернул ко мне голову. – Нет сисек и жопок – нет и брачных оков!
На лице у него нарисовалась гадкая ухмылка, и я испытала сильнейшее желание стереть ее, к чертовой матери, однако сдержалась.
Анна помогла мне, отвесив ему подзатыльник.
– А что? – прищурился Гриффин. – Это честная жертва. Если собрался на всю жизнь связаться с одной цыпой, то должен хоть потрахаться разок напоследок. Или два. Или три.
– Неужели? – изогнула безупречную бровь Анна. – А ты бы хотел, чтобы какой-нибудь гад вытворил это с нашей дочкой?
Она погладила себя по животу, и Гриффин покосился на ее живот, где мирно рос его ребенок.
– Еще чего! Да я ему яйца оторву, – прорычал он.
Улыбнувшись, Анна чмокнула его в щеку и закрыла тему.
Я, впрочем, не сомневалась, что Гриффин продолжал обдумывать услышанное. И сценарий, который он сочинил для Келлана, ему явно не нравился в применении к собственному ребенку. Я украдкой переглянулась с сестрой. Возможно, для Гриффина еще не все потеряно.
Наша компания устремилась в бар выпить на посошок за группу, пока такси не забрало ребят в аэропорт. Вечерняя смена еще не началась, но знакомые лица были: Милочка, Лапушка, Эмили и Трой, бармен, безнадежно влюбленный в Келлана. При виде нас он весьма и весьма оживился.
По пути к столу, за которым всегда сидела группа, я вдруг замерла. Там нас ждал человек, которого я знала очень хорошо. Денни Харрис – былая любовь моей жизни. Келлан заметил, на кого я смотрю, и тоже остановился. Денни поднялся, непринужденно держа руки в карманах джинсов.
С момента возвращения в Сиэтл Денни немного изменился. Он повзрослел и возмужал, стал держаться уверенно, и в его темно-карих глазах светилось достоинство. Ему было ясно, чего он хочет, – и это была уже не я. Он по уши влюбился в свою подружку Эбби. Сначала мне было больно видеть, что он перевернул страницу, но я поступила так же и теперь не могла за него нарадоваться.
Келлан удивленно хмыкнул, а Денни усмехнулся. Мы подошли, и Келлан немедленно приобнял его одной рукой:
– Пришел проводить?
– Вы, ребята, на взлете, – пожал плечами Денни. – Может, для меня это последний шанс вас увидеть.
Келлан отвернулся, слегка играя улыбкой:
– Не знаю, не знаю. – Он вновь посмотрел на Денни. – Но я рад тебя видеть.
Друзья разошлись, и я пошла обняться с Денни. Получилось наскоро, в знак вежливости, так как Келлану, пускай он сотню раз повторил мне обратное, по-прежнему не очень нравилось мое излишне дружеское отношение к бывшему парню.
Поздоровавшись со мной, Денни повернулся к остальным музыкантам. Когда все расселись, я устроилась наискосок от Келлана. Как только Денни покончил с поздравлениями, он занял единственное пустовавшее место – рядом со мной, в конце стола. По иронии судьбы, мы с Денни и Келланом сидели точно так же, как в первый раз, когда встретились за пивом.
Келлан заказал всем виски, и Денни задушевно взглянул на меня. Не иначе задумался над разительной переменой, которая произошла с нами. Я вопросительно вскинула брови, и его созерцательное настроение улетучилось. Он со смешком покачал головой и повернулся к Эмили, уже направлявшейся к нам с выпивкой.
Стопки начали выстраиваться на столе, а Келлан наблюдал за мной. Я не испытывала привычного чувства вины, возникавшего при наших общих сборах. Вместо этого я взяла руку Келлана и поцеловала его пальцы, показывая, что я целиком принадлежу ему.
Келлан улыбнулся мне легко и непринужденно. Он понял. Мама следила за развитием отношений нашей троицы с некоторым недоумением. Наверное, у нее до сих пор не укладывалось в голове то, что мы остались друзьями, особенно после того, как она доподлинно узнала о нашей с Келланом истории.
Когда у всех было налито – за исключением, конечно, моей сестры, которая сидела на другом конце стола и взирала на апельсиновый сок, как на отраву, – мы подняли тост.
Мэтт хотел было сказать пару слов, но горластый кузен заткнул ему рот:
– За славу, удачу и толпы свободных дам!
Гриффин опрокинул свою стопку, покуда все таращились на него. Папа рассвирепел, но так бывало всегда, когда он встречался с басистом. Когда тот громыхнул пустой стопкой о стол, Мэтт как ни в чем не бывало продолжил:
– За добрых друзей и хорошую музыку! Пусть у нас всегда будет и то и другое.
– Твое здоровье! Твое! – Все дружно чокнулись, мы с Денни потянулись через стол к Анне и Рейчел и выпили. Горло обожгло, но пожелания Мэтта того стоили.
Потекли разговоры, воспоминания. Мы наслаждались обществом друг друга, пока к столу не подошел угрюмый Трой:
– Экипаж подан.
У меня чуть екнуло в груди, но я взяла себя в руки. Расставания были неотъемлемой частью совместной жизни с Келланом, и мне придется привыкать к ним.
Мэтт глянул на стенные часы и улыбнулся: он обо всем договорился, будучи самопровозглашенным менеджером группы. Ему было приятно держать в узде свою разношерстную команду. Келлан помог мне встать, и мы скопом отправились на парковку. Такси, заказанное Мэттом, остановилось, скорее всего, именно там.
Ребята стали прощаться. Келлан быстро поцеловал меня, затем обратился к людям, с которыми точно не знал, когда увидится вновь. Он обнял мою маму, пожал руку папе и погладил по животу Анну. Дружески облапил Рейчел, оторвал от земли взвизгнувшую Дженни и хлопнул по плечу Троя. Тот просиял, будучи на седьмом небе от счастья. Пока Келлан был занят, я простилась с Эваном и Мэттом. Эван заключил меня в медвежьи объятия-тиски, а Мэтт был сдержан и деликатен. От Гриффина я держалась подальше и только помахала ему. Тут Келлан снова встал рядом со мной.
Сплетя наши пальцы, он посмотрел на Денни и протянул ему руку:
– Присмотришь за моей девочкой? – Тот тупо уставился в пространство между нами, и Келлан, ухмыльнувшись, добавил: – Но не переусердствуй, ладно?
– И в мыслях нет… – развеселился Денни и крепко пожал руку Келлана. – Присмотрю. Будет как у Христа за пазухой.
Я хихикнула, и Денни наградил меня моей любимой глуповатой ухмылкой, но когда он пожимал руку Келлана, то вполне серьезно сказал:
– Надеюсь, приятель, что все у тебя сложится путем.
– Да, я тоже, – усмехнулся Келлан, посмотрев на меня.
По его взгляду я не смогла определить, что он имел в виду: хотел ли он достичь вершин или нет. Мне показалось, что всякий исход будет хорош, коль скоро мы вместе. Сомкнув руки на его талии, я положила голову ему на плечо.
– До скорого, – шепнул Келлан, стиснув меня в последний раз.
Я кивнула и стала смотреть, как он бежит к своей машине за единственным предметом багажа – обожаемой гитарой в черном футляре. Повесив ее на плечо, он поспешил обратно к такси. Водитель убрал ее в багажник, а Келлан запрыгнул на заднее сиденье. Я закусила губу, отгоняя печаль. В недалеком будущем я присоединюсь к нему. Можно и подождать.
Когда вся группа погрузилась в такси, машина тронулась. Келлан сидел у окна. Он высунул руку и помахал мне, сверкнув кольцом в лучах полуденного солнца. Улыбаясь как дура, я махала ему, пока такси не скрылось за углом.
Затем я уронила руку, и Денни взглянул на меня:
– Ну и как тебе, Кира, семейная жизнь?
Мне нравилось, как звучит мое имя в его исполнении, тронутое акцентом. Пусть наши отношения изменились, меня до сих пор завораживал этот голос.
Я всмотрелась в его темные глаза, ища признаки страдания. Их не было, он стоял рядом совершенно спокойно. Обдумав все, что случилось за столь короткий срок после импровизированной свадьбы, я пожала плечами:
– Хорошо…
Голос выдал меня. Я вспомнила о неожиданном визите Джоуи.
– Похоже, ты не слишком уверена, – уловил мое колебание Денни.
Отчасти я и впрямь не хотела обсуждать с Денни наши супружеские проблемы. После всего, что произошло между нами, было бы неправильно жаловаться на трудности. Разве я их не заслужила? Но Денни был исключительным человеком, и если уж прощал кого-то, то забывал о боли и негодовании и шел своим путем дальше. Ну, во всяком случае, он пытался. Я видела, что ему трудновато в моем обществе. Но он не сбежал. Он оставался в моей жизни и по-прежнему был мне другом, а потому тоже заслуживал честного ответа.
– Был один неприятный инцидент, – буркнула я и оглянулась на родителей, которые беседовали с Анной, Дженни и Рейчел.
– Щека Келлана? – (Я снова посмотрела на Денни.) – Твоя работа? – осведомился он.
– Нет, – усмехнулась я. – Явилась его бывшая соседка…
Денни обладал отменной памятью и вспомнил, о ком идет речь:
– Джоуи? Та, что спала с ним, а потом съехала?
Мне стало дурно, но я подавила мерзкое ощущение.
– Да, Джоуи. Короче, она пришла за своими вещами, но я уже давно их вышвырнула. Келлану пришлось заплатить.
– Что ж, это резонно, раз уж вещи ее. – Помедлив, Денни добавил: – Полагаю, это не все. Что еще случилось?
Мне искренне не хотелось выкладывать всю подноготную, но рассказать кому-то было нужно, а Денни был моим лучшим другом, если не считать Дженни.
– Она отдала ему видеозапись… с их сексом… И заставила заплатить.
Денни долго молчал. Я видела, что он лихорадочно соображает, что сказать. Порыв теплого ветра встрепал мне волосы, и я сама не знала, какого ответа ждала. Может, лучше бы Денни вообще промолчал. Я уставилась себе под ноги и в ожидании пинала камешек.
– Если она отдала ее до того, как получила деньги, то это не единственный экземпляр. Она еще напомнит о себе, – сказал Денни.
Я быстро посмотрела ему в глаза. Об этом я не подумала. Я знала, что гуляют и другие записи, но не сообразила, что Джоуи облапошила Келлана. Она принесла карту, еще не зная обо мне. Она вела себя так, будто это единственная копия, а сама она, дескать, настолько презирает Келлана, что не хочет больше держать ее у себя. Конечно, это могло быть лишь способом показать, что Келлан ниже ее и уже не нужен ей. Она, похоже, была любительницей трофеев, а что могло быть лучше видеоматериала? Денни был прав, у нее хранилось много копий. Она и не собиралась отдавать Келлану первую и единственную.
У Денни был виноватый и сочувственный вид.
– Я не знаю ее и не могу судить наверняка, но, если он добьется успеха, я удивлюсь, если она не попытается срубить на этом деньжат. В один прекрасный день, Кира, это может оказаться повсюду. Сожалею.
– Ничего, – ответила я, отмахнувшись от будущих проблем. – На самом деле это не важно.
Денни вскинул брови, и я рассмеялась. Атмосфера разрядилась.
– Она не единственная, у кого есть такое видео, а потому много не получит. Перенасыщение рынка!
Я хотела поморщиться при мысли о множестве подобных порнофильмов, но выражение лица Денни было таким комичным, что я снова прыснула.
– Да, ты изменилась, – покачал он головой.
Улыбнувшись, я пожала плечами, стараясь держаться молодцом. Жизнь Келлана перестала быть только его жизнью и в некотором смысле становилась неуютной для нас обоих. Но я знала его сердце, а он – мое, и вместе мы готовы были преодолеть все препятствия.
Как только я отвлеклась от плохого и сосредоточилась на хорошем, Денни закатил глаза:
– Поверить не могу, что он снимал себя. – Прикрыв веки, он добавил: – Впрочем, нет, могу.
Щеки Денни вдруг залились краской, глаза быстро открылись. В их темных глубинах читался вопрос из тех, которые он не хотел задавать. Но любопытство съедало его.
– Нет! – Я толкнула его в плечо, понимая, что у него на уме. – Я ему не позволяла – нет!
Я сбилась, не будучи в силах облечь в слова тот факт, что я не участвовала – и не собиралась участвовать – в домашнем порно.
Денни хохотнул и отпрянул:
– Извини! Подумал так быстро, что не успел удержаться!
Он совсем развеселился, когда подошла Анна:
– Над чем смеемся?
Она наградила Денни прохладным взглядом – не враждебным, но и не дружеским. Анна так и не простила ему избиения Келлана, а заодно ненароком и меня. Денни выпрямился и перестал смеяться:
– Ни над чем. Смешинка попала.
Анна прищурилась, будто подозревая Денни в намерении умыкнуть меня у Келлана. Я сотню раз повторяла ей, что между нами нет ничего, кроме дружбы, но вряд ли она поверила.
– Кира, мне пора, хочу немного поспать. – Она смотрела исключительно на меня. – Мы с моими девочками страдаем.
Я чуть усмехнулась, понимая, что она имела в виду не ребенка в своем животе.
– Ладно, давай.
Она поковыляла к фургону Гриффина, а мама с папой, наговорившиеся с Дженни, направились ко мне. Судя по папиному лицу, он жаждал потолковать о моем намерении уехать с Келланом.
Я вздохнула, и Денни взглянул на меня:
– Уже не терпится, чтобы они улетели?
– Ага, – усмехнулась я.
Сказать или не сказать, что я уезжаю? Признаться в этом было, пожалуй, легче, чем поведать Денни о порнозаписи Келлана, но мне почему-то казалось, что труднее.
Мама отвлеклась на монетку под ногами. Она подбирала любую мелочь, даже центы, и хранила все, что были выпущены до семидесятых. Дома у нее стояли десятки банок, набитых старыми монетами.
Пока папа стонал и молил маму бросить эту дрянь, я быстро выпалила то, чего в действительности не собиралась говорить:
– Скоро я присоединюсь к Келлану в Лос-Анджелесе, и мы отправимся в турне. Я уезжаю из Сиэтла.
Денни разинул рот и побледнел. Он будто получил удар под дых. Меня пронзила боль. Я никогда не оставляла Денни – всегда уезжал он. Страдая, я пересмотрела свою убежденность в том, что покидать легче, чем быть покинутой. Это было не так-то просто, а я ведь еще не уехала.
Денни отвел взгляд и взял себя в руки. Собравшись с силами, он обратил внимание на моих родителей и хитро улыбнулся, но только губами, не глазами:
– Помню, как мы сообщили твоему папе, что уезжаем из Огайо. – Он посмотрел на меня. – Желаю удачи, она тебе пригодится.
Я кивнула и погладила Денни по плечу. Мы оба испытали печаль, вспомнив былое. Печаль о том, что мы потеряли. Сейчас нам было хорошо, у нас все наладилось, но это не означало, что мы забыли о прошлом, по которому иногда тосковали.
Денни понимающе улыбнулся, и у меня чуть защемило сердце. Я буду скучать по Дженни и Анне, но по Денни, наверное, еще сильнее. Не зная, признаваться ли в этом, я улыбнулась ему как могла убедительно.
– Но я буду часто приезжать – проведывать Анну.
– Пожалуй, это хорошая идея, – кивнул Денни, когда наконец-то подошли мои родители. – Я бы предложил присмотреть за ней, но сама знаешь, как она ко мне относится.
Родители уже слышали нас, и я лишь слегка кивнула. Мне не хотелось объяснять им, с какой стати у Анны возникла неприязнь к Денни. Они не знали о его поступке, на который я же Денни и толкнула, – и пусть не знают. Папа заставил бы меня навсегда вычеркнуть Денни из своей жизни, а я этого не хотела. Он был частью меня.
Папа вымотался и нуждался в отдыхе от отдыха. Скрестив на груди руки, он встал прямо и попытался сделать мне внушение:
– Кира, нам нужно сесть и обсудить твое путешествие с Келланом. – По его лицу было ясно, что эта мысль казалась ему дикой. – Ты что, и вправду собралась в Лос-Анджелес? Мне не хочется, чтобы ты оказалась в таком большом городе. – Помедлив, он добавил: – В окружении рок-звезд.
Я улыбнулась, приготовившись ответить, но Дженни подступила ко мне, услышав наш разговор:
– Серьезно поедешь? Будешь с ними во время записи альбома?
Мне было некогда рассказать ей. Так много всего навалилось – и быстро… У меня еще голова шла кругом. Схватив Дженни за плечи, я ответила сразу и ей, и папе:
– Келлан очень хочет этого, а я уже закончила учебу, и у меня масса свободного времени.
– Кира, нельзя тратить время впустую, пока ты не нашла работу, – нахмурился папа. – Ты испортишь себе резюме.
Поморщившись, я взяла Дженни под руку, вдруг почувствовав необходимость ее поддержки.
– Вообще-то, папа… Я не собираюсь устраиваться на работу. Когда Келлан запишет альбом, он снова отправится в тур – продвигать его. И я поеду с ним.
Я произнесла это еле слышно. С секунду единственным звуком был шум уличного движения. Затем Дженни и папа заговорили одновременно. Странно, но оба они сказали одно и то же, но совершенно по-разному:
– О нет!
Восклицание Дженни выразило изумление, папино – приказ. Я уставилась в пространство между ними, возбужденно стиснула руку Дженни и послала папе задушевную улыбку:
– Я понимаю, что это неожиданно, но я так хочу.
Дженни обняла меня и шепнула мне на ухо:
– Я прямо истекаю завистью! – Она отстранилась, сверкая светлыми глазами. – Я буду скучать… Но ты оттянешься по полной программе!
Я хихикнула, ее энтузиазм передался мне, но тут папин голос охладил мой пыл:
– Нет, Кира. Это неприемлемо.
Теряя всякую веселость, я взглянула на него. Он стал еще мрачнее.
– Не для того мы четыре года платили за твое образование, чтобы все пошло коту под хвост и ты отправилась гулять по стране с какой-то группой.
Последнее слово он произнес с откровенной насмешкой, и я почувствовала острое раздражение.
Мне вдруг захотелось напомнить папе, что мое образование оплачивалось в основном из стипендии, а его вклад в сравнении с этим был мизерным, но дело было в другом.
– Папа, это не «какая-то группа». Это группа моего мужа.
– Кира, ты не вышла замуж по-настоящему, – закатил глаза папа.
Я проигнорировала эту реплику:
– И я нужна ему рядом.
Папа фыркнул, словно, наоборот, был уверен, что Келлан предпочитает быть одиноким перекати-полем. Но папа не видел, как тяжко пришлось Келлану на последних гастролях. Да, во многом из-за его собственного отца, но также из-за меня, ведь он хотел быть со мной и не мог. У меня сложилось именно такое впечатление.
– Кроме того, мое образование не отправляется коту под хвост, – добавила я, прежде чем папа успел возразить. – Я буду писательницей, а заниматься этим смогу в пути.
– Писательницей? – Папа тупо уставился на меня. – На это не проживешь. – Мама толкнула его в бок, и папа взглянул на нее. – Что такое?
Не отвечая ему, мама повернулась ко мне:
– Солнышко, я уверена, ты отлично справишься. Папа просто беспокоится, что тебе придется трудно… Конечно, на первых порах.
Я насупилась, глядя на папу. Он выразился несколько иначе. Пока я не стану ведущей журналисткой в крупной газете, папа будет считать писательство такой же ерундой, как музыку. Настоящая работа подразумевала высиживание часов от и до, конкретное место и стабильное жалованье. Папе нравилось подчиняться режиму. Мне тоже, но я знала и то, что жизнь Келлана вскоре расцветет пышным цветом. Папа мог не верить до поры, но в итоге и сам убедится в этом. Келлан был слишком талантлив, чтобы мир не обратил на него внимание.
Сменив недовольную гримасу на миролюбивую улыбку, я заверила его:
– Мы с Келланом отлично управимся. Тебе нечего переживать.
Вместо досады на его лице отразилось участие.
– Кира, я всегда буду за тебя переживать.
Я смягчилась, вздохнула, отпустила Дженни и подошла к папе.
– Все будет хорошо, и я тоже тебя люблю, – сказала я, обняв его.
Он шмыгнул носом и обхватил меня. Тут я поняла, что папа рано или поздно сдастся. Он мог не вполне поддерживать мое решение, но мешать ему он не станет, как не мешал он и Анне с ее дурацкими идеями. Родители любили нас со всеми нашими плюсами и минусами. И если нынче они видели минус, то я – только плюс.
Отстранившись от папы, я с радостью предложила:
– Идем домой, и я все тебе расскажу.
Вздохнув, он кивнул мне.
